Когда речь заходит о современной бразильской скульптуре, все тут же вспоминают статую Христа-Искупителя, раскинувшего руки над Рио-де-Жанейро… А ведь она возведена еще в 1920-е годы. Впрочем, эмоциональность, непосредственность и размах отличали бразильское искусство всегда. Каноны, вроде барокко, держались тут долго, и, в итоге, получили очень богатое продолжение. А также и неоднородное, ибо как может быть однородным тот суп, в котором «варятся» культуры Африки, Европы, Ближнего Востока, Азии – как коренных народов и негритянского населения, так и традиций португальских колонизаторов?
Если же добавить к этому южный темперамент и неукротимую волю к жизни, то можно понять, какой эффект произвела викторианская эпоха. Подобно пробке, под которой играет шампанское, она – в противовес своей сути – породила взрыв. Все, что произошло потом, в том числе и гигантская статуя Христа, ставшая символом Бразилии, – подтверждение этого взрыва.
Что касается того, какой стала бразильская скульптура уже во второй половине ХХ века и в наше время, то понятно одно: она окончательно раскрепостилась и не боится никаких экспериментов. Вообще никаких. Гуляя по бразильским городам, достаточно взглянуть на творения Оскара Нимейера, которого называли «скульптором архитектуры», чтобы увидеть это пышное цветение форм. Все, что Нимейер делал всю свою долгую жизнь, свидетельствует о желании облечь в материю даже не угловатый конструктивизм, а плавность линий всего живого. «Неправильность» очертаний, «свободная волна», изгибы поверхности как отсыл к «изгибам гор и рек, к океаническим волнам» и, наконец, к «изогнутой вселенной Эйнштейна» – таков облик Бразилиа, самой футуристической столицы мира, в создании которой Нимейер сыграл одну из главных ролей.
Нимейер сам признавался, что, хотя творчество Ле Корбюзье и повлияло на него, он все же «пошел в ином направлении». Это «иное направление» и стало одним из ключевых в современной скульптуре и архитектуре Бразилии. В том же духе, с отсылом к живой природе, работают и Соня Эблинг, и Иола де Фреитас, которая транслирует в скульптурной форме «поток живой энергии», и многие другие современные авторы.
Однако очень заметно в скульптуре Бразилии и другое направление, – это нео-конструктивизм: торжество прямых линий, углов, «конфликтных» острых изломов и промышленных форм. Формы эти, как будто срисованные одна с другой, встречаются сразу у многих скульпторов (Амилькара де Кастро, Франца Вайсманна, Лиджии Папе). Они полагали, что обязаны быть объективными и согласованными в своем творчестве. Получилась мода, выросшая из конструктивизма 50-х годов и названная ими неоконкретизмом. Как иронично написал небезызвестный любимец «модных» дев Паоло Коэльо в книге «Подобно реке», название «звучит устрашающе». Однако это направление до сих пор не оставляет страну, как не оставляют ее карнавальные костюмы и жара.
Получилось, что в современной скульптуре страны существуют два ведущих начала: «природное» – мягкое, текучее, и «промышленное» – острое, безапелляционное… Эта «борьба противоположностей», столь характерная для мирового искусства, тут очень заметна. Заметна настолько, что возникает вопрос: а так ли противоположны эти два направления? Ведь в рамках современного городского и паркового ландшафта они оба превращаются в моду, в тренд. Ландшафт как бы примиряет их. А когда искусство превращается в моду и в вопрос менеджмента, то оно неизбежно становится «общим местом», принадлежностью мира, а не отдельной страны. (Такие же скульптуры стоят в районе Ла Дефанс в Париже или в музее современного искусства в Нью-Йорке).
Бразилия и бразильские художники интегрировались в современный арт-рынок, в том числе и – как это ни удивительно – из-за режима военной диктатуры 1960-1970-х годов, который вынудил многих из них бежать за границу, например, в Париж. Они несли туда семена бразильской культуры, а затем, возвращаясь, приносили новые веяния в Бразилию. Почти закон Архимеда: если вытеснить воду из ванной, то она зальет все вокруг. Только тут «вода», вернувшись, принесла с собой еще и бурные ростки глобализации.
В хорошем смысле этого слова.
