Неожиданная договорённость между Путиным и Обамой, выпавшая вдруг прекрасным узором в пёстром каледойскопе событий вокруг Сирии, на первый взгляд означает окончательное признание России в качестве полноценного, имеющего полное право на существование в его нынешем виде, и даже в каком-то смысле дружественного, государства со стороны США.
Во всяком случае, со стороны их нынешнего Президента. Хочется сказать: эта договорённость могла бы изменить ход мировой истории. Именно так и можно бы было сказать, если бы это событие случилось лет 20 назад, или ещё раньше.
Но сегодня политические парадигмы, не говоря уже о методах и тактиках, меняются, увы, слишком часто.
То, что сегодня так вышло и Россию вдруг услышали – это, в лучшем случае, только наше драгоценное право «встать на лезвие ножа», чтобы затем начать наконец медленное движение к давно мечтаемой нами всеми цели.
Хорошо, если достигнутый результат будет использован Россией по факту, а затем тихо обнулится после смены президента в Белом доме, хуже – если будет принято решение об «откате назад» в отношениях с Россией, включая «меры компенсации за незаслуженный успех», хотя бы, например, в форме ликвидации Академии наук или каких-то других «силовых точек» России.
Это парадоксальное, почти шизофренически раздвоенное отношение к России хорошо прослеживается по нынешней реакции американских СМИ: кто-то называет президента Путина (словно Рейгана когда-то) «лидером свободного мира», другие (причем порой из того же политического лагеря) – Путиным весьма недовольны.
Последовательный ястреб Ньют Гингрич говорит в интервью CNN весьма вежливо: «не следует забывать, что президент Путин не является американцем и у него другая система ценностей» (что для многих в России является заслуженным комплиментом), а в другом месте того же интервью он заявляет, что Путин, оказывается, «диктатор и головорез» (thug) – и именно эти слова вынесены в заголовок!
Есть, от чего даться диву, безусловно. И затем начать обдумывать разные стороны и сторонние последствия этого неожиданного успеха России. Но, мне кажется, не это сейчас самое главное.
* * *
Фабула истории хорошо известна. Мгновенная отмена срочного заседания СБ ООН по вопросу о Сирии, которая случилась, как пишут скандинавские СМИ, «по внезапной инициативе России» в конце прошлой недели, могла тогда показаться сдачей российских позиций. Ведь на первый взгляд очевидно, что возможная резолюция авторитетнейшего Совета Безопасности против готовящейся войны стала бы сильнейшим инструментом для предотвращения этой самой войны. «Один на один» такого добиться было бы сложнее. Но заседание было не просто отменено – вместо него было принято решение о «сепаратной» встрече между Джоном Керри и Сергеем Лавровым.
Керри и Лавров провели телефонные переговоры и договорились встретиться вдвоём в Женеве – что и произошло, как мы знаем.
Встреча между Лавровым и Керри вместо заседания Совета Безопасности ООН не обернулась сдачей российских позиций. Хотя, конечно, многое будет зависеть от её конечного результата. Но ее проведение, во-первых, со всей очевидностью свидетельствует о понижении роли Китая, который является постоянным членом Совета Безопасности и так же, как и Россия, не поддерживает всё ещё возможное нападение США на Сирию.
Во-вторых, происшедшее подчёркивает, что Россия по-прежнему может собирать Совет Безопасности ООН – или же отменять его заседания по собственной инициативе. Другой вопрос, что Обама, конечно же, не уверен – вопреки многочисленным медийным заверениям политжурналистов о «яростной поддержке Францией американской операции в Сирии» – что резолюция о войне сможет собрать в Совете Безопасности большинство голосов.
Ведь объективное нежелание большинства европейцев (да и почти половины американцев) поддерживать те чудовищные события, которые происходят сегодня (впрочем, уже давно) на «большом» Ближнем Востоке, сегодня налицо.
