Нельзя не согласиться с Юрием Бурносовым, что книга Ильи Бояшова «Танкист, или Белый тигр», источник сценария картины Карена Шахназарова «Белый тигр» (равно как и сам этот фильм), имеет «американские» литературные параллели в романе Германа Мелвилла «Моби Дик, или Белый кит». Это подчёркивает само название книги, выбранное современным русским писателем. Сомненья здесь неуместны. Сходство некоторых сюжетных линий и смысловых деталей, анализируемых далее автором-кинокритиком, тоже вполне очевидно.
А вот шахназаровского фильма уважаемый Бурносов, на мой взгляд, увы, не понял.
Этот фильм, конечно, не о людях, но и не о танках, как утверждает он: нет в ленте главного героя не только человека, но и главного героя-танка.
И танки, и люди – только антураж и «массовка», в лучшем случае – персонажи второго-третьего плана: частные мазки и красочное обрамление общей эпической и метафизической картины.
В самом деле: с русской стороны герой – не человек, хотя, по необходимости, и выступает в человечьем обличье; Найдёнов как минимум – идеальный русский солдат из танковых частей архистратига Михаила или, скорее, «ангел», который заменил собой человека в телесном псевдоморфозе – «служилый» ангел из небольших чинов Небесного воинства.
Может быть, танкист станет им после того, как умрёт физически. Немецкий же «герой» – не танк вовсе; это Терминатор из Зазеркалья, демон-«аристократ» в панцире боевой машины, «Дикий охотник» сумрачных легенд «фатерлянда».
Кстати говоря, говоря о фильме «Белый тигр», Бурносов сам себе противоречит. То он пишет, что «фильм Шахназарова – исключительно о танках», то признаёт, что это – история противостояния «советского танкиста … с немецким танком по прозвищу Белый Тигр», что «антагонисты – танкист Иван Найденов и «условно немецкий» танк … Белый Тигр».
Найденов, конечно, хочет отомстить загадочному «Белому тигру», но не месть – главный движитель поступков чудом выжившего солдата. Также не «повёрнут» он, по словам Бурносова, на поисках своего стального врага. Так выглядит его поведение, таким оно предстаёт в глазах окружающих.
Цель и сверхзадача Найденова, смысл пребывания его на земле после танко-мясорубки под Прохоровкой и выздоровления (некой алхимической трансмутации по воле Господа) в медсанбате – не месть, а выполнение Долга (с большой буквы «Д»), который заключается в том, чтобы остановить убийцу, убийцу наших – русских танков, русских танкистов.
Убийцу не простого – метафизического, которого кроме него никто на земле не остановит, – подобного графу Дракуле выходца «с того света», только не из сельских преданий Трансильвании, а из механизированной Валгаллы германских мифов.
Не знаю, «объяснял» ли как-то для себя, для фабулы появление на полях войны рокового «танка» Карен Шахназаров, но думаю, что по фильму, как и по книге, «материализацию» «Белого тигра» можно связать с деятельностью института «Аненэрбе»: можно предположить, что именно из его недр, благодаря манипуляциям эсесовских «чёрных магов», и выполз неуязвимый танк, броневое – бранное – воплощение «тевтонского духа», с железно-громыхающим «рыцарством» и «волею к власти» – стремлением завоевать-покорить негерманский, неевропейский Восток, ненавистью к славянам и отношением к ним как к «генетическому мусору», «унтерменшам».
Найденов же – воплощенное стремление к главной, стратегической цели Великой Отечественной для нашей стороны фронта, в нём эта цель – как в перекрестье-фокусе снайперского прицела. Цель эта – выживание России и русских, нашей, «евразийской», цивилизации. Она, и только она, оправдывала победу сталинского строя в той беспрецедентной войне – строя, который, собственно, и поставил страну вместе с её народом на грань выживания.
