Terra America

От редакции на этот раз двойное вступление.

Никита Куркин: Биографии известных американских деятелей консервативного движения в российских изданиях встретишь не часто, а качественные биографии, с опорой на фактуру – еще того реже. Тем интереснее представлять вниманию читателей публикуемый текст Ивана Денисова о Дэвиде Хоровице, «беженце» в консервативный лагерь из среды левых радикалов 60-х годов, текст, из которого можно многое понять о консервативном движении в США.

Засилье левых в американском образовании и массовой культуре – факт несомненный, также как и репрессивная толерантность леваков в отношении тех, кому не нравится их тусовка, тусовка отставных марксистов, давным-давно переквалифицировавшаяся в клуб защитников сексуальных и этнических меньшинств. Понятно, что подобное положение дел не может устраивать всех, и современный консерватизм в США во многом – движение сопротивления именно этому течению. Немаловажную роль в этом сопротивлении играют перебежчики из господствующего лагеря – леваки «в отставке». Что характерно и грустно – они тащат за собой в новый лагерь прежние детские болезни левизны. Автору этих строк все было понятно и симпатично в этических и политических установках г-на Хоровица, пока он не услышал заунывные надоедливые куплеты про «исламофашизм» и призывы к активной борьбе с ним на полях Ирака и Афганистана – неоконсервативная  «всемирная демократическая революция» – родом из троцкизма – в действии. Разбирать эти болезни – не дело в предисловии к чужой статье, поэтому остановимся на том, что статья господина Денисова выполнена хорошо, очень многое объясняет вдумчивому читателю и открывает, надеемся, простор для интеллектуальной дискуссии.

Борис Межуев: Какое-то странное переплетение гуманизма и жестокости обнаруживаем мы во вчерашних поклонниках Маркса, Мао и Маркузе – у тех, кто сегодня рукоплещет почти каждому натовскому авиаудару.  Люди, подобные герою очень обстоятельной статьи Ивана Денисова Дэвиду Хоровицу, – западные интеллигенты, которые презрительно презрительно реагировали на известия о страданиях миллионов жертв Гулага. Они, разбуженные Солженицыным, с конца 1960-х начинают сомневаться в том, стоило ли царство социализма слезинки хотя бы одного ребенка. Еще вчера они не считали для себя зазорным дружить с негритянскими или иными террористами, а сегодня терроризм для них самое страшное мировое зло, великая угроза всему человечеству. Несчастные полицейские – жертвы революционных терактов – неожиданно вызывают их сочувствие. Однако это сочувствие теперь уже не распространяется на жертв бомбардировок или военных интервенций, апологетами которых оказываются недавние борцы с мировым империализмом. В чем здесь дело? Почему разочарование в революционном насилии оборачивается у одних и тех же людей горячим одобрением насилия империалистического? Возможно, мы что-то сможем уяснить для себя из весьма познавательной и весьма пристрастно расположенной к своему герою статьи Ивана Денисова, которую мы не могли не сопроводить нашим редакционным комментарием.                        

***

Случаев, когда молодые марксисты-ленинисты по мере взросления полностью разочаровывались в левой идеологии, очень много. Прошедший подобный путь известный мыслитель Томас Соуэлл писал:

«Страдания бедных давно стали популярной темой в мировоззрении левых. Это и привлекало нас в их ряды по молодости лет. Но реальные последствия деятельности левых для бедных – да и для всех остальных – заставили нас двинуться вправо. Многие ведущие оппоненты  левых в США и других странах начинали среди своих нынешних врагов. Будь то Рональд Рейган, Милтон Фридман, всё неоконсервативное движение, Раймон Арон во Франции или Фридрих Хайек в Австрии. Столь же внушительного движения справа налево не наблюдается. Почему? Оставшиеся слева больше всего любят одно объяснение – их бывшие товарищи «продались». Однако зачем продавать себя финансово невыгодной стороне? Настоящие деньги, по крайней мере, если мы говорим об интеллектуальной среде, можно заработать как раз слева. Чёрные интеллектуалы легко получают чеки со многими нулями  за лекции по университетам. Несколько обвинений в «расизме» среди белых, проклятия в адрес американского общества, сдобренные антисемитизмом – готовый рецепт зарабатывания денег без усилий и талантов. Напротив, консервативные ораторы или игнорируются университетами, или их встречают с агрессивной враждебностью, регулярно срывая лекции. Журналистика или искусства тоже не рай для консерваторов. Может, во времена Маккарти и были «чёрные списки»  коммунистов, но их давно опередили современные мастера культуры со своими «чёрными списками» консерваторов и привычкой запугивать несогласных».

