Terra America

…Америка другая – по отношению ко всему в мире…

Она несет в себе перемену, как метод жизни. Всё [в ней] всегда под вопросом, всё теряет устойчивость, самоочевидность, а значит и свойства «успокоительного».

Парадоксально: американцы почти не говорят о «революции». Тогда как европейцы и прочие сделали ее основой многих «дискурсов». Но это потому, что европейцы «революцию» понимают, как замену одной системы другой… Американец не верит в систему. И потому – при отвращении к революции идейной – он – революционер по природе. Даже его конституция в конечном счете есть перманентная революция.

Для американца жизнь – вечная перемена. Так что смешно, когда самое динамичное общество – Америку – ругают как «консервативное»...

о. Александр Шмеман

Возможно, эпиграф лучше бы взять у философа, культуролога, футуролога... Но, похоже, русский американец богослов Александр Шмеман^[1] понял и сказал про Америку тоньше^[2], чем многие из тех, кому это положено по роду занятий и месту рождения.

Заметим: о. Александр – человек русской, европейской культуры, проживший почти всю жизнь в среде, именуемой «Запад», – не восхищался Америкой. Консерватор и контрреволюционер он скорее дивился: как это общество может существовать? Почему не гибнет, а развивается, создавая свое будущее и связывая его с будущим мира?

Это – констатация трудно объяснимой реальности, асимметричной видению человека другой традиции. И реальность эта асимметрична не только видению о. Александра. Не всем и не всегда легко понять: что происходит в Штатах. В частности – их практичную устремленность к отдаленным временным горизонтам в ситуации кризиса – катастрофы здесь и сейчас. На беду, сложность с пониманием явлений порой рождает желание признать их несуществующими. Но такое отношение к аспекту американской ситуации, в котором мы пытаемся разобраться, по меньшей мере, близоруко.

Ибо: в то время, как для многих (в том числе – политиков, аналитиков и бизнесменов) мир, вроде как, рушится, рождая ностальгию по прошлому, в Штатах ставят дедлайн долгосрочных проектов национального масштаба: 2050. 

* * *

Мы еще вернемся к суждениям о. Александра, но обратим внимание на факт, значимый сейчас – в пору глобального кризиса: история США XX века (как минимум) – это история почти постоянной нестабильности.

И в то же время, в целом – история экономического, технологического, интеллектуального, социального развития. Во всяком случае – в том понимании, какое присуще и «населению» («обычным людям», «простому избирателю»), и «элитам» (политическому и другому истеблишменту), то есть тому большинству, на которое считают верным опираться те, кто творит и рутинную, и долгосрочную политику.

Итак, начнем. История нестабильности:

1901 – анархист-террорист убивает президента Уильяма МакКинли;

1905 – 1955 – война профсоюзов с работодателями и властью;

1914 – 1918 – I Мировая война;

1929 – вторая половина 30-х – Великая депрессия;

1941 – 1945 – II Мировая война;

1949 – СССР испытывает ядерную бомбу – массовый ужас в США;

1950 – 1953 – Война в Корее (ужас перед возможной ядерной атакой);

1950 – 1955 – Маккартизм. Гонения на коммунистов и защита гражданских свобод;

1953 – СССР испытывает водородную бомбу – снова ужас;

1955 – конец 70-х – массовое движение черных за их права;

1957 – СССР запускает sputnik. Новый приступ паники. Прежде всего – перед потребностью догонять соперника по «холодной войне»;

1962 – Карибский кризис. Мир на грани ядерной войны.

1963 – убит президент Джон Кеннеди. Это вызывает шок, не изжитый до сих пор;

1964 – 1973 – война во Вьетнаме;

1964 – 1973 – антивоенное движение в США;

конец 50-х – 70-е – «молодежный бунт» (наиболее драматичный в 1966 – 1974 годах);

1968 – в ходе выборов убит Роберт Кеннеди – брат убитого президента;

1973-1974 – энергетический кризис (эмбарго арабских стран на поставки нефти)…

И дальше – до сих пор – множество всего, включая: исламскую революцию в Иране, захват там американских заложников и неудачу с их освобождением; распад СССР; войну в Ираке; атаку на Башни-близнецы; ряд крушений индекса NASDQ и мифа о «новой экономике»; вызовы восстаний в Магрибе и Леванте, текущий кризис…

Всё названное – краткий список наиболее сложных ситуаций, через которые прошли США в XX веке. Не много было в их истории не только спокойных десятилетий, но и лет. Так что рост уровня и качества жизни (один из важнейших критериев развития в глазах «массового гражданин»), а также ряд мощных технологических прорывов – требует особого рассмотрения. Особенно в связи с тем, что им в присуща управляемость.

