Краткий курс истории Бразилии. Часть II (В поисках модели развития)

Первую часть истории Бразилии читайте здесь

Старая республика: взлет и закат сырьевого общества

Создатели бразильской республики, как и многие латиноамериканские интеллектуалы той эпохи, черпали вдохновение из французского позитивизма Огюста Конта^[1] и концепций аргентинского политика Доминго Сармьенто. Пожалуй, влияние Сармьенто было даже большим, несмотря на галломанию бразильских отцов-основателей. Сармьенто видел идеал в превращении латиноамериканских стран в аналоги США. Поэтому государственное устройство Бразилии согласно конституции 1891 года копировало политическую систему Соединенных Штатов.

Бразилия стала федеративной республикой с сильным президентом, имеющим право занимать свой пост только один срок. Реальным противовесом власти президента оказалась очень широкая автономия штатов. Штаты собирали большую часть налогов, акцизы на экспорт товаров, произведенных на своей территории, а также внутренние таможенные пошлины. В результате Старая Республика, в отличие от многих соседей, оказалась государством, сочетающим дееспособную центральную власть и сильное самоуправление в регионах. Несмотря на все пертурбации XX века, конституционное устройство Бразилии и сегодня является одним из наиболее близких в мире к устройству США.

Политическая система Бразилии в эпоху Старой республики, конечно, сильно отличалась от США, представляя собой олигархию плантаторов под маской формальной демократии. Основной силой в стране были кофейные плантаторы из штатов Сан-Паулу и Минас-Жераис, представители которых с 1894 до 1930 года занимали пост президента и формировали федеральное правительство. Латифундисты из некофейных регионов получили в качестве компенсации за устранение с национального уровня политики полную власть в своих штатах.

Важнейшим ресурсом роста стала гигантская европейская иммиграция, которую правители Бразилии рассматривали как главный инструмент модернизации страны. Бразильское правительство проводило в жизнь и другую идею Сармьенто, который связывал прогресс с уменьшением доли в населении негров, мулатов и индейцев. Власти Бразилии поощряли «политику отбеливания», то есть размывания негров и мулатов путем заключения браков женщин этих групп с белыми иммигрантами. Благодаря иммиграции и «политике отбеливания» произошло не просто увеличение населения страны с 14 миллионов (1889 год) до 40 миллионов^[2] (1930 год), но и серьезное изменение его расового состава. За время существования Старой республики доля белых в населении возросла с 47% до 64%. Так завершилось начавшееся еще в период империи превращение Бразилии из страны преимущественно черной в страну в основном белую.

На протяжении 40 лет развитие Бразилии шло за счет наращивания экспорта сырья, прежде всего, кофе.^[3] Эта модель принесла немалые успехи, но каждое значительное снижение цен на кофе создавало в Бразилии экономический кризис. В этих условиях с 1906 года правительство страны приступило к систематической поддержке производителей кофе – латифундистов Сан-Паулу и Минас-Жераиса. Государство предоставляло им льготные кредиты, которые позволяли воздержаться от немедленных продаж излишков кофе и дождаться выгодных цен. У Бразилии не было достаточных средств, поэтому спасение кофейных плантаторов оплачивалось за счет увеличения налогов, инфляционного финансирования и заключения иностранных займов. Эта политика, получившая название «валоризации», стала важной причиной кризиса режима. Она загоняла государство в перманентный финансовый кризис и усиливала недовольство правительством со стороны элит периферийных штатов, промышленного капитала и городского среднего класса.

Чтобы понять смысл «валоризации», представим себе, что российское государство в период низких цен на нефть и газ скупает их излишки за свой счет, увеличивая для этого налоги, беря новые займы за границей и выпуская необеспеченные деньги. Примерно такая картина столетие назад сложилась в Бразилии. С начала XX века «валоризация» обеспечивала благополучие производителей кофе из двух штатов за счет всей остальной страны. Альтернативой «валоризации» могло стать государственное стимулирование уменьшения производства кофе. Но такая политика была невозможной, пока центральная власть оставалась в руках кофейной олигархии.

Соотношение сил внутри страны постепенно менялось не в пользу правящей группы. Большой размер внутреннего рынка обеспечил серьезное развитие национальной легкой промышленности даже в неблагоприятных условиях. Мощный стимул ее росту дала Первая мировая война, когда уменьшение притока товаров из Европы стимулировало собственное производство. Следствием оказалось резкое усиление промышленной буржуазии, городского среднего и городского рабочего классов. Бурный рост легкой промышленности и связанных с нею социальных групп продолжался и в 1920-е годы, несмотря на отсутствие государственной защиты от импорта. Новым силам, порожденным развитием страны, становилось тесно в политической системе Старой республики, неспособной учитывать их интересы.