*** 

Путь от «красного идеалиста» и левого радикала 60-х до ненавидимого либеральными СМИ и университетами (но уважаемого правыми интеллектуалами) консерватора прошёл и наш герой, Дэвид Джоэл Хоровиц (р.1939). В его обширной библиографии эта трансформация наиболее подробно описана в автобиографии «Радикальный сын» (1997). Поэтому сразу процитирую предисловие (уточнение – упоминаемый в тексте Уиттакер Чемберс был деятелем коммунистического подполья США в 20-30-е и советским шпионом, впоследствии он стал разоблачителем этой разведсети и борцом с коммунизмом): «Я стал Уиттакером Чемберсом своего поколения – молодым человеком, руководимым левыми иллюзиями, которому суждено было увидеть тёмную сторону радикального движения. Как и Чемберсу,  мне довелось столкнуться с тоталитарными силами, предательство и смертями, а также советским агентом. Как и его, меня за переход на  другие позиции  демонизировала культура, сочувствующая левым и не щадящая их врагов. Мне тоже пришлось столкнуться с атаками со стороны бывших друзей, которые должны были следить, чтобы никто не покидал левое движение. Как и Чемберс, я стал самым ненавидимым экс-радикалом своего поколения».

Разумеется, такой переход дался Хоровицу не очень легко. Но его желание оставаться индивидуалистом и не поддаваться левому конформизму оказалось сильнее. Поэтому вспомним, как Хоровиц менял своё мировоззрение в 60-70-е, а заодно обратим внимание на основные направления деятельности Хоровица-правого активиста. 

По идее, иного будущего, кроме как стать американским коммунистом, у нашего героя и не было. Он оказался одним из «детей в красных подгузниках», то есть тех, кто родился у убеждённых коммунистов 20-30-х. И получал внушительную дозу красной идеологии с раннего детства. Например, семейный поход в кино означал отнюдь не просмотр голливудской новинки, но посещение показа советского пропагандистского фильма. Годы маккартизма тоже должны были укрепить юного Дэвида в коммунистической вере, хотя со временем он отмечал в той эпохе совсем не происки знаменитого сенатора. То есть Хоровиц называл Маккарти «ловким демагогом и политическим оппортунистом», но, наблюдая ситуацию изнутри лагеря потенциальных «жертв» этого «ловкого» демагога, со временем пришёл к неожиданным выводам. «На самом деле истина не соответствовала зловещим образам пропаганды. Никого не казнили, никого не пытали, почти никто не получил длительных тюремных сроков. За всё время «холодной войны» около двухсот партийных деятелей были осуждены, но никто на срок более двух лет. Да, это немалое количество людей и серьёзная плата за политические пристрастия. Но, учитывая связи Компартии со страной, готовой уничтожить Америку ядерным оружием, не думаю, что это чересчур суровое наказание».

Свои воспоминания о маккартистской поре Хоровиц подытоживает жутковатой историей. Когда молодая коммунистка-идеалистка из-за робости не решилась выполнить задание партячейки  и потребовать обязательного прослушивания в ближайшем детском саду пластинок иконы левых Пола Робсона, последствия были плачевными. Женщину исключили из партии, друзья перестали с ней разговаривать, всем членам партии было строго запрещено иметь контакты как с ней, так и с её семьёй. Хоровиц делает вывод: «Это была участь печальнее, чем потеря работы. Кошмар, худший, чем мог бы навлечь какой-нибудь маккартист». 

50-е вообще нанесли по коммунистическому идеализму внушительный удар. Доклад Хрущёва о преступлениях Сталина и подавление советскими войсками восстания в Венгрии – вера в прекрасную сущность левых  идеалов пошатнулась. Старшие Хоровицы  чтили Сталина и верили в правоту СССР при подавлении любого мятежа, но после 56 года предпочли отойти от активной политики. Дэвид погрузился в сомнения и духовные поиски. Искания молодого Хоровица не выходили за рамки левых идей. Однако после 50-х левое движение нуждалось в перестройке. Вот и появились «новые левые». А Хоровиц,  как редактор и политический памфлетист, стал одним из самых активных участников движения. «Новые левые» ратовали за политизацию интеллектуальной жизни, контркультуру, нападали на «американский истеблишмент» и выступали против военных операций США за пределами страны. К тому же испытывали нежную любовь к тоталитарным лидерам вроде Кастро или Мао Цзэдуна. Хоровиц объясняет суть «новых левых» очень просто: «Это была осмысленная попытка спасти коммунистический проект от советской участи». 