Иными словами, в большой мере развитие есть итог проектов, обеспечивающих США лидерство в ключевых областях на долгий срок. Порой они были реакцией на критические ситуации^[3]. Но и тогда их ориентировали на проектирование и строительство. С одной стороны – идейного и мировоззренческого, а с другой – политического, социального, хозяйственного и военного фундамента планов, направляющих развитие страны на местном, отраслевом, региональном и национальном уровне.

Известно: наглядный показатель роста – быт. Поясню. Сразу после II Мировой войны в США нормальным – стандартным – считался частный дом площадью 750 квадратных футов^[4]. В 50-х годах добавилось еще 200 футов и нормой стали 950. В 60-х он уже имел площадь 1100 футов, а в 80-х – в среднем – 2300. В 1972 году – на излете крайне травматической для США Вьетнамской войны и накануне энергетического кризиса, в моду вошли дома с двумя ванными и гаражами на две машины…^[5]

Впрочем, важно пометить и вехи развития, лежащие вне бытовой рутины:

1945 – создана (в условиях мировой войны) и применена ядерная бомба;

1952 – испытана водородная бомба;

1955 – учреждена образовательная программа «Мерит» с целью обеспечения качественного скачка в области точных и естественных наук, а также технологий; 

1958 – ответ на космический вызов СССР – запущен американский спутник Земли «Эксплорер-1» (через год догоняющего развития);

1969 – Нил Армстронг, Майкл Коллинз и Эдвин Олдрин летят на Луну (в 2018 году NASA намерено вновь отправить людей на Луну и выполнять по два таких полета в год);

1970 – Алвин Тоффлер публикует “Футурошок”» – книгу, прогнозирующую мощные перемены в жизни человечества на вполне обозримом отрезке времени.

1971 – первая программа для электронной почты (отголосок программы «Мерит»);

1973 – Дэниел Белл публикует «Постиндустриальное общество».

1974 – первый персональный компьютер. Считается, что это «Альтаир 8800».

В итоге к середине первого десятилетия третьего тысячелетия США уже считали (в том числе и в России) «Единственной сверхдержавой»^[6], вновь и вновь говорят о них как о стране, стремящейся к глобальной гегемонии и обладающей нужным потенциалом.

И это после почти столетия прыжков из кризиса в кризис. Что иллюстрирует суждение Бернара Леви: «меня смешит, что люди употребляют это слово [кризис]. «Кризис» стал… приправой, которой потчуют друг друга политики, экономисты, философы… чтобы придать хоть какой-то статус настоящему, когда для его анализа у них нет иных инструментов. Если хотите, кризис – это вечное настоящее». 

Во всяком случае, похоже, что это вечное настоящее США.

Их треплют бури, начиная с террористических атак и кончая крахами бирж, а они плывут. Возможно потому, что постоянный поиск ответов на вызовы помог им изобрести инструменты, позволяющие на каждый challenge^[7] подбирать подходящий change^[8].

Имея в виду, что в свободном обществе приоритет – не стабильность, а развитие.

«Конец стабильности» – с этих слов Алвин Тоффлер начал свой бестселлер «Футурошок». Что – случайно? А ведь будущий нобелевский лауреат всего-то и сделал, что признал: перемены неизбежны, и кризисы – это этапы перехода на новые ступени развития. И надо не биться в ужасе или параксизме истеричного протеста, а учиться использовать смену условии для поиска новых возможностей (пусть вынужденного).

Перемен требуют сердца американцев! И они требуют: Inaugurate Change^[9].

Им не нужна рецессия. Ибо она, как известно по 30-м и 70-м годам XX века, чревата застоем – топтанием на месте. Они свыклись с пользой непрерывных изменений.

