Terra America

Человек не свободен, если только правительство не ограничено
(Рональд Рейган, 40-й Президент США)

Только ситхи все возводят в абсолют
(Оби-ван Кеноби, «Звездные войны», учитель Дарта Вейдера,
известного ранее под именем Энакина Сайуокера)

С момента вступления в должность Барака Обамы правая мобилизация в США пошла практически теми же темпами, как и тогда, когда только-только пал Никсон. Одновременно с этим одним из самых популярных слов политического языка стало «либертарианство» или «либертарианец». Чуть позже термины «Чайная партия» и «чайный бунт» буквально заполонили газеты, интернет-издания и телевизионные политические программы. При этом, поскольку одной из самых популярных фигур «чайников» (и либертарианцев тоже) был ныне ушедший на пенсию член Палаты Представителей Рон Пол, то путаница возникла сразу же. Движение Чаепития — значит либертарианцы. Они же адепты свободы, христианства и истинной демократии, предначертанной Отцами-основателями.

В России терминологическое безумие было, мягко говоря, ничуть не меньшим. Если ты выступаешь за расширение прав местного самоуправления — ты либертарианец. Если ты за суды присяжных — то же самое. Весьма и весьма образованные люди у нас в стране, узнав, что я выступаю за отмену 108-й и 114-й статей УК и право граждан на потенциально летальное оружие самообороны, эдак широко улыбались — той самой улыбкой вроде-как-знающего-человека — и говорили: «Да Вы, батенька, я погляжу, либертарианец!...»

О либертарианцах и сторонниках Чайной партии на данном портале спор затевался не раз и не два. Но дело даже не в этом. Однажды мне мой друг и коллега справедливо сказал: «Ты не переоценивай либертарианцев, там всякие люди есть, в том числе и убежденные геи». А одна моя хорошая знакомая и общественная активистка мне рассказывала, в каком она была шоке, когда две женщины, члены одного из наших либертарианских объединений, названных в то время партиями (их, кажется в России 5 или 6, если не 7), сказали ей, как они любят оружие и как ненавидят мужчин… А когда я сказал человеку с философским образованием и весьма высоким постом, что я симпатизирую правым консерваторам, тот аж опешил: «То есть царя вернуть?!».

Отчасти это наша доморощенная неграмотность, элементарное незнание того, что в современном мире означают три термина, которые так часто ставят рядом: «либертарианство», «консерваторы» и «Чайная партия». И, как это часто бывает, сегодня только в Америке можно попытаться найти точный ответ на вопрос. Проблема, однако, осложняется тем, что и среди американских мыслителей нет полного согласия в терминологии и смысловом различении. Вспомним хотя бы вышеупомянутую фигуру Рона Пола.

В связи с продолжающимся скандалом вокруг Эдварда Снуодена, даже его пытались причислить к либертарианцам. После того, как с большим трудом в Палате Представителей была отклонена законодательная инициатива, которая запрещала бы выделять АНБ бюджетные деньги для сбора так называемых мета-данных о телефонных звонках американских граждан, губернатор Нью-Джерси Крис Кристи на полном серьезе заговорил о том, что в обеих партиях (!) сильны либертарианские настроения, что, по мнению губернатора, является весьма опасной тенденцией.

В то же время звучат голоса об усилении либератарианских настроений среди консервативных политиков Республиканской партии. Так, политический аналитик Крис Силицца на страницах The Washington Post задается вопросом: «Насколько либертарианской будет GOP в 2016 году?». Из прочтения статьи становится понятно, что под либертарианцами весьма грамотный и уважаемый в Штатах эксперт имеет в виду принадлежность к Движению Чаепития. Так, первую тройку будущих возможных кандидатов от «слонов» входят Марко Рубио, уже упомянутый Крис Кристи и Рэнд Пол (сын Рона Пола). Лишь последнего можно отнести к либертарианцам, да и то в основном благодаря самоназванию. В десятку же входят и Джеб Буш, и Пол Райан, то есть консерваторы, ассоциирующиеся с Чайной партией, но никак не либертарианцы.

Вся проблема здесь в том, что сегодня большинство консерваторов согласны с тем, что государство должно быть минимальным, налоги низкие, а свобода предпринимательства максимальной. Консерваторы также весьма скептически настроены в отношении различных форм социальной защиты, государственного образования и прочих форм вмешательства государства в жизнь граждан. Это так называемый экономический консерватизм.

Но что на счет социального консерватизма?

С давних времен он шагал рука об руку с консерватизмом экономическим. Такие иконы консервативного движения как Рональд Рейган, Джерри Фалуэлл, Барри Голдуотер и другие всегда полагали, что экономическая свобода неотделима от религиозности и традиционных ценностей и возможна только в христианской нации. И большинство политиков, связанных с Чайной партией, являются в полной мере консерваторами — и социальными, и экономическими.