Сомнения посещали Хоровица уже тогда. Именно  он в своём журнале публиковал дневники модного Че Гевары и статьи в защиту Кастро. Однако описывает беседу  корреспондента Мориса Цейтлина и Че в 1960 так: «Интервью показало подлинное лицо Гевары. Он был твердокаменным сталинистом, преданным тоталитарной линии, которой придерживалась кубинская революция. Цейтлин спрашивал о решении режима поставить вне закона диссидентов и объявить оппозицию изменниками. Гевара пришёл в раздражение и назвал действия кубинской диктатуры формой революционной демократии». В дальнейшем Че ещё и категорические отказался осудить преступления Сталина. При этом Хоровиц признаёт: «На Кубе создавалась очередная коммунистическая диктатура, что мы интуитивно понимали. Но, несмотря на такой удар по идеализму, мы продолжали восхвалять Фиделя и – вопреки фактам – уверяли себя, что во всём виновата Америка, но не Куба».  Уже тогда в левой прессе сложились отчётливые двойные стандарты: ругать всё западное и капиталистическое, но замалчивать преступления левых режимов. Хоровиц так или иначе и сам следовал этим двойным стандартам, а за отклонения от партийной линии получал суровую критику от товарищей. Например, когда он опубликовал рецензию на «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына, то столкнулся с недовольством коллег, так как «подобная акция отвлечёт читателей от злодеяний Запада».

В книгах «Студент» (1962) и «Колосс Свободного Мира» (1965) Хоровиц повторял клише «новых левых» (первая книга рассказывала о политической активности в Беркли, вторая была посвящена «холодной войне»). Но только книгами активизм Хоровица уже не мог ограничиваться. Он ездил в Европу, где налаживал контакты с местными левыми деятелями. В Лондоне его даже пытались завербовать в советские агенты «товарищи» из посольства СССР, но безуспешно. С годами Хоровиц предпочитал описывать в основном анекдотические эпизоды своих европейских поездок. Например, разрекламированная как «контакт интеллекта и контркультуры» встреча философа Бертрана Рассела и певицы Джоэн Баэз стала катастрофой. Престарелый мыслитель и не очень умная фолк-звезда ничего друг о друге не знали – беседа получилась верхом бессмыслицы.

***

На протяжении 60-х Хоровиц продолжал деятельность левого активиста и автора, а в 1968 даже стал редактором ведущего левого  издания «Рампартс» («Бастионы»). Тем не менее сегодня в описании левого движения и левых деятелей и их «достижений» Хоровиц ожидаемо прибегает преимущественно к язвительной иронии. «Грезящие о славе Кастро…или те, кто стал лёгкой добычей тоталитарной идеологии, мечтая о превращении Америки во Вьетконг». Лидеры левых предстают на страницах книг Хоровица не самыми приятными людьми. Озлобленный и постоянно готовый спровоцировать уличные беспорядки Том Хэйден. Гордящийся нежеланием читать Билл Айерс. Его спутница Бернардин Дорн, которая восхищалась преступлениями Чарлза Мэнсона, а особенно – убийством беременной актрисы Шэрон Тейт. И почти боготворимые Голливудом террористы из возглавляемой Айерсом и Дорн организации «Уэзер андерграунд», мечтающие устроить Вьетнам в Америке, но взрывающиеся на собственных бомбах. (Кстати, автор документального фильма о «уэзерменах» Эмиль Де Антонио в  личной беседе называл своих героев «безмозглыми и жестокими», именно этим и объясняя их популярность у интеллектуалов; ещё добавлю, что сегодня Айерс и Дорн преподают в университетах и дружат с Обамой).

В общем, к левым шестидесятникам по мысли Хоровица точнее всего подходит определение «разрушительное поколение». Поколение, не давшее Америке ничего положительного, кроме уличных бунтов и насилия.

Левые особенное место в своей борьбе против «истеблишмента» отдавали поддержке чернокожих радикалов. Было почти неизбежно, что Хоровиц не избежит контакта с «чёрными братьями». В начале 70-х он подружился с лидером «Чёрных пантер» Хьюи Ньютоном, и именно отношения Хоровица с «Пантерами» в конце концов  поставят крест на его левых иллюзиях.

Хоровиц подпал под несомненное обаяние Ньютона. Сам Ньютон, борец за права чёрных по версии левых радикалов, а заодно убийца полицейских и проституток, почему-то испытывал симпатию к еврейскому левому интеллектуалу и даже знакомил его с особо приближёнными «пантерами». Иногда Ньютон даже с интересом слушал критику со стороны Хоровица. Прежде всего в израильском вопросе. «Пантеры» занимали крайнюю антиизраильскую позицию, а Хоровиц с таким положением вещей не желал соглашаться.