Крах кредитного рынка, спад производства и торговли, безработица – эти большие беды не вызвали в американском обществе ни ужаса, ни апатии и ни паралича воли. Вместо этого Штаты снова делают полезное упражнение: поворот головы в будущее.

Прогнозирование, планирование, проектирование – создание позитивного образа будущего, к которому придет Америка и его внедрение в массовое сознание. Судя по ряду свидетельств, именно такова задача, поставленная перед собой элитами США.

И вот перед нами полигон проектирования новой Америки на лаге в сорок лет.

Америки-2050.

* * *

И речь не только о сравнительно безответственных (хотя и занимательных, да и полезных) писаниях футурологов, а о производстве американскими фабриками мысли конкурирующих стратегий и проектов строительства страны середины XXI века.  

Нет, прогнозирование, как технология, не снято с повестки дня. Его и используют, и публикуют результаты исследований. Скажем, для разъяснения тем, кто еще не понял: что несут стране неуправляемые перемены.

Так, USA Today издала фрагмент доклада Pew Research Center^[10] (враз переизданный десятками СМИ), специалисты которого предсказали: к 2050 году население США вырастет на 48%. Причем 82% прироста составят иммигранты.

То есть в Штаты въедет 67 миллионов иностранцев, которые произведут на свет около 50 миллионов детей и внуков. Поскольку уровень рождаемости среди выходцев из стран Латинской Америки в первом или следующих поколениях куда выше, чем средний по стране, то к 2050 году испаноязычные американцы составят не менее 29% населения. Потомки выходцев из Африки – 13%, а 9% будут иметь азиатские корни.

Итог? Белое население может стать расовым и культурным меньшинством.

При этом на 100 американцев работоспособного возраста, при сохранении темпов иммиграции, придется 72 нетрудоспособных жителя страны.

Изменение структуры населения ждет страну в любом случае. Но если власти обеспечат резкое сокращение притока иммигрантов, процесс можно будет контролировать.

Вызов? Вызов.

Специалисты института World Changing Team^[11] считают, что 40-процентный рост в США между 2000 и 2050 годом, приведет к формированию 8-10 «мегарегионов». Это будет означать вырубку и гибель от отходов огромных площадей зеленых насаждений, перенаселенность и «автозависимость», перегрузку инфраструктуры. И, как одно из следствий – обострение этнических и социальных конфликтов, отток квалифицированных кадров из ключевых зон технологических и гуманитарных инноваций. Вызов? Еще бы!

Ожидается он и в образовании. Оно уже не поспевает за технологиями, и главное – сфокусировано на передаче, в первую очередь, фактов и прикладных навыков. Но аналитики образовательной программы Project 2050 знают: «определяющей потребностью во всё большей мере будет набор умений управлять собой и своей жизнью».  

На отрезке 2010 – 2050, согласно докладу Price Waterhouse Coopers Китай опередит США в хозяйственном отношении, а экономическая мощь Индии составит 90% от их возможностей. В то же время – по прогнозам Center for Strategic and Budgetary Assessments^[12] (CSBA) – проблемы возникнут и в области государственного финансового планирования, и в такой его части как формирование адекватного военного бюджета.

Здесь прогнозирование внутренних сложностей граничит с международной проблематикой и примыкает к зоне ответственности федерального правительства. И это тоже своего рода вызов. В частности – традиции, согласно которой долгосрочным проектированием в США обычно занимаются организации неподконтрольные федералам.

Но правительство, как правило, не стремится руководить таким проектированием. Оно берет на себя более весомую и выгодную роль – эксклюзивного клиента: заказчика и инвестора – партнера частных организаций и финансовых учреждений.

Власть лелеет бизнес. Их отношения порой описывают как обслуживание интересов друг друга. Наблюдательный о. Александр Шмеман пишет об этом так:

У каждой нации есть свой тотем, своя система символов, архетипов, символического языка и свой, так сказать, специфический центр. Во Франции этот тотем – политический, политическая стихия и музыка.

В Америке та же музыка льется из слова «бизнес».

Для американца это совсем не проза, не будни, а, наоборот – романтика, эстетика, «сокровище сердца». В приемной Brown Brothers^[13] на столе лежит роскошно изданная история этого банка. И написана она в ключе mysterium tremens^[14], как была в Европе написана история крестовых походов...

