От редакции. Отмеченная Достоевским русская всеотзывчивость сегодня часто проявляется в виде парадоксальной вовлеченности отечественных интеллектуалов в те политические дебаты, которые проходят в западном полушарии. Вроде бы и дебаты те не про нас, и у нас нет никаких возможностей оказать влияние на их исход. А вместе с тем интерес к дискуссиям в Америке часто бывает столь же горячим, сколь и совершенно бескорыстным. Своего рода паломничество в Америку сегодня совершается теми, кто стремится, оставаясь в России, тем не менее принять участие в разворачивающейся в Америке «войне идеологий». Публицист Иван Денисов – один из тех отечественных интеллектуалов, кому не нужно пересекать океан для того, чтобы почувствовать себя участником чужих идейных баталий. Его блестящее владение материалом не может не поразить даже тех из нас, кто не готов разделить многих из его оценок, идеосинкразий и симпатий.
***
Если сравнить отзывы из блогосферы о таких событиях, как смерть террориста Бен Ладена и смерть правоконсервативного активиста Эндрю Брайтбарта, то получится не очень благовидный для леволиберальной публики вывод. Комментатор, основатель нескольких сайтов, апологет свободы слова Брайтбарт был для левых более опасным врагом, чем убийца Бен Ладен. Читать радостные заголовки не только мелких блогов, но и электронной версии якобы солидного «Роллинг Стоун» («Смерть мерзавца») было просто противно. Читать тексты – ещё противнее. Ещё один момент для сравнения – умершего не так давно публициста Кристофера Хитченса (не во всём совпадавшего с либеральным истеблишментом, но остававшимся человеком левого крыла) консервативные блоггеры почтили в основном уважительными некрологами.
И кто же такой этот Эндрю Брайтбарт, ненавидимый левыми и практически неизвестный в России? Уточним, что в России правоконсервативные комментаторы и мыслители пользуются такой же известностью, как и в интеллектуальной тусовке Запада, то есть – никакой.
Брайтбарт, безусловно, герой правого движения, и, пожалуй, первая значительная фигура в консервативной среде XXI века. Что ещё важнее, он смог вызвать интерес к консервативной философии у молодых поколений, поскольку сам относился к пресловутому «поколению Х» (родился в 1969 году). И именно Брайтбарту с его знанием поп-культуры, интересом к новым технологиям, раскованностью, чувством юмора и любовью к провокациям удалось поставить интернет-пространство на службу правоконсервативному активизму.
Но даже это ещё не всё.
Брайтбарт определил своим противником Демократически-Медийный Комплекс (или просто «Комплекс»), то есть беспощадный к чужому мнению неоконформистский союз СМИ, шоу-бизнеса и академии, объединившийся под эгидой леволиберальной идеологии, которую представляют сильно полевевшая Демократическая партия и левые же радикалы. И он никогда не отступал и не сдавался в борьбе с этим «Комплексом».
***
А ведь в конце 80-х наш герой полагал себя либералом и сторонником как раз Демократической партии. Хотя в общем и целом Брайтбарт был, конечно, аполитичным молодым человеком. Кино, музыка и развлечения в приятной (желательно женской) компании казались куда более занимательным делом, чем раздумья о судьбах страны и мира. Да и благодаря правлению Рейгана ничего страшного в судьбах страны и мира, казалось бы, не должно было произойти. Конец «холодной войны» и улучшение экономической ситуации – что может быть лучше? Это потом Брайтбарт напишет:
«Холодная война не закончилась. Она перешла на электронный фронт… Когда рухнула Берлинская стена, война приняла другую форму. Оружием стали не ракеты, но язык и образование, а международные левые силы успешно создали глобальную инфраструктуру для насаждения своих идей».
Но, повторюсь, это потом. Пока весёлое времяпрепровождение было для будущего «культурного воина» важнее.
Правда, при желании можно увидеть некоторое опасное предзнаменование в том, что одним из спарринг-партнёров регулярного посетителя престижного теннисного клуба Брайтбарта был сам Арнольд Шварценеггер («На корте он разорвал меня в клочья, да ещё и радостно хохотал при этом. Да, Губернатор тот ещё садист. И да, я голосовал за него»). Но, думаю, не стоит этого делать. Сам Эндрю Брайтбарт охотнее вспоминал, как однажды провёл едва ли не целый день рядом с голливудской красавицей Фарой Фоссетт, тоже захаживавшей в тот самый клуб (но не подумайте лишнего – наш герой просто сопровождал Фоссетт, которая никак не могла найти тренера).