Таким образом, даже вне зависимости от того, удастся ли фактичекси спасти Сирию, определенная, хотя и промежуточная дипломатическая победа России сегодня уже налицо. Россия с её позицией оказалась на самом острие некоего столкновения интересов в небесных сферах мирового влияния.
Это уже очень немало и очень неплохо. Но фактически вопрос о войне в Сирии – это сегодня вопрос о демократии. О её самых главных принципах, о её фундаментальных основаниях. Вот, в чем тут дело.
Люди и в Европе, как и в США, крайне устали от продолжающегося, по их ощущениям, выхолащивания институтов и практик реальной демократии в их странах, от нарастающей анонимности власти и от принятия формальными лидерами государств тех решений, которые очевидно не продиктованы острой необходимостью и явно не поддерживаются большинством населения этих стран.
Недавно исполнилось 12 лет со дня падения башен Всемирного Торгового Центра в Нью-Йорке. Достаточно большой срок, чтобы продолжать говорить об «экстренной необходимости ограничения некоторых прав и свобод» во имя того или иного текущего момента. 12 лет – достаточный срок для того, чтобы эти «ограничения» превратились в традиции государственного и межгосударственного управления нашей эпохи. Люди, живущие по обе стороны Атлантики, этого совсем не хотят.
Для России же ситуация вокруг Сирии стала новым практическим требованием ответа на вопрос, который сумели поставить в России общим усилием ещё 10-15 лет назад: возможна ли демократия без реального суверенитета? Суверенитет личный, свобода выбора индивиддума, и суверенитет государства неотделимы друг от друга. И эти понятия тоньше, чем кажется на первый взгляд.
* * *
Что такое свободное, суверенное и независимое решение? Как должен голосовать честный солдат, находящийся в воинской части, – допустим, на общенациональном референдуме по вопросу ведущейся войны? Мы знаем, как обычно голосуют на выборах солдаты в воинских частях. Мы знаем, как голосуют в ООН и ведут себя во внешней политике государства, которые, по мнению многих, находятся под внешним управлением.
Когда мне говорят, что войну США против Сирии поддерживают 25 государств, то мне почему-то сразу вспоминаются не Латвия и Кипр – а Ирак, Афганистан, Тунис и Ливия. Неужели эти четыре, в лице тех, кто там у власти, выступают против войны и смены режима в Сирии?
Момент личного выбора содержит элемент некоей интимности. Выбор не предполагает оправданий и объяснений. Мне кажется, благополучие последних десяти лет и, особенно, формальное замирение Чечни, сделало сегодняшних россиян более бесчувственными. «Сытый голодного не разумеет».
Я помню, как реагировали люди в России на войну в Югославии, как реагировали россияне даже на войну в Ираке. Наша реакция на Ливию была уже скорее «чисто политической»: уничтожают нашего союзника в Северной Африке, сгорают нефтяные контакты, гибнет «поворачивающий реки» социализм!
Российские же оппозиционеры, изображая радикальных националистов, выходили на митинги с лозугами, где «предупреждали» руководителей России о «судьбе Каддафи». Этот цинизм (не в отношении российской власти, а в отношении того, что сделали чуть ранее с ливийским лидером) почти никого тогда не задел, не покоробил...
Смотрите: сегодня мы почти так же равнодушны к массовым убийствам людей в Сирии, как равнодушны к ним сами американцы.
В европейских СМИ всё чаще сравнивают будущую возможную войну против Сирии с войной во Вьетнаме, которая по понятным причинам воспринимается европейским сознанием как однозначное поражение США. Причём в некотором смысле идеологическое поражение – не в смысле утверждения правоты коммунизма, а в смысле того, что неверно и преступно насаждать демократию (и что бы то ни было вообще) массовыми убийствами, железом и кровью.
Даже если речь идёт о «противостоянии двух общественных систем», как нежно описывали нам тогда положение вещей советские пропагандисты – или же «о самом существовании США и нашей с вами свободы» – как преподносили это американским гражданам пропагандисты тамошние. Кадры расстрелов мирных демонстраций против вьетнамской войны в США, выложенные на Ютубе, до сих пор вызывают шок, подобно старым кинокадрам Кровавого воскресенья в добольшевистской России.
