Статьи автомобильной тематики обычно начинаются крылатой фразой Ильфа и Петрова о роскоши и средстве передвижения. Но для Америки автомобиль гораздо больше, чем роскошь и средство передвижения вместе взятые. Для нескольких поколений американцев автомобиль – это главное достижение культуры, стержень их Американской Мечты и эгрегор многих социальных групп....
Насколько важен автомобиль для Америки, показывает малоизвестный факт из истории Вьетнамской войны. Наравне со звездами эстрады и кинематографа поднимали боевой дух солдат два «Форда-Мустанга», желтого и синего цвета, тюнингованные и напичканные дополнительными функциями согласно пожеланиям клиентов. Гастроли «Мустангов» вызывали не меньший энтузиазм, чем выступления Энн-Маргрет Ольссон, а счастливчики могли даже прокатиться по палубе авианосца. Посидев за рулем «Мустанга» солдат понимал, за что он воюет, гораздо лучше, чем после лекции военного пропагандиста.
Если писать об Американском Автомобиле, то материала хватит не на одну книгу. Поэтому речь пойдет о самом, пожалуй, экзотичном феномене автомобильной культуры. О лаурайдерах. Автомобилях низкой езды, которые, впрочем, после десятилетий селекции способны на прыжки, которым и необъезженный мустанг позавидует. Не фордовский мустанг; настоящий.
***
Первые лаурайдеры появились в годы Великой Депрессии в мексиканских кварталах Лос-Анжелеса. Тогдашние автомобили имели очень высокий клиренс – расстояние между дорогой и дном автомобиля. Молодые латиноамериканцы – «пачукос», а позже «чикано», стали жестоко бороться с этим наследием колесного транспорта на конной тяге, понижая клиренс до минимума. Пишущие о лаурайдинге, считают, что приземлять автомобили начали ради «форсу бандитского», чтобы выделится из скучной массы «Фордов» и «Шевроле». Однако любая мода, особенно морда полукриминальных элементов, имеет рациональные корни: в стелющийся по земле автомобиль гораздо труднее попасть из огнестрельного оружия, как труднее попасть в пригнувшегося человека.
Изнутри автомобили отделывались в соответствие с мексиканским представлением о роскоши и презрением к респектабельности гринго. Салон обивался бархатом кричащих расцветок, увешивался либо множеством иконок, либо псевдоацтекскими божками в духе мексиканской революционной идеологии, а задранный нос придавал машине дополнительно агрессивный вид. Низкая посадка достигалась за счет того, что усекались рессоры или пружины задней подвески. Самой простой способ понижения клиренса – набивать багажник мешками с цементом. Но только ли понижения клиренса был нужен тот цемент?
Крышки капотов срезались наподобие пасти аллигатора, выхлопные трубы хромировались и выводились по бокам, как на гламурной «Испано-Суизе». Если у Форда все автомобили были черного цвета, то первопроходцы лаурайдинга исправляли этот недостаток, превращая автомобиль в воплощение радужного флага сексуальных меньшинств.
Субкультура «пачукос» тридцатых канула в лету почти без следа. Самым ярким воспоминанием о ней в мейнстриме остался ярко-желтый костюм и шикарнейшая шляпа героя кинофильма «Маска». Это классический «зут сьют» – одежда модников из гетто. За которую, вне границ этнического района, кстати, запросто могли и побить. В 1943 году, военные моряки избили несколько «пачукос» в «зут сьютах», мотивируя это необходимостью экономить ткань во время войны. Дело кончилось массовыми беспорядками с вызовом Национальной гвардии.
В пятидесятые, когда «правильные пацаны» пересели на мотоциклы, в мексиканских кварталах продолжали понижать клиренс. Послевоенные автомобили были для этого более приспособлены, чем «Форд-Т». Дело доходило до того, что к заднему бамперу машины прикреплялись титановые пластины, при езде высекавшие искры из мостовой – настолько низкой была посадка. Калифорнийской ночью это выглядело весьма эффектно. Кстати, среди советской урлы (так назвались гопники в СССР), существовала подобная мода: такие пластины прикреплялись к каблукам ботинок.
К концу пятидесятых лаурайдинг достиг настоящей массовости, не переходя, впрочем, границы породившей его этно-социальной группы. Но, если кто думает, что Америка страна безграничной свободы, глубоко ошибаются. В 1959 году был принят закон № 24008, запрещавший понижать уровень подвески по соображениям дорожной безопасности. Пороги автомобиля не должны были находиться ниже обода колеса. Полиция могла конфисковать крамольную машину и закрыть клуб, где занимались незаконным снижением клиренса. Это вызывало протесты и массовые волнения, закончившиеся вызовом национальной гвардии. Но власти были непреклонны. Пришлось владельцам лаурайдеров, порой тративших на них последние деньги и все свободное время, ездить только по своей улице – от одного знакомого копа до другого.
