Terra America

12:04(МСК)
04:04(NY)
01:04(LA)
Альянс одаренных и предприимчивых

Автор: Александр Бирман
Добавлено: 15.07.2014

Пространство
0
ком
Лево-либеральная контрреволюция на Ближнем Востоке. Часть I
Realpolitik Обамы, ставившая в регионе на умеренных исламистов, потерпела крах
Автор: Владислав Владимиров
Оцените этот контент
     

Таксим и Тахрир-2 – явления достаточно однотипные, разве что бунтари в Египте были настроены куда более радикально, да и армия в итоге оказалась на их стороне. Суть этого явления – либеральная революция, ставшая ответом на активно шедшее в последние годы по Ближнему Востоку усиление исламских партий, сделавших ставку на парламентский приход к власти для последующего изменения – уже изнутри – политической системы.

Попытка «спроецировать» на Египет турецкий опыт оказалась неудачной, да и в самой Турции казавшиеся еще недавно абсолютно монолитными позиции Партии справедливости и развития (египетские «Братья-мусульмане» скопировали, готовясь в 2011 году к выборам, даже ее название, сделав своим политическим представительством Партию свободы и справедливости) резко пошатнулись.

По данным опроса Центра стратегических и политических исследований Metropoll, проведенного 3-12 июня, уже после окончания основных событий на Таксиме, выяснилось, что за партию премьер-министра Эрдогана в тот момент были готовы проголосовать 35,3%, тогда как на выборах 12 июня 2011 года ее поддержали 49,83% избирателей.

Турецкие консерваторы откатились по результату даже не к прошлым, а к своим первым выборам, когда в 2002 году Партия справедливости и развития набрала 34,28% голосов, т.е. к своему ядерному электорату. Одновременно число турок, считающих, что в их стране отсутствует свобода СМИ, возросло с 41,1% до 53,3%, тех, кто уверен в том, что власти вмешиваются в их жизнь – с 40,4% до 54,4%. Половина (49,9%) граждан Турции считают, что Эрдоган и его партия ведут Турцию к диктатуре.

Не удивительно, что в итоге с 31 мая по 23 июня, по данным МВД, в акциях протеста в 79 городах Турции приняло участие 2,5 миллионов человек. Это значительная цифра – лишь в 10 раз меньше числа поддержавших в 2011 году на выборах партию Эрдогана избирателей (21,4 ммиллиона), или четверть голосовавших за нее в 2002 году (10,8 миллиона), – хотя, конечно, она не идет в сравнение с 32 миллиона египтян, вышедшими 29 июля на улицы и площади страны для выражения протеста возможному реваншу исламистов.

Одновременно это крах ближневосточной политики Обамы, еще более ощутимый, чем все, что связано с штурмом американского консульства и убийством находившегося в нем посла в Бенгази 11 сентября 2012 года, ставшего логическим завершением поддержанной США революции по свержению Муаммара Каддафи. Ведь умеренные исламисты мыслились в Вашингтоне в 2009-2010 годах как know how, способное обеспечить смену элит на Ближнем Востоке и в то же время – сохранение их прозападной ориентации.

При всем своем антиизраильском радикализме тот же Эрдоган был главным сторонником вступления Турции в Евросоюз и внешнеполитическим партнером Обамы на международной арене, а «Братья-мусульмане» еще в первой половине нулевых в своей программе выступали за парламентский характер египетского государства и за проведение демократических реформ.

Часть первая. Турция. Таксим

Истоки политической ситуации в Турции лежат в реформах, проведенных в двадцатых годах ХХ века. Мустафа Кемаль-паша ликвидировал халифат (турецкий султан мыслился наследником багдадских халифов, главой правоверных мусульман) и перестроил страну на западный манер, превратив Турцию в секулярную республику французского образца, где религия была отделена от государства, а ряд монашеских орденов (суфиев) распущен. Кроме того, Кемаль-паша запретил многоженство и ношение традиционных головных уборов-фесок.