Найденов, как уже говорилось, человек лишь с виду, всё собственно человеческое, точнее, «слишком человеческое», тленное, подверженное смерти и разложению, в том числе – страх, чувство голода, усталости и т.п., в нем на 90% умерло – сгорело вместе с человеческой его плотью в подбитом танке. И сам он – умер и воскрес, как тот, кто был распят на Голгофе.
Но у танкиста – иные задачи, чем у воскресшего Лазаря, более частные и более узкие, так сказать, «служебные» – отправить моторизованно-рунического вервольфа назад, в тот потусторонний мир, откуда он вышел – в царство одноглазого Одина. Такова миссия Найдёнова, которую, опять-таки, не сам он себе придумал и пытается воплотить, а которую дали ему высшие, надчеловеческие силы и сущности.
О душевном нездоровье танкиста говорить нельзя – напротив, душевно, как и физически, он из персонажей картины здоров как никто, просто чувствует мир иначе, чем все остальные, видит и понимает то, чего не видят и не понимают другие. Отсюда и возникает иллюзия его «душевного нездоровья», на которую «купился» Бурносов.
По книге в конце войны онтологический противник Найденова весьма символически скрывается на Западе – в американской зоне оккупации; именно там он хоть 100 лет будет выжидать удобного случая, чтобы завершить своё дело – смять и уничтожить Россию, русских, расчистить «жизненное пространство» для «высшей расы».
У Шахназарова это не акцентировано, но придуманная им концовка фильма выглядит более «завершенной», чем в «первоисточнике» Бояшова: Найдёнов вместе с танком исчезает на глазах (точнее, за спиной) у офицера-разведчика, чтобы продолжить свою борьбу с «Белым тигром» в тех метафизических пространствах, откуда железный призрак черпает свою силу, в которых он прячется, чтобы совершить очередной убийственный рейд.
Социал-дарвинизм «рулит», борьба продолжается – об этом спокойно и убедительно рассуждает в конце картины «сам» Адольф Алоизыч. И действительно: вскоре после «горячей» войны начинается «холодная», противостояние пары СССР – США, и «Белому тигру» в этом противостоянии – самое, что называется, место: на металлолом новые хозяева Западной Европы, американцы, его никоим образом не отправят.
Хотя сейчас, по-моему, Штатам «Белый тигр», в сущности, и не нужен: мы сами в конце 80-х и особенно в 90-е сдали свои позиции «партнёрам» по Рейкьявику и по Мальте и вступили в американскую финансовую «пирамиду», обратного пути из которой на деле совершенно не видно: он не освещается декоративными молниями, посылаемыми в адрес Белого Дома.
Конечно, произведение Бояшова, как пишет Бурносов, – вещь спорная. Но всякая хорошая книга рождает споры – от гомеровской «Одиссеи» до крусановского «Укуса ангела». Есть в ней и «лубочно-водевильные» сцены, скажем, связанные с беспробудным пьяницею-якутом, заряжающим в экипаже Найдёнова, и с его же супернаводчиком, мародёром-бабником. Но оба они – трикстеры, спутники главного героя романа, в котором, помимо прочего, проступают черты Кащея из русской сказки.
При этом вся книга Бояшова – эпико-мифологическая метафора, и трикстеры в ней вполне уместны. Эпико-мифологическое полотно представляет собой и лента Шахназарова, в отличие от других хороших фильмов о той войне – реалистических, скажем, «В августе 44-го», «Франц + Полина», и т.д. Однако в ней на «трикстерство» можно лишь намекнуть, что режиссёр и делает вполне мастерски.
Дивится Бурносов Юрий – «нашли, что экранизировать». Меня же удивляет не источник экранизации, а то, что историю, рассказанную Бояшовым, всё же удалось превратить в добротное, качественное кино. Задача эта – экранизировать бояшовский мифо-эпос – чрезвычайно трудная, но Шахназаров – истинный мэтр, и с нею он отлично справился.
Слава Богу, не взялся за несчастного «Тигра» Федор Бондарчук – лучше пусть в ролях бандитов снимается. И вообще, у них с Охлобыстиным – бесподобнейший актёрский дуэт.