Слово «бизнес» – сакраментального порядка и тональности.

Это единственный сакральный язык, который он [американец] знает: «Money makes money»^[15] – чем не таинство?

* * *

Возможно, здесь – одно из объяснений факта: источники финансирования стратегического межотраслевого проекта America 2050, работающего над развитием инфраструктуры, урбанистической и межрегиональной кооперации, мотором коего стала «Ассоциация регионального планирования» – это крупнейшие фонды США: Рокфеллера, Форда, Уильяма Пэна и Джей Эм Каплан^[16], плюс – The Lincoln Institute of Land Policy.

Для этих фондов, учрежденных крупнейшими дельцами и корпорациями, разработка таких проектов, как и вообще работа фабрик мысли, и бизнес, и – вклад в дело.

Схожа ситуация в образовании. И в демографии. И, конечно – в зоне экономики и хозяйства, где кроме CSBA трудится и RAND и десятки других фабрик мысли, у которых немало контрактов в высоких и влиятельных кругах делового, политического и военного истеблишмента. То есть не обязательно с самыми ключевыми, но – с важными субъектами перемен, играющими в обществе роль координаторов перемещений капиталов.

При этом в степень концентрации управленческих, организационных, финансовых инструментов и ресурсов в руках правительства куда ниже, чем во Франции или ФРГ.

Поэтому разработкой стратегий занимаются организации, обладающие высокой степенью независимости от явного или неявного заказчика (как в принятии решений, так и в выборе средств). Да и сам заказ в большой мере формируют сами эти организации.

Кроме того, мировоззренческие основания их деятельности, будучи глубинно схожи, могут отличаться в деталях. Тема «Америка 2050» привлекательна для деятелей самого широкого спектра от твердокаменных консерваторов вроде Патрика Бьюкенена (еще в 2004 году издавшего статью «Америка в 2050 году: другая страна») и Кристофера Дженсена (автора книги «Разрушение Америки: 2008 - 2050») до классиков левого либерализма вроде Сола Алинского, Джона Роулза и Рона Дворкина.  

Этот характерный для США широкий «веер» идейных ориентаций расширяет и обогащает пространство поиска адекватных подходов, утверждая принципы многообразия и плюрализма, имеющие весомое хозяйственное измерение.

В не тоталитарной и не авторитарной системе осуществление стратегий многосубъектно. И требует участия не одной, пусть и большой силы, но со-участия (порой – в прямом смысле партнерского) эффективно действующих сил. Это – во-первых.

Во-вторых, со-реализаторы таких проектов – это те, кто составляет часть общества, именуемую «креативным классом». По подсчетам социолога Ричарда Флориды^[17] он насчитывает в США более 40 миллионов человек.

Флорида – сотрудник именитой School of Public Policy университета Джорджа Мэйсона, считает, что креативный класс составляют те профессионалы разной квалификации, возраста, пола, расы и вероисповедания, которые в своей деятельности ориентированны, прежде всего, на производство разных форм и модификаций нового^[18].

Для него креативный класс – источник человеческого капитала для крупных корпораций, высшей школы, фабрик мысли и государственных служб. Это его представители на разных уровнях и в разных областях создания нового, как в сфере материального, так и нематериального, по мнению Флориды, в основном, «осуществляют трансформацию труда, досуга, общества и повседневности» в современном мире.

* * *

Флорида не одинок в выводах. Подобные точки зрения высказывают такие современные мыслители, как Дэвид Брукс, Томас Фрэнк, Бонни Менес Кан, Рэй Ольденбург^[19], другие социологи, культурологи, политологи, эксперты СМИ, городского развития и хозяйства. Включая нобелевского лауреата Боба Лукаса, считающего влияние человеческого капитала на производительность решающим фактором роста экономики.

Он утверждает, что большие города были бы экономически несостоятельны, если бы не их производительность, связанная, в первую очередь, с доступностью в них человеческого капитала. И его поставщик – креативный класс по Флориде. Сам же он, как и большинство сторонников теории человеческого капитала, считает, что секрет развития – не в сокращении издержек, а в вовлеченности в их бизнес высокообразованных кадров.