Но уже через год братья Луис и Рон Агуирру установили на свой спортивный «Корветт-Икс-Соник» 1957 года гидравлические насосы «Песко», снятые со списанного бомбардировщика Б-52. Кортеж из пятнадцати автомобилей, оснащенными такими гидравлическими подвесками, способными менять высоту автомобиля, чуть не свел с ума полицейский патруль в Сан-Бернандино. Автомобили сначала проехались перед полицией с криминальным клиренсом, а при попытке их задержать неожиданно «выросли». И так несколько раз. Всё было по закону. Нужное количество сантиметров налицо, а как это достигается – личное дело автовладельца.
После этой убедительной победы над силами правопорядка в Лос-Анджелесе и его пригородах как грибы стали появляться мастерские по гидравлической модернизации. В ход пошли цилиндры от самосвалов и строительной техники, гаражного оборудования. Не все были столь профессиональны, как братья Агуирру – то протекало, то замыкало, то кузов поднимался слишком быстро или медленно. Неожиданное изменение клиренса на дороге приводило к тяжелым авариям. В Лос-Анжелесе открылась мастерская фабричной установки братьев Эла и Гира Айала, впервые наладивших серийное производство гидравлики – с самолетов-бомбардировщиков больше не снимали гидравлические насосы.
Серийное гидравлическое оборудование состояло из нескольких электронасосов, качающих жидкость в гидроцилиндры, изменяющих клиренс автомобиля, трубопроводов и гидроаккумуляторов, выполняющих роли амортизаторов. Питалась система энергией от дополнительных аккумуляторных батарей.
Семидесятые стали годами рассвета лаурайдинга. В 1974 году защитники гражданских прав добились отмены всех запретов на «низкую езду». Однако для других направлений автомобильных селекционеров настали тяжелые времена. Экологическое лобби фактически запретило «мускуль кары» – автомобили с повышенной мощностью мотора. К ним, кстати, относились и те самые «мустанги», поднимавшие боевой дух американских солдат во время Вьетнамской войны.
Семидесятые ознаменовались победными вылазками лаурайдинга за пределы замкнутых латиноамериканских общин. Зарождающаяся в негритянских кварталах субкультура хип-хопа, будущего рэпа, впитывала в себя множество нонконформистских течений. Собственной концепции антиобщественного автомобиля у афроамериканцев не было, и они позаимствовали лаурайдеры. Уже потом латинос переняли у них рэп, омексиканив его. В результате получился «чиканос рэп» и взаимопроникновение субкультур.
Один из самых убежденных адептов лаурайдер-культуры – рэпер Снуп Догг. В детстве, его самым ярким впечатлением были ярко раскрашенные машины, крадущиеся вдоль тротуаров. Теперь его гараж забит лаурайдерами, изготовленными из лимузинов шестидесятых-семидесятых годов выпуска. К ним приставлен специальный мастер по тюнингу автомобилей, воплощающий детские мечты звезды рэпа в жизнь.
В конце семидесятых наметилось и главное отличие лаурайдера от обычного автомобиля. Он начал плясать. Путем управления гидравликой можно было добиться ритмичных танцевальных движений, понижая и повышая клиренс, манипулируя высотой колес. Особенно проявилась эта особенность лаурайдеров после установки на них не гидравлической, а пневматической подвески. Стали проводиться профессиональные соревнования по лаурайдеров-дансеров. Кроме танцев, автомобили стали соревноваться в прыжках. Такие лаурайдеры называются хопперы. Высота прыжка может достигать два с половиной метра. По негласным правилам соревнований, если автомобиль во время танцев и прыжков перевернется на бок, либо на крышу, он автоматически одерживает победу. Поэтому управление таким авто осуществление с помощью специальных пультов, выведенных наружу на длинном проводе как у детской машинки.
Лаурайдер, предназначенный для выставок и соревнований, меньше всего подходит для повседневной езды. Если он танцевально-прыжковый, то внутри он обычно забит множеством аккумуляторов для питания гидравлики или пневматики и просто небезопасен для водителя. Если выставочный… то это отдельный разговор.
