Terra America

От редакции: Портал Terra America недавно опубликовал интеллектуальное расследование Натальи Войковой, в котором она указывала на то обстоятельство, что современная экономика, по функциям и сути оставаясь той же, что и в XVIII веке, управляется совершенно иначе, причем «не отличает реальные ценности от виртуальных». В качестве одной из причин такого положения вещей была названа полная победа финансового капитала над промышленным и превращение самих денег в «главный товар».

Закончившийся в прошедшие выходные очередной Мировой финансовый форум в швейцарском Давосе проходил на фоне очевидного кризиса «прекрасной новой экономики», однако на нем также прозвучал один очень важный тезис, который может стать началом поиска нового баланса финансового и промышленного капитала. Об этом – статья нашего постоянного автора, экономического обозревателя Александра Бирмана.

* * *

Очередной давосский форум оказался настолько незаметным на фоне новостей из расположенной поблизости Женевы или еще более горячих сводок из гораздо более далекого от Давоса Киева, что некоторые комментаторы заговорили даже о том, что этот «капиталистический слет» уже изживает себя. Однако из того, что экономическая повестка не может «перекричать» политическую, вовсе не следует неактуальность первой. Более того, в основе политических кризисов почти всегда лежат как раз экономические конфликты. И самые острые сегодняшние – далеко не исключение.

А то, что глобальные и национальные медиа-лидеры не увидели сенсаций в Давосе говорит, скорее, о неумении или нежелании сквозь шелуху следствий добираться до сердцевины причин, нежели о неактуальности Всемирного экономического форума. Между тем, «имеющие уши» услышали бы очень серьезный сигнал в сделанном в первый же день форума заявлении главы PepsiCo Индры Нуйи, которая посетовала на жадность миноритарных акционеров, чье желание во чтобы то ни стало получать дивиденды создает угрозу для долгосрочной стабильности бизнеса и не дает реализовать корпоративные программы социальной ответственности.

Выпускница школы менеджмента Йеля, магистр государственного и частного управления, госпожа Нуйи не могла не понимать, что такими высказываниями не просто обличает своих вполне конкретных оппонентов, вроде миллиардера-инвестора Нельсона Пельтца, но и бросает еще один весьма внушительный «черный шар» в то, что известный американский экономист Пол Кругман называет «сделкой века». А именно, заключенный после Великой депрессии негласный договор между властью, бизнесом и обществом, согласно которому первая обеспечивает процветание и неприкосновенность второму в обмен на то, что он будет делиться своими доходами с третьим. Как отмечают Уиллл Боннер и Эддисон Уиггин, авторы книги с говорящим названием «Судный день американских финансов»^[1], данный трехсторонний «пакт о ненападении», собственно, и обусловил превращение американцев в «нацию акционеров», а Федерального Резерва – в главный инструмент государства по сглаживанию экономических циклов и, соответственно, минимизации рисков как крупных, так и, что важнее, мелких инвесторов.

Однако выполнение этой миссии не могло не привести к периодическому появлению финансовых пузырей, едва ли не самый большой из которых лопнул в 2007-2008 годах, спровоцировав кризис, сопоставимый по масштабам с Великой депрессией. Кстати, показательно, что книга Боннера и Уиггина написана еще до обвала на рынке subprime и падения Lehman Brothers. Авторы пророчили американским финансам «судный день» в связи с крахом «доткомов»^[2] в конце первой декады века. Но тогда экономического апокалипсиса удалось избежать отчасти из-за войны в Ираке (финансирование ВПК – всегда очень неплохо работает в качестве экономического мультипликатора), отчасти благодаря надуванию нового «пузыря» ипотечного кредитования. Потом случилось то, что случилось. И от «легких» наркотиков американской, а вслед за ней и мировой экономике пришлось переходить на «тяжелые», вроде программ количественного смягчения.

Это, впрочем, не избавило заложенный в 30-х годах прошлого века фундамент «народного капитализма»^[3] от социальных трещин, разрастание которых сулит негативные последствия уже не только развивающимся, но и вполне развитым странам. И основная угроза исходит вовсе не от пока еще маргинальных движений вроде Occupy The Wall Street – объекта, а не субъекта большой политики. Гораздо более опасным для существующей экономической архитектуры представляется раскол между промышленным и финансовым капиталом.

Взаимоотношения между ними никогда не были идиллическими. Но, по крайней мере, промышленники признавали, хотя и с оговорками, полезность банкиров и наоборот. Однако после того, как разразился кризис, «вклад» в который со стороны финансистов невозможно переоценить, скептические высказывания по поводу роли Уолл-Стрит и ее зарубежных «филиалов» уже не являются исключительно прерогативой левых интеллектуалов или палеоконов^[4]. А тотальный контроль или даже полная отмена банкирских бонусов из антиутопических построений постепенно превращаются во вполне возможные реалии завтрашнего дня.

Но побочным эффектом такой тотальной демотивации финансового сектора неизбежно станет исчезновение венчурного капитала. Как следствие – невозможность финансирования каких-либо инноваций. И если с отсутствием новых «гаджетов» и лекарств человечество еще, возможно, как-то смирится, то вот с тотальной остановкой социальных лифтов (на которых «ездят» вовсе не только сами изобретатели, а практически все участники вновь создаваемых технологических цепочек) – едва ли.

Как разрешить эту коллизию – умерить аппетиты финансистов, но при этом не до конца вывести их из игры – не ясно. «Давосские мудрецы» тоже ответа пока не дают. Но Индра Нуйи своим выпадом в адрес «народного капитализма» дала им дополнительный повод для размышлений. Ведь с жадностью миноритариев сталкиваются не только промышленные гиганты, вроде той же PepsiCo, но и публично котируемые банковские конгломераты, вроде Citi Group, JP Мorgan Chase или Goldman Sachs. Разумеется, Нуйи, а тем более ее коллеги из банковского сектора, – тоже отнюдь не бессребреники. Но, может быть, в отсутствии «дивидендного прессинга» и, соответственно, в свете бóльшей ясности своих личных перспектив, они проявят меньше рвения по части текущих бонусных выплат. А при принятии решений об участии в рискованных сделках они будут оценивать скорее их долгосрочные последствия, нежели размер потенциальной краткосрочной выгоды.