Всё рухнуло с появлением Бетти Ван Паттер. Обычная женщина, бухгалтер в журнале «Рампартс» получила с помощью Хоровица работу у «Пантер». Сподвижница Ньютона, Эллен Браун, невзлюбила бухгалтершу, но сначала на это мало кто обращал внимания. «Чёрные пантеры» вовсю  боролись с  угнетателями. Только борьба эта в точности повторяла действия гангстеров из популярного в те годы «блэксплуатейшна»: вымогательство денег у наркоторговцев (на «нужды партии», разумеется), пытки и показательные казни проституток (для получения у сутенёров средств всё на те же нужды), а порой и убийства своих товарищей, заподозренных в предательстве. Хоровиц старался не обращать внимания на творящиеся беззакония и заставлял себя верить в прекрасную сущность «Пантер».

В конце 1974 года всё изменилось. Ван Паттер исчезла, а несколько недель спустя  был найден её изувеченный труп. Дело осталось нераскрытым, но «пантеры» (и сам Ньютон)  в частных беседах называли Браун организатором убийства. Ван Паттер многовато узнала о «нецелевом расходовании» тех самых средств  «на нужды партии» и отказывалась заниматься заведомо преступными финансовыми махинациями, чем подписала себе смертный приговор. Браун не отрицала неприязни к Ван Паттер, но спешно выдумала историю о прошлых связях бухгалтерши с наркомафией. Полиция не стала рьяно разбираться в подробностях убийства среди левых радикалов, считавших нападение на полицейского великим подвигом.

Для Хоровица случившееся стало страшным потрясением. «Я начал думать о жертвах преступлений, которые даже не были политическими. СМИ всегда озабочены убийцей – виновен ли он, что привело к преступлению, как он страдает от происходящего. Обвиняемые всегда перед зрителями…а ведь жертвы уже нет в этом театре. Кто помнит офицера Фрея, 26-летнего полицейского, которого Хьюи Ньютон убил выстрелом в спину? Его вдову и ребёнка? Три процесса были посвящены только Ньютону, его жизни и его испытаниям. А кто помнит убитую им проститутку? Как и Бетти, Кэтлин Смит сразу же забыли. Хьюи был объектом всеобщего внимания».

***

С середины 70-х левый активист и писатель Дэвид Хоровиц перестал существовать. Но до появления правого активиста и писателя Дэвида Хоровица было ещё далеко. Сомнения, депрессия, проблемы в семье – Хоровиц прошёл через всё. Но наблюдения за тем, как былые товарищи по борьбе набирают влияние в общественно-политической жизни США (особенно в Демократической партии) и укрепляют мифы о себе, как о прекраснодушных борцах со страшным капиталистическим режимом, приводили нашего героя во всё большее негодование. «Официальная Америка могла переоценить свои действия и изменить курс. Демократическая система сделала такое положение возможным. Но левые оказались лишены социальной совести». 

К счастью, давний друг и коллега Хоровица Питер Коллье тоже прошёл через разочарования в левой идеологии. Этот дуэт и взялся за разоблачения хорошо известных им деятелей. Статьи начала 80-х (некоторые потом попали в сборник «Деструктивное поколение: Сомнения о  60-х») обозначили появление новых хорошо осведомлённых критиков левых идей. Левые пришли в ярость и обрушили на головы новоявленных диссидентов многочисленные проклятия (хотя непонятным образом Хьюи Ньютон симпатию к своему приятелю сохранил после всех разоблачений «пантер», а при встречах даже напоминал «Эллен Браун убила Бетти»). Проклятия левых теперь станут неотступно преследовать Хоровица, но остановить его уже было невозможно. Он увидел, как хорошо знакомое ему движение приобрело форму нового конформизма, леволиберального истеблишмента, абсолютно нетерпимого к инакомыслию. У Хоровица появились союзники из правоконсервативных кругов. У них не было слепого подчинения идеологии и партийной линии. Разногласия и споры являлись неотъемлемой частью интеллектуальной жизни правого крыла. Опять же на фоне оскорблений левых СМИ и бывших друзей Хоровиц был удивлён доброжелательностью новообретённых знакомых. Тем более что многим из них от него доставалось в годы радикальной молодости. Но выдающийся правый публицист Уильям Бакли предпочитал не припоминать Хоровицу\Колльеру былые обиды, а писать о дуэте в своей изысканной манере: «Их литературное мастерство и проницательность делает эту пару настоящими дредноутами на стороне правой мысли. Как солдат той же армии, я приветствую такое талантливое подкрепление».