Но что привлекает такие кадры в регионы и отрасли, которым они обеспечивают рост? Выясняется, что наряду с доходами это комфортная среда, возможность общения с представителями своего слоя (по Флориде – «класса») и разнообразие.

Не зря в проекциях на 2050 год важное место уделено идейному, этническому, культурному, конфессиональному разнообразию. Исследователи фиксируют этот фактор как один из определяющих для выбора создателями нового мест и сфер приложения сил.

Актуальность темы хорошо видна, когда ее осваивают не только представители мейнстрима, но и радикалы – разного рода фундаменталисты, а среди них – исламисты. Один из примеров – вашингтонский имам Абдул Алим Мусса. Вдохновленный примером Аятоллы Хомейни глава организации «Ас-Сабикун» («Авангард») с филиалами в ряде штатов, он издал план «превращения США к 2050 году в исламское государство».

На первый взгляд такие выступления маргинальны. Но в работе фабрик мысли, анализ и проектирование могут соседствовать с работой по внедрению парадоксов, шокирующей и угрожающей информации. Могут они соседствовать и с лоббированием решений, выгодных разным группам специальных интересов^[20], в том числе – исламских.

Такова особенность рынка. Но большинство его участников создает сценарии, не связанные с экстремизмом. Это как отдельные фабрики мысли, так и разветвленные направления работы многопрофильных и многоцелевых think tank’ов, занятых наряду с планированием и стратегированием их философским и идеологическим обеспечением.

* * *

И здесь внимания достойна инициатива America 2050.

Ее задача – поиск ответов на вызовы в таких областях как инфраструктура и загрязнение среды. Особенно когда к 2050 году население вырастет на 130 миллионов человек^[21].

В ней участвуют представители организаций, объединенных в рамках проектов, призванных обеспечить основы национального экономического роста в ситуации

• быстрого роста населения и изменений демографической ситуации;
• глобальных изменений климата;
• расширения зарубежной торговли; 
• неэффективного использования земельных угодий;
• неравномерного роста внутри регионов. А также – регионов по отношению другу;
• достижения инфраструктурными системами пределов возможностей;
• складывания мегарегионов.  

По мнению аналитиков, America 2050 в ближайшие десятилетия сформируется ряд агломераций мегаполисов. Там будет сконцентрирована весомая часть прироста населения. Это – мегарегионы. Примеры: «Северо-Запад» – зона от Бостона до Вашингтона (округ Колумбия) и «Южная Калифорния» – район от Лос-Анджелеса до Тихуаны (Мексика). Сегодня эти и еще десять образований являют собой во многом «пересекающиеся» и взаимозависимые экономики, социальные сети, транспортные магистрали, природные зоны, водные артерии и так далее.

В мегарегионах сконцентрированы создатели нового, обеспечившие им экономический рост, а сейчас амортизирующие удар кризиса. Но там же высок процент малоквалифицированных иммигрантов и их приток продолжается. А количество рабочих мест для них не растет, как и метраж дешевого жилья. Это ведет к социальному, культурному и экологическому дисбалансу. Разнообразие становится чрезмерным и уже не привлекает, а раздражает и пугает. Что может привести к оттоку качественных кадров.

Указывая на эту проблему, эксперты America 2050 отмечают, что в развитии транспортной системы США сегодня отстают от ряда развитых регионов.

В Европе и Юго-Восточной Азии миллиарды инвестируются в скоростные системы человеко- и товаропотоков, связующие сети городов в «глобальные интеграционные зоны». Эти аналоги мегарегионов всё чаще расцениваются как новые конкурентные объединения глобальной экономики. Создатели нового легко перемещаются между ними, преобразуя промзоны в предприятия инновационной экономики.

America 2050 намерена представить властям многовариантный набор рекомендаций для планирования инвестиций в эту область. Чтобы, предотвратив углубление угрожающих трендов, создать условия и для эффективных капиталовложений, и для темпов развития адекватных требованиям, которые предъявляют изменения, идущие в мировом хозяйстве, культуре и социальной организации.

Сегодня America 2050 (судя по всему – не обращая внимания на рекордный дефицит госбюджета) организует совещания в разных концах страны, максимально вовлекая местных и региональных политиков и управленцев, вплоть до мэров мегаполисов и губернаторов. А те стараются содержательно участвовать в их работе.  