Госслужащим-мужчинам также запрещалось носить бороды и усы[1], женщинам, включая преподавателей и студенток вузов – хиджабы и чадру. Столицу из Стамбула Кемаль-паша перенесен в построенный с нуля новый город – Анкару. Все это похоже на реформы Петра Первого в России, за которые сподвижники назвали первого императора «Отцом народа». Кемаль-паша же вполне официально принял имя Ататюрк, «отец турок».

Наследники Ататюрка – кемалисты – правили, подобно российским императорам XVIII века, опираясь на европеизированную интеллигенцию и буржуазию крупных городов, из числа которых они пополняли ряды чиновников, и на армию, представлявшую собой их главную опору не только на внешней, но и на внутренней арене. В армию, кстати, был закрыт доступ для религиозной части населения – как утверждают, поступавшие должны были показать фото своего отца, и если тот был с бородой (разрешенной в обыденной жизни), то доступ юноше к армейской карьере был закрыт.

Мера объяснимая – турецкая глубинка осталась традиционной и консервативной, и уже через полвека породила свою пугачевщину. В 50-х годах Турцию охватила волна националистических погромов, в 70-е – полномасштабная уличная гражданская война с тысячами убитых в схватках левых и правых радикалов. На фоне растущего соперничества политических партий – в 1950 году в Турции была разрешена многопартийность, в итоге, кемалистов начали оттеснять от руля власти – командование армии выступало главным арбитром, запрещая или отстраняя от власти те партии и их приходящих к власти лидеров, кого можно было счесть опасными для основ существующего режима.

За вторую половину ХХ века Турция пережила четыре военных переворота разной степени мягкости – 1960, 1971, 1980 и 1997 годов.

В качестве одной из основных угроз кемалистскому строю страны военные оправданно рассматривали исламистские политические партии, пользовавшиеся популярностью среди населения. Стоит заметить, что сама по себе идея парламентской демократии уже в корне отвергается всеми идеологами исламизма, будь то египтянин Саид Кутб (1906–1966) или пакистанец Маулана Абу аль-Аля Маудуди (1903–1979) как ересь, утверждающая, что власть может исходить от человека, тогда как она может исходить только от Бога.

Тем не менее, в Турции исламисты уже в 60–70-е годы усвоили, что прийти к власти в стране, где на страже режима стоит армия и жандармерия, возможно лишь парламентским путем и с умеренной риторикой. В 1969 году Неджметтин Эрбакан опубликовал манифест «Милли герюш» («Национальное видение»), где изложил идеи создания государства, которое базировалось бы на идеях ислама, отказ от которых ослабляет традиционно мусульманские страны. В январе 1970 года он создал Партию национального порядка, которая в мае 1971 года была запрещена, как противоречащая Конституции, но в октябре 1972 года была воссоздана как Партия национального спасения и на парламентских выборах в октябре следующего года получила 11,80% голосов, лишь в три раза меньше, чем кемалистская Народно-республиканская партия и либеральная Партия справедливости.

 Благодаря этому исламисты могли играть решающую роль при формировании правительства, и в 1974, 1975–1977 и 1977–1978 годах Эрбакан занимал пост вице-премьера. Но в 1980 году после время военного переворота он был арестован и отстранен от политической деятельности, а его партия в 1982 году запрещена. Но, как и ранее, спустя год она возродилась под именем Партии благоденствия, которая в декабре 1995 года получила на очередных выборах в парламент 21,38% голосов, больше, чем любая другая партия.

Эрбакан сформировал свое правительство на базе «консервативной коалиции» и возглавлял его ровно год – с 28 июня 1996 года по 30 июня 1997 года, когда ультиматум армии вынудил первого в новейшей истории страны исламиста-премьера уйти в отставку.