В Рио-де-Жанейро даже думали создать музей нью-йоркского фонда Гуггенхайм, однако… бразильский суд наложил запрет на строительство. Решение последовало за волной публичного возмущения по поводу проекта, оцениваемого в 250 миллионов долларов, тогда как город захлестывает волна преступности и нищеты. Суд обосновал свое решение тем, что договор о постройке музея был заключен на основе американских, а не бразильских законов.
Впрочем, бразильцы не горевали по случаю отсутствия очередного здания экзотических форм. У них в Рио уже был завершенный Оскаром Нимейером в 1996 году музей современного искусства Нитерой, – огромный футуристический «цветок», похожий на НЛО и «растущий» на скале, как и положено диким цветам.
Почти образ самой Бразилии, – страны, близкой к природным истокам, в чем-то дикой, но и промышленной одновременно. Страны развивающейся и развитой. Той, что так ярко иллюстрирует слова известнейшего куратора современности, Ганса Ульриха Обриста: «Мне хочется верить, – говорил Обрист в одном из своих интервью, – что в этом десятилетии полифония центров будет развиваться и художники смогут оставить идею о том, что художественный мир находится где-то между Германией, Великобританией и США».
В созвучии с актуальными идейными потребностями художественного мира, бразильскую скульптуру всецело вовлекли в экологическую тематику. Свидетельство тому – «скульптурные парки», где редкие виды флоры и фауны соседствуют с арт-объектами. Конечно, богатые барочные традиции бразильского искусства изначально подразумевали любовь к пейзажу. Но теперь «заповедная» тематика актуальна даже на государственном уровне: Бразилия имеет влияние на международных переговорах по изменению климата. У страны очень благоприятный – в том, что касается выбросов – энергобаланс: энергоснабжение страны на 40% обеспечивается возобновляемыми источниками. Кроме того, на ее территории расположены около 60% лесов Амазонии, вырубку которых бразильцы хотят сократить к 2017 году на 70%. О том, насколько тема окружающей среды актуальна среди населения, говорят цифры: доля бразильцев, которые считают экологию своей главной заботой, увеличилась более чем в два раза с 2002 по 2007 год – до 85%, и это самый высокий показатель в мире.
Как такое отношение отражается на скульптуре? Очень просто: стоя у кромки воды в парке, вы вдруг обнаруживаете, что на противоположном берегу в траву садится красное солнышко, на фоне которого застыли чайки (композиция «Закат» Габриэля Фонсека), а с ветвей натурального и живого дуба свисает разрезанная цепь – дуб наконец-то освободили, – о чем свидетельствует и табличка «Свобода» (автор тот же). В другом парке живут скульптуры в виде древних ритуальных построек и с виду не менее древние истуканы, в окружении редких растений (парк Офисина Бренанд)… Среди зелени вы видите непонятные цветы, и лишь приглядевшись, понимаете, что это керамика… Возможно, вы подумаете о том, что многое заимствовано у Гауди и напоминает парк Гуэль в Барселоне… Но разница существенна: природы тут намного, намного больше, а скульптуры всячески обращают на нее ваше внимание.
Тема «вписанности» скульптуры в экологию воспринимается бразильцами во многом и как забота об экологии души. Примеры тому – работы покойной Лиджии Кларк, которая все последние годы своего творчества посвятила арт-терапии. Ее скульптуры столь же интерактивны, как и ее перформансы. Это значит, что с ними почти можно играть. Лиджия считала, что искусство создается для восприятия всеми пятью чувствами. Потому что современному человеку надо выживать… Выживать не только благодаря природе, но и благодаря своему собственному «внутреннему пространству», душе.
К слову, в минувшем году на одном из пляжей близ Рио-де-Жанейро, прямо в воде у берега возвышалась 12-ти метровая белоснежная голова с закрытыми глазами. Фантасмагорическая скульптура называлась «Видеть мои мечты» и по замыслу автора, испанца Жауме Пленса, вдохновляла людей мечтать. Неужели такой вот современный отсыл к барочной тематике жизни как сновидения и череды иллюзий? Или к верованиям аборигенов? Впрочем, зачем искать умные слова, если изваяния, похожие на сон, действительно побуждают вас к грезам? Остается лишь лечь на песок и прислушаться к звуку волн…