Одним из ее промежуточных итогов можно считать рекомендации по принятию решений, предусматривающих рост финансирования инфраструктурных проектов.

Так на рубеже десятилетий вырос бюджет Министерства транспорта. Часть его пошла на программу грантов предназначенных для финансирования проектов высокоскоростных транспортных сетей, в дополнение к уже выделенным 8 миллиардам.

***

Другая приоритетная сфера – климат и энергетика. В штатах их сводят вместе. В School of Public Affairs (SPA)^[22] университета штата Колорадо (Дэнвер) где реализуется The Presidential Climate Action Project^[23], видят в этом смысл.

Среди задач проекта:

• содействовать подготовке адекватной реакции на климатические изменения;
• предложить меры по уменьшению последствий парникового эффекта;  
• консультировать кандидатов на государственные должности по вопросам климата, энергетики и безопасности;
• разработать поправки в регулирующие документы и бюджеты. 

Результаты отражены в документе «Какими мы будем в 2050 году. Климатическое и энергетическое будущее Америки». Выдержки иллюстрируют его содержание.

2020 год

США продвигаются к экономике чистой энергии. Более 20% энергии производится с использованием возобновляемых ресурсов. Автомобили тратят в среднем галлон топлива на 50 миль. Потребление нефти снижено на 50%. Ее импорт из Персидского залива прекращен. Угольные электростанции закрыты.

Международное кредитование энергосберегающих энергосистем позволит поднять качество жизни в мире. И будет способствовать росту авторитета США. Создание брэнда страны-лидера в деле развития бедных народов снизит террористическую угрозу.  

К участию следует привлечь молодежь. Правительство и банки могут развернуть программу грантов на оплату учебы, покупку жилья и создание малых бизнесов.

2030 год

Массовое внедрение биотоплива превратит производящие его сельские предприятия в важных поставщиков энергоресурсов. Аграрные регионы следует использовать для размещения ветряных и солнечных электростанций. Это приведет к росту благосостояния. Производители биотоплива создадут новые рабочие места, что расширит налоговую базу и сократит отток молодежи.

Следует развивать высокоскоростные железные дороги и делать их привлекательной альтернативой авиаперевозкам; стимулировать разработки электромобилей, а также солнечных панелей для установки в частных домах.

Это позволит США адаптироваться к парниковому эффекту, уменьшить число засух, лесных пожаров, наводнений и заболеваний.

2050 год

Следует уже сегодня рассмотреть версию трансформации городов в компактные «урбанистические деревни» с зелеными насаждениями и парками, школами, магазинами, храмами, медицинскими учреждениями и другими сервисами, в 15 минутах ходьбы.

Важно разработать систему коммуникаций между этими пунктами, способствовать разработкам природных систем предотвращения катастроф.

Политику правительства следует направить на то, чтобы к 2050 году прекратить импорт нефти, что снизит вероятность конфликтов связанных с борьбой за доступ к ней.

* * *

Наряду со SPA в этой сфере работают RAND и Brookings Institution. Ученые пишут об опасности безответственной энергетической политики. Так, исследователи из Йельского университета представили доклад, согласно которому ряд районов на востоке США^[24] станет слишком жарким, чтобы люди могли там жить, если средняя температура на Земле поднимется на 7 градусов Цельсия в сравнении с доиндустриальным уровнем. А если всё останется по-прежнему, это случится во второй половине XXI века.
Это отчасти объясняет, почему ребята из SPA адресуют сегодняшней власти рекомендации, связанные со столь отдаленным будущим: если этого не делать, будет поздно. Понятно и то, почему рекомендации столь позитивны. Угрозы, связанные с потеплением, описываются постоянно – важно представить предложения по их снятию.  

Впрочем, предложения SPA учитывают включение в процесс крупных производственных ресурсов. «Урбанистические деревни» – широкое поле деятельности для строителей, производителей оборудования, строителей, проектировщиков и страховщиков. Плюс – рынок труда и зона привлекательная для инвесторов.