Развитие Бразилии требовало отказа от поддержки производителей кофе за счет всей остальной страны. Однако правящая кофейная олигархия не могла отказаться от политики «валоризации» – это нанесло бы сокрушительный удар по ее экономической базе. С 1922 года появился ряд протестных движений. Правящая группа ответила на рост недовольства ограничением конституционных свобод, ставкой на вооруженную силу и репрессиями против оппозиции. К началу Великой депрессии система Старой республики была глубоко больна. Модель общества, живущего за счет экспорта монокультуры кофе, демонстрировала несовместимость с развитием огромной страны.

Развязка наступила в 1930 году, когда состоялись очередные президентские выборы. Оппозиция объединилась в Либеральный альянс, в который вошли национальная промышленная буржуазия, сахарные латифундисты северо-востока, скотоводы крайнего юга, городской средний класс и рабочие. Однако кандидат Либерального альянса Жетулио Варгас из-за фальсификаций проиграл представителю олигархии Сан-Паулу. Оппозиция не признала результаты выборов и в октябре 1930 года организовала восстание в ряде штатов, получившее поддержку США. После короткой гражданской войны непопулярный режим рухнул, и 3 ноября 1930 года власть перешла в руки Варгаса. Старая республика пала в результате неуступчивости кофейной олигархии по отношению к требованиям новых социальных сил, порожденных экономическим развитием. Революция 1930 года стала поворотным пунктом в истории страны: после четырех веков развития в качестве сырьевой периферии Бразилия приступила к созданию индустриальной экономики.

Эпоха Варгаса: создание индустриального общества

Правление Варгаса длилось с 1930 по 1945 годы. За эти годы Бразилия сменила несколько форм правления – неизменной оставалась только сильная личная власть Варгаса, готового к любому политическому маневру ради ее сохранения. Чтобы ослабить штаты и укрепить центральную власть, после прихода к власти Варгас отменил внутренние таможенные пошлины и передал акцизы на экспортные товары от штатов федерации. Вместо закупок излишков кофе Варгас требовал их уничтожения.^[4] Все эти меры подрывали могущество кофейной олигархии и предотвращали попытку реванша с ее стороны. Хотя после восстания в Сан-Паулу в 1932 году глава государства смягчил политику по отношению к производителям кофе, их прежняя лидирующая роль была утрачена.

Основная угроза, впрочем, была связана с неспособностью нового режима коренным образом улучшить социально-экономическую ситуацию. У Бразилии не было финансовых и технических возможностей для форсированной индустриализации и решения социальных проблем, хотя Варгас обещал это в ходе борьбы за власть. Условия для развития были весьма неблагоприятными. Острый кризис в сельском хозяйстве накладывался на демографический взрыв. Массы бедняков стекались в города, хотя городская индустрия не могла их абсорбировать. Результатом стал рост слоя городских люмпенов, ютившихся в фавелах и оказавшихся топливом для радикализма слева и справа.

Опасным вызовом в 1930-е годы стал подъем радикальных движений. Кризис бразильского общества привел к развертыванию мощного профсоюзного движения и дал шанс левым радикалам, прежде всего, коммунистам. В ноябре 1935 года они предприняли попытку вооруженной революции в ряде городов, которая была подавлена силой. Это событие позволило правительству сокрушить левых и поставить профсоюзы под жесткий контроль. После этого Варгас обрушился на бурно развивавшуюся фашистскую партию интегралистов,^[5] с которой он ранее сотрудничал в борьбе против левых. Чтобы не допустить победу лидера интегралистов Плиниу Сальгадо на президентских выборах, в ноябре 1937 года Варгас совершил новый государственный переворот и основал корпоративное «Новое государство» по образцу фашистской Италии и Португалии Салазара. Варгас запретил все политические партии и разгромил интегралистов.