Эрбакан был по сути Ле Пеном, националистом и политическим маргиналом, несмотря на приличный процент голосов на выборах. Шокируя публику обещанием освободить от власти «неверных» Иерусалим, Кашмир и Чечню или пытаясь создать антизападный блок исламских стран, он так или иначе был обречен. Что интересно, со своим французским коллегой он был знаком, и тот даже заявлял о близости их взглядов. «Мы... обсуждали с Эрбаканом то, что нас объединяет, – его нежелание вступать в Европейский союз», – так об этом рассказывал в 2002 году лидер Национального фронта.

Выводы из опыта Эрбакана сделал его младший соратник по Партии благоденствия – Реджеп Тайип Эрдоган, в 1994 году ставший мэром Стамбула, где ранее на протяжении десяти лет он возглавлял отделение партии.

Во-первых, ему необходимо привлечь на свою сторону Запад – прежде всего, присвоив себе роль главного защитника и мотора идеи интеграции Турции в Евросоюз.

Во-вторых, не педалируя публично (кому надо – и так все поймут) исламистский характер своей партии, сделать изначально акцент на социальную тематику и этим привлечь к себе максимально широкую поддержку населения.

Учрежденная Эрдоганом в июле 2001 года Партия справедливости и развития в ноябре 2002 года побеждает на парламентских выборах, набрав 34,28% голосов против 19,40% у основанной Ататюрком Народно-республиканской партии.

«3 ноября 2002 года – это день, когда в Турции к власти пришел народ», – так спустя три года охарактеризовал эту победу Эрдоган, добавив, что «победа на выборах 3 ноября 2002 года навсегда останется одним из важнейших событий в политической истории Турции».

На следующих выборах в 2007 году его партия увеличивает свой результат до 46,66% голосов. В 2011 году – до 49,91%. С 2003 года Эрдоган – бессменный премьер-министр Турции.

Увеличить в полтора раза свой электорат и привлечь к себе многих тех, кто голосовал ранее за другие партии (в том числе за кемалистов) и не принадлежал к идеологически мотивированному электорату умеренных исламистов, Эрдогану удалось при помощи эффективной экономической политики. К последним парламентским выборам «турецкий ВВП по ППС [паритетной покупательной способности] вырос с 2001 года почти в два раза (с 494 миллиардов долларов до 960 миллиардов в 2010 году). Премьер всячески поддерживал средний класс, а также мелкий и средний бизнес. При нем в Турции построено 500 тысяч квартир для малообеспеченных слоев населения и более 15 тысяч километров современных дорог (что не только решало инфраструктурные и жилищные проблемы, но и снижало уровень безработицы). Благодаря ему Турция относительно легко пережила мировой финансовый кризис. Показатель ВВП в 2010 году превысил цифры 2008 года более чем на 40 миллиардов долларов. Ведущие финансовые издания мира The Financial Times и The Economist называли его лучшим турецким премьером за все время существования республики».

При этом Эрдогану удалось избежать смещения военными, как это произошло в 1997 году с Эрбаканом, демонстрируя свою умеренность и прозападный вектор ориентации.

Выступая 19 ноября 2002 года, посол Турции в Москве подчеркнул, что победившую на выборах партию Эрдогана нельзя считать антигосударственной, в том числе потому, что она «ставит перед собой в качестве приоритетных задач проведение реформ, направленных на дальнейшее расширение демократических прав и свобод, а также экономических реформ, в результате которых Турция должна стать страной, достойной вхождения в Евросоюз». О желании привести поскорее Турцию в Евросоюз не уставал говорить и сам Эрдоган.

«Вступление в Евросоюз является первым приоритетом Турции. Надеюсь, что моя страна приблизится к этой цели в 2009 году», – заявил он, выступая 19 января 2009 года в Брюсселе, указывая, что его страна уже провела все необходимые для этого реформы и лишь Запад тормозит ее присоединение к ЕС.