Работа SPA – пример связывания друг с другом исторических процессов и планов локального действия. А также – групп специальных интересов. Таких как корпорация управленцев – ей надлежит осуществлять эту политику; крупный, малый и средний бизнес – он будет строить, производить и продавать; университеты – там трудятся разработчики альтернативных источников энергии; сельские жители; экологи; молодежь и так далее.    

Подход ASP к теме изменений климата и энергетической безопасности отражает ее ориентацию на ценности, которые разделяет весомая часть политиков. Не зря ее руководитель Уильям С. Бекер занимал посты в администрации Билла Клинтона.

Но у этого подхода есть и другая сторона. Он ставит под удар интересы нефтяников, нефтепереработчиков и торговцев нефтепродуктами; угольной индустрии (включая тепловые электростанции и системы обогрева); оборонку и армию.

* * *

Тема «Америка-2050» включает ряд направлений – от поддержки создателей нового до военного планирования. Участники рынка предлагают разные решения. Это ставит их покупателей перед выбором. Им приходится определять приоритеты.

На рынке стратегий конкурируют идеи и группы. Это политическое пространство. И не только потому, что там предлагают продукты для политических структур, но и потому, что там соревнуются агенты творческого и политического действия, реализующие цели и программы, затрагивающие цели и программы других агентов.  

Одним из них остается военный истеблишмент, и связанные с ним проектные коллективы – это сильные конкуренты.

Один из них – The Center for Strategic and Budgetary Assessments (CSBA) – «Центр стратегических и бюджетных оценок». Он заявляет о себе, как о независимом, не связанном с партиями институте, созданном чтобы продвигать инновационное мышление, углублять обсуждение проблем безопасности и инвестиционных возможностей. Центр снабжает управленцев методами принятия решений в области оборонной политики.

Адресат CSBA – исполнительная и законодательная власть. Как и ключевые СМИ. Анализ CSBA касается угроз национальной безопасности.

Любопытен состав правления организации. Р.Джеймс Вулси, в прошлом – директор ЦРУ. Джек Кейн – четырехзвездный генерал, бывший исполняющий обязанности начальника штаба Армии США. Председатель – Дэйв МакКёрди – глава Альянса автопроизводителей. Президент – Эндрю Крепневич также в прошлом сотрудник Пентагона, преподаватель академии Вест Пойнт, Джорджтаунского университета и «Школы продвинутых международных исследований» университета Джонс Хопкинс.

В контексте темы Америка-2050 любопытна выдвигаемая CSBA «Стратегия длинной тяги»^[25]. Её основа – приоритет поддержание и совершенствование обороноспособности и безопасности на длинных временных отрезках. А также планирование в условиях неопределенности и непредвиденных обстоятельств. CSBA заявляет о себе, как организация, способная обеспечивать администрацию США независимой и исчерпывающей оборонной стратегией.

Ключевые перемены в мире – распад СССР и ликвидация Варшавского блока побудили США пересмотреть военную доктрину и подходы к теме мира и войны.

Такие факторы, как борьба с радикальным исламизмом, стремительный рост КНР и возникновение «дуги ядерной нестабильности» от Персидского залива до Японского моря советники из CSBA считают ключевыми для США на ближайшие десятилетия, а работу с ними – основой «Стратегии длинной тяги». Они работают над

• созданием системы оперативной оценки и долгосрочного прогнозирования;
• прояснением новых бюджетных возможностей для оборонных программ;
• оценкой человеческих ресурсов, требований к образованию и боевой подготовке;
• анализом альтернатив в деле улучшения системы национальной безопасности;
• работой с общественным мнением.

В поле их зрения круг тем от оборонной промышленности до отдельных родов войск.

Итогом Центр видит синтез разработок, который там называют Большой стратегией для США. Ее там видят не столько в виде документа, сколько в форме процесса, как постоянное решение проблем до их превращения в угрозы.

Итак, тема Америки-2050 связана с угрозами – военными, кадровыми, климатическими и другими. Похоже, ощущение способности объяснять мир вселяет в творцов стратегий ближайших восьми пятилеток надежду, что они могут его изменить. От 2050 года США отделает срок более долгий, чем половина существования СССР – родины пятилетних планов. Американские фабрики мысли это не смущает. 40 лет – достаточный срок, чтобы спродюсировать и осуществить немало перемен. Они работают над этим.