Не могу согласиться и с тем, что «мистический Белый Тигр играет лучше, чем актер Вертков, сыгравший Ивана Найденова». На мой взгляд, Вертков «лепит» и позиционирует своего героя очень хорошо, как минимум – адекватно.
Несостоятельна параллель, которую Бурносов выстраивает между капитаном Ахавом и сгоревшим русским танкистом. Если в Ахаве можно признать будущего «строителя империй» (колониальных), то Найденов – вовсе не строитель империи сталинской, хотя внешне он действительно похож на людей, которые «летали в стратосферу, штурмовали Арктику, круглые сутки не выходили из забоя и… воевали, не думая о себе».
Во-первых, он, как, говорилось выше, не совсем человек. Во-вторых, его «кормчий» – не марксист и атеист Сталин, а Танковый Бог, который ему помогает и которому он молится на полях сражений, заваленных останками бронетехники. В-третьих, по окончании войны, о чём уже говорилось, он с физического плана бытия просто-напросто исчезает, поскольку места в мирной жизни, в рядах «творцов советской империи», для него нет: он ведет невидимую битву с инфернальным противником, вступая, таким образом, в ряды воинства, сражающегося в Воздушном мире.
Если находить для Найденова американские параллели, то это не капитан Ахав, а герои иронической новеллы Роберта Шекли – всяческие боевые машины (в том числе – и робототанки), воскрешенные после гибели в пекле Армагеддона и отправленные Творцом в Небесную гвардию.
Русский танкист проходит во многом аналогичный путь: Прохоровка, «танковый Апокалипсис» – 90-процентный ожог – невозможное выздоровление – фронт – «дематериализация». А капитан-китобой Ахав скорее предвосхищает будущих героев американца же Джека Лондона, в частности, капитанов-зверобоев Волка Ларсена и Смерть Ларсена, выведенных писателем в «Морском волке».
На этом я и закончу, но напоследок хочется привести стихи одного российского блоггера – стихи о войне и немецких танках, по духу своему вполне подходящие и к бояшовской книге, и к шахназаровской ленте:
begle. 2008
ТАЙНА ВКЛАДА Снаряды
Лейтенант Александр Чурин,
Командир артиллерийского взвода,
В пятнадцать тридцать семь
Девятнадцатого июля
Тысяча девятьсот сорок второго года
Вспомнил о Боге.
И попросил у него ящик снарядов
К единственной оставшейся у него
Сорокапятимиллиметровке.
Бог вступил в дискуссию с лейтенантом,
Припомнил ему выступления на политзанятиях,
Насмешки над бабушкой Фросей.
Отказал в чуде,
Назвал аспидом краснопузым и бросил.
Тогда комсомолец Александр Чурин,
Ровно в пятнадцать сорок две,
Обратился к дьяволу с предложением
Обменять душу на ящик снарядов.
Дьявол в этот момент развлекался стрелком
В одном из трех танков,
Ползущих к чуринской пушке,
И, по понятным причинам,
Апеллируя к фэйр плэй и законам войны,
Отказал.
Впрочем, обещал в недалеком будущем
Похлопотать о Чурине у себя на работе.
Отступать было смешно и некуда.
Лейтенант приказал приготовить гранаты,
Но в этот момент в расположении взвода
Материализовался архангел
С ящиком снарядов под мышкой.
Да еще починил вместе с рыжим Гришкой
Вторую пушку.
Помогал наводить.
Били, как перепелов над стерней.
Лейтенант утерся черной пятерней.
Спасибо, Боже - молился Чурин,
Что услышал меня,
Что простил идиота…
Подошло подкрепленье – стрелковая рота.
Архангел зашивал старшине живот,
Едва сдерживая рвоту.
Таращила глаза пыльная пехота.
Кто-то крестился,
Кто-то плевался, глазам не веря,
А седой ефрейтор смеялся,
И повторял –
Ну, дают! Ну, …, артиллерия!