За стремление в Евросоюз, и в целом активное включение страны в процесс мировой глобализации, турецкому политику можно было простить многое – даже то, что в 1997 году Эрдоган попал в тюрьму за разжигание межнациональной розни, заявив на митинге:

«Мечети – наши казармы. Их минареты – наши штыки. Их купола – наши шлемы. Верующие – наши солдаты».

И в целом простить ему отнюдь не оставленные им в прошлом исламистские взгляды. Ведь, перефразируя известное выражение, «ничего личного – только политика».

И именно умеренный исламист Эрдоган, с одной стороны, ведущий Турцию на Запад и обеспечивший ей невиданный экономический рост, с другой – демократически избранный и популярный в народе политик – оказался в 2009 году лучшим выбором для Штатов для «наведения мостов» с исламским миром, начатым сразу же после прихода к власти Барака Обамы. После правления Буша-младшего, когда американцы вторглись в Афганистан и Ирак, вызвав у мусульман к жизни воспоминания о крестовых походах и толкнув многих из них в ряды боевиков или хотя бы симпатизанов «Аль-Каиды», нужна была срочная «перезагрузка».

7 апреля 2009 года Обама прибывает в Анкару и именно здесь заявляет, выступая перед турецким парламентом:

«Соединенные Штаты не ведут войны и никогда не станут воевать с исламом.... Мы выражаем свое глубокое уважение к исламской религии, которая дала столь много миру, в том числе и моей стране».

В свою очередь, как отметили журналисты, Эрдоган вел с Обамой диалог от лица всего исламского мира.

В 2011 году с началом арабских революций «турецкая модель» активно предлагалась – опять же, при явном согласии Запада – в качестве образца для подражания свергнувшим авторитарные режимам ближневосточным странам. Об этом 3 марта 2011 года говорил на встрече с новым руководством Египта в Каире президент Турции Абдулла Гюль, призывая и эту страну, и ее соседей к копированию турецкого опыта. Стоит заметить, что так и произошло в Тунисе, и затем в Египте – и там, и там к власти на парламентских выборах пришли умеренные, ранее запрещаемые режимом исламистские движения («Ан-Нахда» в Тунисе, «Братья-мусульмане» в Египте). В какой-то степени Турция претендовала и на прямую опеку этих стран в рамках концепции «неоосманизма».

В чем же оказалось слабое место Эрдогана? Локализация поддержки. С первых лет за Партию справедливости и развития устойчиво голосовала провинциальная Анатолия, но не ее провинции в Европе и на берегу Эгейского моря (последние были заселены турками в значительной степени уже при Ататюрке после изгнания оттуда греков, соответственно, местное население изначально было прокемалистским, что усилилось активным туризмом из западных стран).

Еще одной опорой Партии справедливости и развития были недавно переселившиеся в крупные города провинциалы, не оставившие прежних привычек, чаще всего занятые мелкой торговлей и тому подобной обычной для Азии деятельностью. В дореволюционной России точная аналогия им как по роду занятий, так и по активно консервативным взглядам, – «охотнорядцы». Для них Эрдоган, выросший в стамбульском квартале Касымпаша (этакий аналог московского Бирюлево), грубоватый и не склонный к компромиссу, был своим. И он видел в них своих. Но проблема в том, что только в них.

Ограничивая продажу алкоголя и публичные поцелуи (все это запрещено шариатом), добиваясь легализации в государственных учреждениях хиджабов и халмы, настойчиво требуя от населения рожать не меньше трех детей на семью, пропагандируя наличие нескольких жен, в общем, совершая понятные и близкие для консервативного электората шаги, Эрдоган и его партия вряд ли учитывали, что каждое такое действие настраивает против него европеизированных светских жителей крупных городов.

Скорее, делал это он вполне продуманно и даже демонстративно – реванш увлекает.

«Почему предыдущий закон, принятый группой пьяниц, должен почитаться, а новый – нет?» – заявил  Эрдоган во время дебатов в парламенте по поводу ограничения продажи алкоголя, явно имея в виду Ататюрка (умершего от цирроза печени) и его премьер-министра Мехмета Иненю.