Другой правый активист, ветеран Вьетнама Уолли Нанн даже не стал выслушивать извинения Хоровица и Колльера за участие в антивоенной деятельности: «Да бросьте вы. Я за это и воевал во Вьетнаме. Чтобы у вас было право протестовать». Свои впечатления от новой среды общения Хоровиц сформулировал так: «Да, нам попадались сторонники жёсткого авторитаризма. Но они были изолированы от консервативного мейнстрима… Меня поразила и их терпимость к разногласиям в своей среде… Здесь не было идеологических «гауляйтеров», к которым мы так привыкли среди левых». Хоровиц отмечает как разнообразие мнений среди правых обозревателей, так  и любопытную перекличку маккартистского периода со слушаниями по делу «Иран-Контрас» в середине 80-х: «Например, консервативный колумнист Уильям Сэфайр призвал к тюремному заключению Оливера Норта. Норт тогда был на вершине популярности у правых. Я подумал, что никто из левых не рискнул бы атаковать икону радикального движения, как это сделал Сэфайр, без обвинений в предательстве и изгнания из всех левых организаций. Я ждал атак консерваторов на Сэфайра и попыток очернить его репутацию. Этого не произошло». 

*** 

Теперь немного об основных кампаниях Хоровица-активиста.

По замечанию Хоровица, впервые на стороне правых он почувствовал себя во время изучения вопроса о связи эпидемии СПИДа и гомосексуализма. Желания обличать самих геев у него не было. «Я понимал, что они были преследуемым меньшинством, и поддерживал их  борьбу за равные права». Проблемой была нараставшая пропаганда гомосексуального образа жизни как «символа сексуальной свободы» и нежелание лидеров гей-движения признавать связь между беспорядочными связями и эпидемией смертельной болезни. Если герпес и венерические заболевания уничтожили сексуальную вольницу гетеросексуалов 70-х, то гей-активисты называли распространявшиеся среди них болезни «орденами в войне с обществом». Попытки закрыть или взять под контроль гей-клубы объявлялись «атакой на права гомосексуалистов».  Впечатления Хоровица и Коллье по поводу гей-движения были описаны в статье 1983 года «Обеливание», начинавшейся словами «Число жертв СПИДа удваивается каждые полгода, но лидеры гей-движения скрывают информацию  о распространении заболевания, ставя под угрозу тысячи жизней…».

Хоровиц стал регулярным гостем телепрограмм, а заодно объектом ненависти гей-активистов, то есть «гомофобом». Некоторые известные борцы за права геев (например, первый гей-шериф Сан-Франциско Лэрри Литлджон) пытались поддержать Хоровица в его стремлении остановить развитие болезни, но получали за это лишь титулы вроде «предателей движения».

Наблюдения Хоровица за гей-тусовкой позволило ему провести параллель между радикалами нетрадиционной ориентации и хорошо ему знакомыми чёрными радикалами: «Как Мартин Лютер Кинг, Литлджон и его сподвижники хотели интеграции в американскую культуру, требуя прав и уважения к себе. Но с конца 60-х эту идею заменила концепция «освобождения». Целью была уже не интеграция, но зоны, в которых «власть геев» и «жизненный стиль геев» вытеснят «гетеросексуальные» порядки. Прежние мораль и общественные институты – включая здравоохранение – отвергались в пользу революционной культуры». 

Чёрных радикалов, а прежде всего хорошо знакомых «Чёрных пантер», Хоровиц обличал регулярно. Такой  подход не совпадал с леволиберальной модой славить «Пантер» и винить во всех их преступлениях происки ФБР и полиции. «Миф о «пантерах» укрепляется университетскими радикалами... Пропагандировался образ их лидеров как героев, уничтоженных  ФБР за то, что они руководили освобождением чёрных…Убийство Бетти Ван Паттер, нападения на полицейских, пытки и вымогательства не упоминались». Статьи Хоровица (прежде всего “Black Murder Inc.” 1993 года) этот миф разоблачали, причем основывались они на личных впечатлениях автора. Статьи пополнили список врагов Хоровица, но в этом вопросе появлялись у него и неожиданные союзники. Выдающийся автор крепко увязанных с американской новейшей историей криминальных романов Джеймс Эллрой, например, писал: «Пантеры» были торгующими наркотой бандитами. В истории с ними симпатизировать стоит полиции».