Странным образом, для консерватора поколения Х лучшим способом преуспеть в интеллектуальном росте и развить независимое мышление было презрение прилежания в университете. По крайней мере, именно такое впечатление создаёт пример Брайтбарта. Пока он развлекался, его однокурсники честно внимали застрявшим в 60-х профессорам и превращались в примерных либеральных конформистов.
Наш герой подобной обработки избежал. Но это не означает, что из с трудом законченного университета он вышел «консерватором рейгановского типа с либертарианским уклоном» (его собственное определение). Скорее, выпускник Брайтбарт в 1991 был типичным «слэкером», с трудом представлявшим своё будущее, не желавшим идти работать в офис, но не обладавшим достаточной волей или уверенностью в таланте, чтобы сосредоточиться на карьере в искусстве. Тем не менее он рассчитывал на своё чувство юмора и пошёл в голливудскую систему с туманной надеждой когда-нибудь стать комедийным сценаристом.
Гениальный американский комик У. К. Филдс (республиканец, между прочим), рассказывая о резком повороте в своей творческой биографии, заметил: «Радио спасло мою жизнь». Радио если не спасло, то сильно повлияло на жизнь Эндрю Брайтбарта. Радио он всегда любил, но прежде из-за музыки. Однако мода менялась, а музыка 90-х Брайтбарту точно не нравилась: «Я возненавидел грандж…Что это за хнычущие суицидальные уроды? Я не хотел знать и просто переключал каналы». Так Брайтбарт наткнулся на набиравшие обороты консервативные радиошоу. Сначала они вызывали осторожный интерес (в либеральных СМИ консервативных радиоведущих обычно проклинали), но очень скоро Брайтбарт стал постоянным слушателем программ Раша Лимбо и Денниса Прегера. Появился и пропавший было в годы учёбы интерес к чтению. Классики политической философии, работы Отцов-Основателей, консервативные авторы, либертарианцы и индивидуалисты внутри академической среды вроде Камиллы Пальи. Неплохо наш герой изучил и Франкфуртскую школу, но об этом чуть ниже.
***
Возраставший интерес Брайтбарта к консервативной философии и одновременно возраставшую неприязнь к левой идеологии и «Комплексу» простым переключением радиоканалов не объяснить. Не менее важным событием стал, например, безобразный скандал вокруг судьи Кларенса Томаса. Томас – выдающийся юрист, но, что немаловажно, чернокожий консерватор. Когда проходило утверждение его кандидатуры в Верховный Суд, то СМИ и некоторые представители Демократической партии (прежде всего Тед Кеннеди и нынешний вице-президент Джо Байден) устроили настоящую травлю Томаса. В частности, в ход были пущены совершенно надуманные (и благополучно рухнувшие) обвинения в сексуальном домогательстве. На стороне Томаса выступили республиканцы. Свою замечательную книгу «Праведное негодование: Извините, я тут мир спасаю!» Брайтбарт посвятил отцу и Томасу.
Президентство Клинтона окончательно отвратило Брайтбарта как от левых либералов, так и от «Комплекса». С шалуном из Белого Дома всё было понятно:
«Вы бы не разрешали встречаться с таким ни дочери, ни сестре, ни самой дальней родственнице. Он был лишён добродетельности и обладал неутолимым аппетитом к власти, еде и женщинам. В общем, социопат, но СМИ помогали ему, так как Клинтон обладал необходимым оружием: поддержка абортов, экономика с левым уклоном, очарование прирождённого мошенника и преданность политике разрушения личности».
Так что не особо достойное поведение Клинтона и удивлять не должно. Но вот ярость, с которой леволиберальные СМИ атаковали всех обличителей аморальной сущности президента – это было слишком. Изменявший жене и завравшийся Клинтон был превращён в жертву «заговора правых», непонятных «христианских фундаменталистов» и так далее. Республиканцы, по мнению Брайтбарта, оказались запуганными такой атакой и вели себя недостаточно агрессивно. И только представители «контр-СМИ» (радиоведущие и первые интернет-разоблачители) ринулись в бой. И уже тогда Брайтбарт отметил важность именно сети Интернет для борьбы с «Комплексом» и насаждавшимся им конформизмом.