Во второй половине 1930-х годов Варгас решил выходить из кризиса путем превращения Бразилии в фашистское государство, копирующее Италию Муссолини. В стране установился режим жесткой личной власти, опиравшийся на репрессии и пропаганду. Деятельность оппозиции находилась под запретом, независимые профсоюзы и левые силы подавлялись, парламент превратился в совещательный орган. Профсоюзы функционировали в форме корпораций, которые объединяли рабочих и предпринимателей под руководством лидеров, утвержденных министерством труда. Забастовки были запрещены, но правительство проводило социальную политику в интересах городских рабочих и служащих^[6] с таким размахом, что Варгас получил прозвище «Отец бедняков». Трудовой кодекс 1943 года стал одним из наиболее социально ориентированных в тогдашнем мире. Бразильская диктатура чрезвычайно широко использовала социальный популизм как в риторике, так и на практике.

Варгас искал способ интеграции общества за счет пробуждения национальных чувств. Благодаря Варгасу произошел подъем бразильского национализма, который он рассматривал как основное средство преодоления классовой вражды и объединения бразильцев вокруг задач развития. В Бразилии осуществлялись мероприятия по «бразилизации», чтобы соединить разнородное население португальским языком и единой культурой. Режим стремился пробудить у бразильцев гордость за принадлежность к нации. Резко ослабло давление государства на афро-бразильские синкретические религиозные культы вроде умбанды и макумбы. С целью стимулировать развитие национальной промышленности правительство реализовало программу «Покупайте бразильское», убеждая сограждан, что в Бразилии производятся качественные потребительские товары.

Политическая стабилизация позволила Варгасу сосредоточиться на проблемах экономики. Его правительство поощряло индустриальное развитие, вело протекционистскую таможенную политику. Однако национальная индустрия оставалась легкой, а для качественного прорыва была необходима тяжелая промышленность. Стране требовался иностранный партнер, способный обеспечить индустриализацию. В связи с ослаблением Англии им могли стать только две страны – США или нацистская Германия. Внешняя политика Варгаса всю вторую половину 1930-х годов колебалась между Вашингтоном и Берлином в поисках более выгодных условий.

В 1940-1941 годах Варгас сделал выбор в пользу Соединенных Штатов^[7], в результате чего в мае 1942 года Бразилия вступила в мировую войну на стороне союзников. Выбор Варгаса в пользу союза с Америкой был обусловлен не только географической близостью США, но и их готовностью содействовать созданию бразильской тяжелой индустрии. Бразилия обеспечила США крупные поставки ценного сельскохозяйственного и минерального сырья. На северо-востоке страны были созданы военные базы США, сыгравшие большую роль в переброске американских войск в ходе войны. Бразильский флот и авиация проводили конвои и боролись с подводными лодками в Южной Атлантике, а бразильский экспедиционный корпус с июля 1944 года сражался в Италии.

Америка предоставила Бразилии кредиты, специалистов, технологии и оборудование для создания тяжелой промышленности, например, комбината черной металлургии Волта-Редонда, завода авиационных двигателей и химического комбината. С 1940 по 1946 годы благодаря США Бразилия получила основу своей тяжелой индустрии, которую она не могла создать своими силами. Варгас, как и Сталин, проводил индустриализацию главным образом благодаря содействию Америки. Но в отличие от СССР, Бразилия не заплатила за промышленность кровавую цену.

Мировая война резко ослабила внешнеторговые связи. Национальная промышленность получила мощный стимул для роста, объем ее производства за годы войны вырос более чем на треть. Множество товаров, которые раньше импортировались, стали производиться в самой Бразилии. Впервые в истории промышленные товары заняли значительное место^[8] в экспорте Бразилии. К 1945 году Бразилия превратилась в аграрно-индустриальную страну. С этого времени промышленная буржуазия стала лидирующей элитной группой, оттеснив латифундистов. Главным вопросом внутренней политики оказались отношения между городскими предпринимателями, средними классами и рабочими.

Участие в войне на стороне союзников и тесное взаимодействие с США неизбежно поставили под вопрос сохранение в Бразилии режима фашистского типа. Резко усилилась активность оппозиции, которая в 1943-1944 годах развернула широкое движение за демократизацию. В связи с изменившейся международной и внутренней обстановкой Варгас взял курс на демонтаж «Нового государства». Весной 1945 года глава государства объявил о предстоящем переходе к демократии, разрешил деятельность партий (включая компартию), обещал не баллотироваться на предстоящих президентских выборах и даровал амнистию политическим заключенным. Единственный раз в мировой истории создатель фашистского режима ликвидировал его собственными руками.

Значение диктатуры Варгаса состояло в том, что она в очень сложных условиях успешно обеспечила начало перехода Бразилии от аграрной экономики к индустриальной. Политическим наследием этой эпохи стала формула развития, сочетающая индустриализацию усилиями государства, национализм и социальный популизм.