Однако самую большую ярость и наибольшее количество обвинений в расизме Хоровиц получил, когда выступил против тиражируемой чёрными популистами идеи о репарациях за времена рабства. Приведу полностью его «10 причин, по которым репарации являются плохой идеей – и расистской к тому же», опубликованные в 2001 году:

1. Нет определённой группы, явно ответственной за рабство.
2. Нет ни одной группы, которая бы получила только прибыль от рабства.
3. Рабовладельцы составляли малую часть белого американского общества.
4. Сегодняшняя Америка – многонациональная страна, и большинство американцев никак не связаны с рабством.
5. Исторические прецеденты, использовавшиеся для требований репараций, не имеют силы, так как основаны на расе, а не на преступлении.
6. Требования репараций основаны на ничем не подтверждённом утверждении, что афроамериканские потомки рабов страдают от социоэкономических последствий рабства и дискриминации.
7. Требования репараций – это ещё одна попытка превратить афроамериканцев в жертв. Они посылают разрушительные сигналы в афроамериканское сообщество.
8. Эти репарации уже выплачены.
9. Как насчёт долга чёрных Америке?
10. Требования репараций – сепаратистская идея, которая настраивает афроамериканцев против страны, освободившей их.

Замечу, что чернокожие консерваторы (например, писатель и радиоведущий Лэрри Элдер) Хоровица поддержали. Но консерваторы в СМИ и университетах остаются меньшинством, поэтому преобладали уже привычные обвинения, на сей раз в расизме. Хоровиц особенно стремился напечатать «10 причин» в университетской прессе, предлагая оплатить публикации. Но в основном получал отказ. Редкие же публикации вызывали крайне агрессивную реакцию со стороны студентов-левых активистов, и отважные издания, забыв об отваге, приносили извинения. Хоровиц прокомментировал ситуацию так: «Нам нужен диалог в обсуждении таких вопросов. А звучит пока только голос одной стороны».

***

Противостояние  Хоровица  левому засилью в системе образования стало одним из самых известных направлений его деятельности (отошлю, например, к его книге «Профессора: 101 самый опасный человек в Америке» 2006 года). Озабоченность положением дел в академической среде Хоровиц высказывал и высказывает регулярно. «Ситуация в университетах устрашает.  Марксисты и социалисты, чью несостоятельность доказала история, стали воплощением академического  истеблишмента. Марксизм дал миру кровавые и жестокие режимы, но, по замечанию одного остроумца, на одном факультете американского  университета марксистов больше, чем во всей Восточной Европе… В 50-е целью университетов было «приобретение знаний». Теперь – «социальная трансформация». Радикальная мысль стала прибыльной для академической среды… Предметы преподаются с сильным идеологическим уклоном. Левые профессора дают однобокую трактовку событий, требуя полного согласия с собой в студенческих работах и ответах». Хоровиц не только обличал левую предвзятость академии в книгах. Он регулярно выступал и продолжает выступать с лекциями, приезжает поддерживать преподавателей и студентов, противостоящих главенствующей в университетах идеологии. Это не всегда безопасно: лекции Хоровица срывают, он подвергается нападениям, а трусоватые администраторы избегают сотрудничества с нашим героем. Хотя Хоровиц готов отказываться от оплаты за свои выступления.

Однако леволиберальный конформизм укрепился не только в академии. В СМИ, поп-культуре и литературе дела обстояли и обстоят не лучше. Хоровиц пошёл и против них. «Получается, что мы не консерваторы вовсе, а бунтари, противостоящие доминированию либеральной культуры». В 1988 он создал «Центр изучения популярной культуры»,  который должен был следить за балансом мнений и защищать представителей правого крыла от нападок леваков. В 2006 название изменилось на «Центр свободы Дэвида Хоровица». Председатель совета Джесс Морган объяснил: «Когда всё началось, в конце холодной войны мы видели главную проблему в политической радикализации поп-культуры. Культура остаётся нашим полем битвы, но после 9\11 стало очевидным, что сама свобода находится под атакой нового тоталитаризма, то есть террора. Во-вторых, основатель центра Дэвид Хоровиц неразрывно связан с вопросами борьбы за свободу в нашей стране и за границей. Мы хотели почтить его и поддержать предпринимаемые им усилия».

Необходимость создания такого центра могут понять даже российские читатели, которые серьёзно интересуются американской историей и культурой. В России практически невозможно получить информацию о правоконсервативном движении от представителей этого движения. Правоконсерваторов почти не переводят, о них не пишут в центральной прессе, увидеть интервью с кем-нибудь из ведущих правых комментаторов или мыслителей на ТВ невозможно. Мы узнаём о них только по данным, прошедшим через леволиберальный и антиамериканский фильтр СМИ. Отечественные американисты за очень редким исключением  тоже избегают связного  изложения  правой философии без попыток  прятаться за модными либеральными отговорками. А прибыльность моды на антиамериканизм и левые взгляды в кино, на телевидении или в литературе давно ни для кого не секрет.  Поэтому восприятие правых во всём мире сильно деформировано упомянутым фильтром либерального конформизма.