Американцы проиграли войну во Вьетнаме в тот день, когда открыли огонь по собственным демонстрантам, а не тогда, когда США покинули Вьетнам после 1975-го. Недаром именно на знаменитый 1968-й год приходится наибольшее числе смертей американских солдат во Вьетнаме – почти 17 тысяч.
Но война в Сирии в головах людей станет даже без потерь чем-то худшим, чем Вьетнам – потому что «противостояния двух систем» больше нет и в помине, а люди даже в США чувствуют, что между ними, и теми, кто принимает решения в их стране уже не просто gap (как говорят в лондонском метро), а – почти настоящая пропасть. В этой противоречивой ситуации показалось удобным принять совет от такой «противоречивой» страны, как Россия.
Не стоит думать, что люди в Европе или США против сирийской войны потому, что они любят сирийцев. Нет, для людей на Западе гораздо важнее то, что решения принимаются за их спинами и что их откровенно ущемляют в правах и унижают ложью. Стоит повторить: вопрос противодействия будущей войне в Сирии – это вопрос национальной демократии.
Вопрос недопущения новой диктатуры, как её ни назвать – «мировое правительство» ли, «мультинациональное лобби» или точно так же никем не избираемый «военно-промышленный комплекс США».
* * *
Журналист центральной газеты Дании – страны, «официально поддерживающей» войну в Сирии, пишет в своей газете:
«Война во Вьетнаме была основана на лжи. США тогда зявили, что их воинские части были обстреляны в Тонкинской бухте... Война в Ираке была основана на лжи – и наша страна в ней участвовала. 120.000 мирных жителей было убито, страна была погружена в хаос, мирных граждан и сегодня продолжают каждый день убивать бомбами и пулями. Что буду делать теперь с Сирией? И кому, и в чём, мы должны верить?»
Невозможно уйти от морального аспекта этой войны. Более ста тысяч человек – вдумайтесь в эту цифру – в Сирии уже убито. Более 4 миллионов человек стали беженцами – в этой недавно благополучной стране, которая по культуре больше напоминает Грецию или Кипр, чем классические арабские страны. Не все в России понимают, почему нельзя относиться нейтрально к этой войне.
Но это как если бы в метро один пассажир рядом с вами начал неожиданно избивать другого – и на вас бы стало брызгать кровью жертвы. Стоит ли продолжать это сравнение? Иногда кажется смешным говорить о «моральной роли России» в этом конфликте – но объективно роль России здесь именно такова.
Дмитрий Дробницкий с великолепным психологизмом описал в своей статье поведение Джона Керри на политическом ринге США в борьбе за эту войну. Но, к сожалению, подобными средствами – романтически и информативными одновременнно – можно описать и Гитлера в 1933-м или в 1939-м году.
Некоторые говорят, что за Гитлером тогда стояли немецкие индустриальные капиталисты или даже спецслужбы Великобритании. Об этом можно спорить. Но, к сожалению опять же, нам никто так и не рассказал, кто стоит за лоббирующим войну Джоном Керри – и его удивительным превращением из голубя в ястреба? А вот это и есть – я специально сформулирую это по-русски именно так – основной вопрос демократии.
Мне кажется, что первым самостоятельным и самым сильным решением Обамы могло бы стать его решение «саботировать до конца» поступившие ему, возможно, указания непременно начать войну против Сирии. Это будет самым важным шагом Обамы в защиту реальной демократии – и в защиту тех ценностей, которые на самом деле ему лично по-человечески близки.
Соответственно, есть надежда, что и Россия, а именно её уверенная позиция против возможной бойни в Сирии, поможет в этом и Обаме, и карьерному пацифисту Керри, и всем, кто в США хочет для своей страны сохранения реально функционирующей демократии. Потому что без демократии – и не только в Америке – всё остальное вообще теряет всякий смысл.