Выставочные лаурайдеры «карручас» – подлинные произведение сюрреалистической скульптуры, перед которым диван-губы Сальвадора Дали кажется ученической поделкой. Кузов, капот и багажник лаурайдера снаружи и изнутри покрыт самыми настоящими фресками, вроде тех, которыми покрывали фасады мексиканских общественных зданий революционные художники Ривера и Ороско. Собственно один из основных стилей, в котором расписываются лаурайдеры – «Ацтеко» – родом из мексиканской революции. Многие уроженцы мексиканских кварталов до сих пор исповедуют причудливый миф об Ацтлане. Это царство располагалось на территориях, которые Мексика в XIX веке уступила США. Но придет время, и мексиканцы вернут себе свои земли, и возродится новый Ацтлан со столицей в Лос-Анжелесе.
Кроме национально-языческой, в росписях автомобилей присутствует и католическая тема. Особенно любима Санта-Мария Гваделупская и мучения различных святых. Часто автомобильные клубы основываются на базе церковной общины. Популярна гангстерская тема, опять-таки же роднящая автомобильные росписи с росписями революционных мексиканских художников, живописно бичевавших пороки капитализма. Присутствуют и герои мейнстрима, зачастую латинизированные до полной неузнаваемости.
То, что не расписано, хромировано или покрыто позолотой. Даже скрытые детали двигателя гравируются самыми причудливыми орнаментами. Для отделки салона используется бархат, велюр, кожа, а последнее время стразы в умопомрачительных количествах. Для классического лаурайдера характерен руль в виде толстой серебряной цепи, свернутой в кольцо. У модернистских машин руль больше напоминает пульт от плейстейшен. Передние сиденья делают без спинок в виде пуфов. В салоне устанавливается литая эмблема клуба – своеобразный шедевр ювелирного искусства. Крылья откидываются, что бы всегда можно было полюбоваться позолотой и гравировкой внутренних узлов.
Различные социальные фонды и муниципальные структуры почувствовали в мании превращения автомобиля в арт-объект, своеобразный способ борьбы с пороками гетто – наркоманией и уличной преступностью. Форму самоорганизации здоровых общественных сил вокруг законопослушного клуба. Фестивали и смотры лаурайдеров финансируются из городского бюджета. Конкурс, проводимый в Сан-Диего журналом «Lowrider» собирает тысячи людей со всех концов Калифорнии, из Нью-Мексико и из самой Мексики.
Работа для большинства обитателей этнических районов возможна только в мелком бизнесе и сфере обслуживания. Пассионарный потенциал мачо ищет выход и находит его в иррациональной переделке автомобиля. В отличие от тюнинга, увеличивающего мощность и скорость, такого как хот роддинг, лаурайдинг не делает ходовые качества машины лучше. А в случае с превращением его в «прыжковый автомобиль» – хоппер – превращает его и вовсе в непригодный для езды механизм. Хоппер превращается в элемент эстетики и – как это не смешно звучит по отношению к татуированным и увешанным золотыми цепями ребятам – фактор спортивного моделирования.
Я смотрю на лаурайдеры и вспоминаю почему-то расписные крестьянские сани, которые остались сейчас разве что в музеях. И напрашивается сравнение с нашим прикладным искусством. Раскрашивалось и украшалось резьбой практически все предметы труда и крестьянского обихода. Причем для крестьянина это было не прикладное, а единственное и основное искусство. Барское искусство игнорировалось, а если и принималось, то только спустя десятилетия, как правило – в стлизованном и измененном почти до неузнаваемости виде.
Народное искусство дожило до начала прошлого века, и было сметено массовой культурой. Наркомпросовские эксперименты по созданию идеологизированной «народной» культуры, ревность и непонимание официоза по отношению к «самородкам» отбили у простых людей охоту к самовыражению. То, что мы видим сейчас, как правило, неумелая реконструкция или коммерческая примитивизация.
Лаурайдинг – самое настоящее народное искусство, приспособление промышленного, коммерческого транспортного средства под эстетические представления определенной группы людей. Складывающаяся десятилетиями культурная традиция, вобравшая что-то от скульптуры и живописи, ювелирного искусства и искусства драпировки. Это свой фольклор, музыка и танец – танец укрощенной машины. Это целая космогония, самодостаточная и служащая образцом для подражания в других субкультурах. Для мексиканской общины Лос-Анжелеса, какой ни будь сеньор Руэлос, рисующий на капотах соседских лаурайдеров неподражаемо усатого Сапату, гораздо важнее и ближе, возможно известных, но чуждых Пикассо и Веласкеса.