В этом смысле Движение чаепития представляет собой крайне правый фланг Республиканской партии так же, как социал-прогрессисты (чью программу пообещал в 2008 году выполнить 44-й Президент США) представляют собой крайне левый фланг Демократической партии.

Исторически у американского либертарианства практически те же корни, что и у «чайников». Если не вдаваться в детали, которые могут лишь затуманить сегодняшний политический ландшафт, и Чайная партия, и либертарианцы, то оба движения проистекают из максим Локка и заветов Отцов-Основателей.

Однако 60-е годы ни для одной из стран не прошли бесследно. Это и зарождение великой консервативной контрреволюции, и появление либертарианства в его современном виде. В 1969 году под предводительством будущего основателя Либертарианской партии США Дэвида Нолана 300 либертарианцев нового толка взяли под свой контроль организацию «Молодые американцы за свободу» (Young Americans for Freedom), сместив со всех руководящих постов консерваторов. Говорят, что и без потасовки не обошлось. Стоит отметить, что продержались они недолго, и сегодня эта организация снова является рупором консерваторов и по экономическим, и по социальным вопросам.

Дэвид Нолан был фанатом двух авторов — Айн Рэнд и Роберта Хайнлайна. Оба кумира Дэвида выступали за свободу не только экономическую, но и социальную, включая сексуальное раскрепощение и свободу сексуальной ориентации. Таким образом в голове Нолана сложилась формула: экономический консерватизм плюс социальный либерализм (economically conservative and socially liberal).

Дэвид Нолан отверг идею одного политического измерения, в котором на одной стороне отрезка находятся консерваторы, на другой — либералы, и предложил свою двухмерную схему политического ландшафта, которая до сих пор является тотемом Либертарианской партии, основанной в 1971 году.

На сегодняшний день у партии свыше 330 тыс. членов среди зарегистрированных избирателей США[1]. Она часто и весьма шумно выдвигает своих кандидатов на различные посты самого разного уровня, и 142 избранных представителей власти в 50 штатах (правда, только 39 из них члены партии, остальные «беспартийные», т.е. сочувствующие) она уже заполучила в свой актив. Все это делает ее третьей по величине партией США. Впрочем, если не считать Рэнда Пола, то в обеих палатах Конгресса у нее нет даже сочувствующих.

Да и Рэнд Пол вряд ли в полной мере сочувствует идеям современных либертарианцев. Либертарианская партия последовательно выступает не только за снижение налогов, минимальное государство, демонтаж Obamacare, аудит ФРС (даже за возврат к золотому стандарту[2]) и безусловное соблюдение Второй поправки, но и за однополые браки. С последним Пол-младший явно не согласен. Когда Барак Обама впервые выступил с поддержкой гей-браков, Рэнд Пол, выступая в Айове, подверг его резкой критике, ссылался на Библию, выступил против абортов, да и вообще вел себя как полноценный консерватор. Любопытно, что выступал он на мероприятии «чайной» организации «Коалиция за веру и свободу» (Faith and Freedom Coalition), которая проходила под брендом комитета политического действия (PAC — political action committee) «Чайный экспресс» (Tea Party Express).

И здесь мы видим, что Рэнд Пол явно дистанцируется от социального либерализма, пропагандируемого современными либертарианцами.

Его отец был не так категоричен, хотя сам в своей жизни придерживался и придерживается консервативных ценностей. Когда в 2012 году от 33-го избирательного округа Калифорнии в Палату Представителей баллотировался либертарианец Стив Колле, открытый гей и активист ЛГБТ-сообщества, Рон Пол поддержал его кандидатуру, в основном как союзника по экономическому консерватизму.

Казалось, если бы где-то еще современные либертарианцы могли одержать верх, так это в Калифорнии. Этот штат славится не только своими богатыми гражданами, но и либеральным отношением к однополым бракам. И ведь 33-й округ — это не бедные окраины Лос-Анджелеса. Этот округ просто весь целиком состоит из небольших городков и отдельно стоящих вилл, многие из которых занимают голливудские знаменитости. Богатые представители ЛГБТ-сообщества, которые хотят жить с тем, с кем живут и при этом платить меньше налогов, должны были проголосовать за Колле…

Но не проголосовали. Сив Колле с треском проиграл так называемые открытые праймериз (blanket primaries)[3], и за кресло конгрессмена боролись независимый кандидат Билл Блумфильд и демократ Гунри Уаксмен. Последний и победил. Получается, что даже богатым геям комфортнее с либералами из Демократической партии, чем с либертарианцами Нолана.

И тут современные либертарианцы оказываются меж двух огней. С одной стороны, ЛГБТ-сообщество, на голоса которых они могли бы, казалось, рассчитывать, относится к ним весьма настороженно. Майя Рупперт, политический директор национального центра за права лесбиянок (National Center for Lesbian Rights) упрекает либертарианцев в том, что они «остаются в консервативном движении». Вроде бы речь должна идти лишь об экономическом консерватизме, но ЛГБТ-активистке по определению не нравится требование минимального правительства. Вот что она пишет в Huffington Post:

«Свобода — это не отсутствие правительства. Это отсутствие силы, препятствующей людям делать то, что они имеют право делать. Уберите правительство, и мы уже не будем свободными, мы останемся перед лицом анархии».