Еще более вызывающим оказался проект сноса Культурного центра имени Ататюрка на площади Таксим, на месте которого, по курсировавшей в турецком обществе информации, должны были построить новую большую мечеть – как символ победы «новых веяний».

Если кемалистами «зажимался» бизнес из глубинки – то при Эрдогане он получил все мыслимые преференции. Так, тот же Культурный центр имени Ататюрка в Стамбуле при парке Гези реконструировать поручили каким-то малоизвестным компаниям из Анатолии. К этому можно добавить, что лучшие возможности в бизнесе при Эрдогане имели близкие к нему люди: «Строительство торгово-развлекательного центра «Топчу Кышлысы» на месте парка Гези должна была вести компания зятя Эрдогана, Берата Альбайрака – Calik Holdings AS. К слову сказать, подразделение этого холдинга – Calik Energy – ключевая компания турецкого нефтегазового сектора».

Эрдоган восстановил против себя и другую влиятельную силу в турецкой политике – националистов. Эти также придерживаются кемалистских вглядов, ведь Ататюрк навязал Турции тогдашнюю западную концепцию «единой нации» – нет никаких черкесов, курдов или алавитов, есть только турки. Аналогичным образом во Франции вплоть до 1950 года существовал суровый запрет на изучение и употребления бретонского, нормандского или корсиканского языков, не говоря уже о признании прав этих народов на существование.

В апреле этого года появилась информация, что Эрдоган, стремясь заручиться поддержкой курдов для изменения Конституции (дабы преобразовать Турцию в президентскую республику и самому занять пост президента), обещал признать существование их народа и дать ему автономию, и вообще отказаться от идеи «единой турецкой нации». Добавим к этому преследование турецких националистов по «делу Эргенекона» – и не будем удивляться, что на митинге 3 мая близ Стамбула, организованном Партией национального действия, которая получила в 2011 году на парламентских выборах 12,99% голосов, из уст ораторов звучали призывы к тому, чтобы, «несмотря на создаваемую режимом атмосферу страха… турецкая нация разорвала оковы и вновь возродилась из пепла».

Наконец, буквально незадолго до протестов в парке Гези турецкие власти настроили против себя многочисленных в Стамбуле анархистов, троцкистов и маоистов, имеющих поддержку в лице близкой им по идеологии Конфедерации революционных профсоюзов Турции, запретив первомайскую демонстрацию на площади Таксим.

Место это для левых в Турции культовое – здесь, как когда-то в Чикаго в 1886 году, на 1 мая 1976 года имела место расправа над рабочей демонстрацией, погибли несколько десятков человек. 1 мая 2013 года, несмотря на запрет, колонны левых и профсоюзов двинулись к Таксиму. На идущих к нему улицах шла настоящая война с применением камней с одной стороны, газа и резиновых пуль – с другой. Начало протестов в парке Гези и на расположенном рядом Таксиме позволило левакам вернуться на площадь и там обосноваться. Туда же подтянулись фанаты футбольного клуба «Бешикташ», чей фан-клуб «Чарши» придерживается анархистских взглядов и активно участвует в разных общественно-политических акциях.

Эрдогану удалось в течение мая настроить против себя самые разные слои турецкого общества – и светских либералов, и националистов, и леваков – и как только появился удобный повод и место для протеста, он грянул с неожиданной силой, так как потенциал для этого копился на протяжении уже десяти лет после прихода исламистов к власти.

Конечно, судьба Мурси Эрдогану не грозит – несмотря на падение рейтингов, Партия справедливости и развития все еще остается популярнейшей политической силой страны. В пользу этой партии играет идеологическая и организационная раздробленность ее политических оппонентов, интересы которых, к тому же, не всегда представляют вроде бы близкие им по идеологии системные партии.