Вот и в самих США ситуация получилась ненамного лучше. Её-то и пытается исправить Хоровиц со своими сподвижниками. Среди проектов Центра прежде всего выделю онлайн-издание frontpagemag.com под редакцией Хоровица. Напомню о сотрудничестве нашего героя с такими историками, как Роберт Спенсер («Неполиткорректный путеводитель по исламу и крестовым походам»), Дэниел Дж. Флинн («Почему левые ненавидят Америку: разоблачение лжи, порочащей величие нашей нации») или Джейми Глазов («Объединённые ненавистью: любовный роман левых с тиранией и террором»). Хоровиц помогал уже упоминавшемуся радиоведущему Лэрри Элдеру сохранить своё популярное шоу, когда под давлением левых активистов рекламодатели были готовы его закрыть. Он последовательно защищает блистательную полемистку Энн Коултер от нападок («Я всегда восхищался её сатирическим талантом и смелостью. Мало кто из консерваторов отбивается от врагов с такой лихостью. Если политика – война, то пусть Энн будет на моей стороне»), призывает больше изучать книги великого Томаса Соуэлла («Томас Соуэлл – наше национальное достояние. Никто не писал лучше о проблемах расы и культуры») и всегда готов прорецензировать книгу близкого по духу автора.

Процитирую блистательную мини-рецензию на работу Умберто Фонтовы «Разоблачение реального Че Гевары и полезных идиотов, которые ему поклоняются»: «Это услуга всем борцам за свободу. Книга воздаёт Че Геваре по заслугам  и отправляет его на помойку истории. Каждый американец должен прочесть эту книгу».

***

После 9\11 Хоровиц особое внимание стал уделять исламофашизму, его тоталитарной сущности и симбиозу, который исламофашизм образовал с левым движением. Статьи, книги (особенно выделю «Нечестивый альянс: Радикальный ислам и американские левые» 2004 года) и разнообразные мероприятия на темы опасности исламизма немало разъярили левых либералов. К обвинениям «предатель идеалов», «милитаристский ястреб», «гомофоб» или «расист» добавилось «исламофоб». Но Хоровица оскорблениями не устрашить.

Кстати, ярлык «ястреб» в случае Хоровица вряд ли оправдан. В 1999 году он был среди противников клинтоновской операции на Балканах и особенно предупреждал об опасности слепой поддержки Освободительной Армии Косова: «Это военизированная террористическая группировка, руководимая мусульманскими радикалами и марксистами-ленинистами. Они тесно связаны с албанской мафией, наркоторговлей и мечтают о «Великой Албании» на основе отобранных у Сербии, Черногории, Македонии и Греции земель. И мы хотим им помогать?» Другое дело, что военные операции против режимов в Афганистане и Ираке Хоровиц ожидаемо одобрил, так как они были направлены против стран, тесно связанных с исламистскими террористическими группировками. «Саддам был международным преступником. Он нарушил условия перемирия 1991 года и все соглашения по контролю за оружием… Именно эти нарушения – а не пресловутое оружие массового поражения – были легальной, моральной и реальной основой для отправки войск в Ирак».  Да и о странах-противниках войны в Ираке Хоровицу есть что сказать: «Франция, Россия и Китай вложили много денег в иракскую нефть. Захваченные во время войны документы показали: одна Франция могла бы получить десятки миллиардов на нефтяных контрактах. Те же документы напомнили, что Садддам пустил часть украденных с помощью чиновников ООН десяти миллиардов долларов из программы «нефть в обмен на продовольствие», чтобы подкупать французских, российских и британских чиновников и добиться от них антивоенной позиции».

Но одним Ираком мишени Хоровица не ограничиваются. Он всегда защищал Израиль, отмечая среди прочего «В Израиле у арабских граждан больше прав, чем в любой ближневосточной стране». И не прекращает обличать антисемитскую сущность арабских политиков: «Начало конфликтов было связано с отказом Лиги Арабских Государств от плана ООН по разделению земель для создания государств Израиль и Палестина….Отказ был  обусловлен нетерпимостью арабского национализма, усиленного фашистской идеологией,  а также тем, что арабские лидеры были мусульманами и не  могли терпеть независимую демократию рядом с собой… Ближневосточный конфликт – продолжение конфликта радикального ислама с Западом». 