Иными словами, меньшинствам большое государство все же нужно. Нужно для того, чтобы оно защищало их права. На эту связь между большим правительством, неминуемом при таком большом правительстве социал-прогрессизме и усилившимися в последнее время ЛГБТ-активистами я уже не раз указывал.

Но современным либертарианцам возражают и справа. Известный консервативный мыслитель и активист Джордж Уигель отмечает тот факт, что легализация однополых браков в штате Нью-Йорк стала во многом возможно благодаря фандрайзингу, который губернатор Эндрю Куомо осуществил для пропаганды своего законопроекта. Фандрайзинг, который шел под либертарианскими лозунгами. Уигель полагает, что это «интеллектуальное и политическое противоречие». Вот что он пишет:

«Легализация однополых браков представляет собой чрезвычайное расширение власти штата. Своими действиями штат Нью-Йорк декларирует, что у него есть компетенции переопределить основной социальный институт, дабы удовлетворить запрос некой группы интересов, которая стремится получить общественное благословение, которое, возможно, появится в случае законного признания… Но штат Нью-Йорк не имеет таких компетенций, а утверждение, что, мол, имеет, отбрасывает зловещую тень на наше будущее». И далее: «Это такое злоупотребление властью, которое либертарианцы должны были бы, в теории, осуждать, а не поддерживать».

Другой консервативный аналитик Майкл Бэроун весьма недвусмысленно указывает на то обстоятельство, что и аборты, и требования легализации легких наркотиков также не делают чести либертарианцам.

Разумеется, последовательные сторонники Рона Пола возразят, что все социально-чувствительные вопросы вообще бы не возникли в либертарианском государстве (о чем он сам не единожды говорил). Люди имеют право жить так, как хотят, верить в то, во что хотят, и проблемы возникают лишь там, где государство начинает вмешиваться и устанавливать те или иные стандарты по своему бюрократическому усмотрению.

Но здесь наступает время для системной критики слева. Майкл Линд довольно убедительно пишет о том, что либертарианское государство — это вообще вещь неосуществимая и нежизнеспособная. Так это или не так, вопрос другой статьи и, по всей видимости, другого объема, но отметим тот факт, что системные левые также не жалуют либертарианские ценности.

Таким образом, современные американские либертарианцы оказываются зажаты между левыми всех спектров и последовательными консерваторами. То есть двухмерная модель Нолана работает плохо, и наиболее последовательная идея о полной личной свободе не находит политических сторонников ни справа, ни слева.

И если слева все понятно, то справа та самая Чайная партия не хочет видеть своими союзниками новых либертарианцев. Последний факт весьма рельефно проявился в конфликте наиболее именитого либертарианского мозгового центра Института Катона с его основными спонсорами — братьями Кох. Конфликт разгорелся в 2012 году как раз на почве «неопределения» мозгового центра между либералами и консерваторами и готовностью перешагивать через партийные границы (как тут не вспомнить сетования Криса Кристи о том, что либертарианцы завелись в обеих партиях!). Конфликт удалось урегулировать, Кохи отступили и пообещали не вмешиваться в работу мозгового центра, а Институт Катона взамен поддержал тогдашнего кандидата в вице-президенты от Республиканской партии Пола Райана. Последний вне всякого сомнения «чайник», но уж точно не «социальный либерал», а значит не чистый либертарианец.

Чайная партия, вне всякого сомнения, впитала в себя дух либертарианства в части отрицания большого правительства и Большого Брата, не зря же Рона Пола называют «крестным отцом» и «мозгом Движения чаепития. Но при этом «чайники» остались на социально консервативных позициях. Сам же Рон Пол сумел пройти по тонкому льду и ушел на заслуженный отдых с репутацией человека, которого не в чем упрекнуть.

Согласимся с Майклом Линдом. Либертарианское государство невозможно. Однако мы хорошо знаем, что если капиталистов не пугать марксизмом-ленинизмом и красными кхмерами (о чем пишет и сам Линд), то капитализм может быстро выродится в рабовладельческий строй. Социализм неосуществим. Осуществимо давление на собственника средств производства. И это хорошо.

Теперь не согласимся с Майклом Линдом. Не стоит рассматривать либертарианство как рецепт построения государства. Но вспомним, что при социал-прогрессисте Обаме слежка за СМИ и гражданами достигла невероятных размахов. Так может быть, именно постоянно присутствующий страх перед либертарианской Америкой не дает США стать окончательно полицейским государством? Либертарианское государство не создать. Но можно постоянно давить на бюрократическую машину, чтобы она не забывала о гражданских свободах и демократии. И это тоже хорошо. А если к либертарианскому духу добавить социальный консерватизм, то, возможно, мы также не забудем и о Боге.