Армия оказалась предусмотрительно обезглавлена в 2007 году, когда по «делу Эргенекона» за решетку были отправлены многие ее видные руководители, включая бывшего главу Генерального штаба Илькера Башбуга. Полиция и чиновничий аппарат за последнее десятилетие были укомплектованы представителями консервативных провинциальных кругов. Тем не менее, победный политический марш умеренных исламистов в Турции, к концу нулевых претендовавших уже на абсолютное лидерство в обществе, прервался, и представители этого движения оказались отброшены на свои исходные позиции.



[1] Этот запрет действовал долго и реально. Нынешний премьер-министр Турции Реджеп Тайип Эрдоган в 1980 году был уволен с работы из-за отказа сбрить усы, традиционные для Османской Турции, но отрицаемые кемалистами именно как ее наследие.

Автор: Владислав Владимиров
Обсудить с другими читателями >
Ранее в рубрике
автор:Светлана Лурье
автор:Олег Шендерюк
автор:Кирилл Мартынов
автор:Владислав Владимиров
автор:Борис Соколов
автор:Василий Молодяков
автор:Дмитрий Петров
автор:Александр Кустарев
автор:Владислав Владимиров
автор:Станислав Хатунцев
автор:Ярослав Бутаков
автор:Владимир Хрусталев
автор:Дмитрий Петров
Case-study: американский спецназ и афганские пастухи
автор:Денис Руденко
автор:Владислав Владимиров
автор:Ярослав Бутаков
Судьба старого союза
автор:Василий Молодяков
автор:Алексей Карякин
автор:Дмитрий Петров
автор:Светлана Лурье
автор:Алексей Карякин
автор:Владислав Владимиров
Воображая будущее без счастья
автор:Олег Шендерюк
автор:Владислав Владимиров
автор:Алексей Карякин
автор:Константин Аршин
автор:Денис Руденко
автор:Борис Соколов
автор:Алексей Юсев
автор:Александр Кустарев
автор:Алексей Карякин
автор:Владимир Можегов
США окружают Китай
автор:Илья Крамник
автор:Илья Крамник
автор:Яков Шустов
автор:Яков Шустов
автор:Станислав Хатунцев
автор:Юрий Бурносов
автор:Юрий Бурносов
автор:Светлана Лурье
автор:Алексей Юсев
автор:Борис Межуев, Кирилл Бенедиктов
автор:Ярослав Бутаков
автор:Яков Шустов
Странный маккартизм
Под крылом — Аляска
автор:Яков Шустов
автор:Яков Шустов
автор:Яков Шустов
По ту сторону Конана и Ктулху
Поющие рыбы России
команда авторов
Кирилл Бенедиктов руководитель отдела интеллектуальных расследований. Писатель, политолог. Участник Цеха политической критики
Наталия Быкадорова специальный корреспондент портала Terra America
Василий Ванчугов политический философ, профессор кафедры истории философии факультета гуманитарных и социальных наук РУДН
Наталья Войкова обозреватель портала Terra America, эксперт по гендерным вопросам
Наталья Демченко руководитель отдела спецпроектов портала Terra America
Дмитрий Дробницкий главный редактор портала Terra America. Публицист, политолог
Александра Забалуева выпускающий редактор портала Terra America
Александр Костин эксперт по проблемам безопасности и военно-политического сотрудничества
Никита Куркин один из основателей и продюсер проекта Terra America, участник Цеха политической критики
Эдвард Люттвак американский историк, специалист по вопросам международных отношений, истории военных конфликтов и стратегии действий вооруженных сил.
Виктория Максимова художник, культуролог
Борис Межуев один из основателей портала Terra America, участник Цеха политической критики. Кандидат философских наук, доцент философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова
Юлия Нетесова кандидат политических наук, специальный корреспондент портала Terra America
Александр Павлов Кандидат юридических наук, доцент философского факультета НИУ - ВШЭ
Алексей Черняев кандидат политических наук и заведующий отделом Латинской Америки портала Terra America.