По мнению Хоровица, левые движения, несущие только деструктивное начало и подрывающие основы западной цивилизации, стали идеальным союзником исламистов. Несмотря на ряд внешних различий, они легко находят общий язык: «Коммунисты или фашисты не защищали реальность. Как и сегодняшние радикалы, они руководствовались абстракциями – видением будущего, которого никогда не существовало, но которое, по их мнению, они могли создать… Исламист верит, что путём завоевания народов и насаждения шариата он улучшает мир для правления Аллаха. Социалист верит в использование власти государства и жестоких мер для уничтожения частной собственности… При этом политический радикал не воспринимает религиозную патологию радикального ислама всерьёз. Он верит, что религия является только выражением реальных страданий, виновна в которых капиталистическая собственность… Революция устранит причины страданий и сделает лишней религию. То есть освобождение человечества от частной собственности – поражение Америки и западного капитализма – освободит исламских фанатиков от необходимости быть исламистами и фанатиками». В результате «стоит американскому или британскому правительству атаковать терроризм или государства-спонсоров терроризма, как международные левые движения бросают свои политические силы между враждующими сторонами. Левые стали главными помощниками Саддама и исламистского джихада».

Хоровиц особенно выделяет ненависть к Америке и Израилю как связующее звено между левыми и исламистами. И привычно атакует своих прежних знакомых из левого движения. Например, известного поклонника Пол Пота и крайне модного среди радикалов Ноама Хомского, который не унимается и в XXI веке:  «Хомский – скучнейший оратор и средний писатель. Феномен его популярности – это проявление антиамериканского культа. Он  становится выходом примитивной ненависти этого культа». В потоке антизападных, антиамериканских и антиизраильских тирад Хомского Хоровиц с лёгкостью находит самые бестолковые, полностью дискредитирующие «скучного оратора и среднего писателя». Например, заявление «У Пёрл-Харбора были положительные последствия. Европейцы ушли из Азии, что спасло десятки миллионов жизней только в Индии». Всем, кто в отличие от Хомского, живёт в реальном мире, Хоровиц напоминает: уход англичан из Индии привёл к кровавой войне между индуистами и мусульманами (около миллиона жертв). С компетентностью Хомского всё становится понятно.

Адвокат Линн Стюарт не так известна, как Хомский. Однако левые ею восхищаются, особенно после того, как стало известно, что Стюарт помогала своему подзащитному (обвиняемому в терроризме шейху Омару Абдель Раману) поддерживать контакт с сообщниками в Египте. Стюарт была осуждена, но левые не уставали петь ей дифирамбы за смелость и приглашать на различные мероприятия. Сама адвокат до тюремного заключения раздала  много интервью, обличающих американскую систему и прославляла её врагов. Хоровиц же предлагает вспомнить такую реплику Стюарт: «Не вижу ничего страшного  в  том, что Мао, Сталин, вьетнамские лидеры или Фидель сажают в тюрьмы опасных людей. Диссидентов используют вражеские силы, чтобы помешать революции».

Дискуссия с профессором Мари Мацуда для Хоровица стала поводом напомнить, что для левых риторика о правах человека удобна только тогда, когда служит их интересам. Мацуда в 80-е устанавливала правила политкорректного поведения в университетах. В 2000-е она выступала с обвинениями американской администрации в притеснении иммигрантов, особенно после терактов 9\11. При этом Мацуда восхищалась деятельностью функционировавшего в 40-е Американского Комитета по Защите Рождённых вне США. Хоровиц же охотно сообщает, что Комитет активно поддерживал насильственное выселение американцев японского происхождения в годы Второй Мировой (сама Мацуда выселение гневно осуждает).

Между прочим, достаётся от Хоровица и некоторым деятелям правого крыла. Про республиканца Рона Пола он писал: «В своё время Билл Бакли выгнал антисемитов из консервативного движения. Это пошло движению только на пользу. Уже долгие годы техасский сумасшедший Рон Пол нападает на Америку и Израиль как на империалистические державы и призывает нас прекратить борьбу с тоталитаризмом. Для него приоритетом стало прекращение помощи Израилю – единственной демократической стране на Ближнем Востоке и единственному верному союзнику США».

А для всех бессвязных антиамериканских обвинений у Хоровица простой ответ: «Америка освободилась от рабства и освободила миллионы людей от тоталитарных режимов. Она известна терпимостью и открытостью».

В обзоре речь шла о Хоровице-вечном бойце с конформизмом. Но постоянным читателям автора известен и другой Хоровиц. Автобиографические книги «Конец света» (2005), «Трещина в сердце» (2009), «Точка во времени» (2011) рассказывают о внутреннем мире Хоровица, его отношениях с умершей в 2008 в возрасте 44 лет дочери или собственной борьбе с раком. Но для большинства людей Хоровиц остаётся именно бойцом. На него  могут обрушиваться тяжкие беды и ужасные испытания.

Однако он снова и снова выходит на общественно-политический ринг и продолжает отстаивать индивидуальную свободу и ценности западной цивилизации.

Следующая книга Хоровица будет называться «Новый Левиафан: Как финансовая машина левых определяет американскую политику и определяет американское будущее».