Отметил он и другое. Не мешавшие либеральным СМИ республиканцы создавали благодатную почву для собственных проблем в будущем: «Я сразу понял, что следующий президент-республиканец будет изолирован для постоянной атаки. «Комплекс» контролировал ситуацию…Судьба Джорджа Буша-мл. была предрешена». И действительно, Буш сразу превратился в любимую мишень «Комплекса». На хор, поющий «глупый Буш» с Лэрри Флинтом (порноиздатель), Мартином Шином (актёр) и Майклом Муром (псевдодокументалист) в качестве солистов у консерваторов был ответ: «Флинт, Шин и Мур не закончили и колледж. У Буша за спиной Гарвардская бизнес-школа и успеваемость куда выше, чем у проигравшего ему демократа Гора».
Потом случилась трагедия 9\11. Момент переломный для многих, в том числе и для не желавшего взрослеть поколения Х. Цинизм 90-х, аполитичность, афоризмы стендап комиков как кладезь мудрости – прятаться за ними стало невозможно. Так или иначе приходилось делать выбор и оказываться на чьей-то стороне. Давление поп-культуры сказывалось, и очень многие «эксеры» предпочитали путь наименьшего сопротивления, то есть поддержку господствовавших в СМИ и шоу-бизнесе леволиберальным взглядам. А леволиберальные взгляды всё чаще смыкались с леворадикальными.
***
В сентябре 2001 «глупый Буш» показал себя лидером нации. Даже рупор «Комплекса» «Нью-Йорк Таймс» признавал: «Многие демократы, насмехавшиеся над наивностью Буша и его зависимостью от советников, теперь восхищаются им и его советниками. Они даже выражают облегчение, что Гор не выиграл».
Брайтбарт Бушу симпатизировал. Но и неприкосновенным для критики не считал. Например, отмечал, что «Буш оставался сторонником большого правительства». И Эндрю Брайтбарт был слишком умён, чтобы ждать от левой публики последовательного сотрудничества с республиканской администрацией.
«Образовался своего рода вакуум. Демократы усердно притворялись, будто любят Буша и сильную Америку. Тогда вакуум заполнился левыми экстремистами… Я говорил, что готовится возвращение профессуры и невзрослеющих шестидесятников. Они этого ждали. Это был их последний шанс сразиться за воплощение революционной миссии 60-х. Они собирались в группы. Их защищали стены университетских кампусов… У них были союзники в профсоюзах и в Голливуде. Остатки левых маргиналов просто взяли Демократическую партию под контроль… И я знал их тактику: использование СМИ».
Леволиберальные СМИ как важнейшая часть «Комплекса» – это само собой. Но и Голливуд («колония левых» по определению самого Брайтбарта, знающего Голливуд изнутри ) не отставал. Всем памятно, как кино- и теледеятели прошлого свели на нет усилия американской армии во Вьетнаме и вообще-то стали виновниками красного террора в Индокитае. Новое поколение кинематографистов не желало отставать. Брайтбарт в «Праведном негодовании» приводит много антиамериканских высказываний кинозвёзд и делает такие заключения:
«9\11 отвлекло нас от одержимости поп-культурой. Знаменитости, сплошь склонные к нарциссизму, затребовали возвращение внимания, потому антиамериканские и левые лозунги стали их сценарием на время правления Буша… Появилась и новая мода – обвинять администрацию Буша в фашизме и давлении на свободу слова. Просто поразительно: постоянные жалобы на попытки республиканцев заткнуть рты недовольным, притом что каждая отрыжка этих пустозвонов тиражировалась до бесконечности. Но, вызывая призрак маккартизма и поднимая шум, они сами делали то, в чём обвиняли республиканцев. А именно хотели заставить их замолчать».
Однако были и «эксеры», не желавшие идти за толпой и видевшие: их любимая поп-культура так или иначе является частью западной цивилизации (хорошей или плохой – другой вопрос), а защищать западную цивилизацию и её достижения готовы только правые консерваторы. Вот только образ зацикленных на религии и якобы слишком пуританских консерваторов многих отпугивал.
Тут и настал час Брайтбарта. Именно остроумный, избегающий нравоучений и не связанный с партиями или интеллектуальными организациями Брайтбарт стал идеальным героем нового поколения консерваторов. Он напомнил об основах американского консерватизма, в числе которых: индивидуализм, свободный рынок, недоверие и осмысленная критика власти, ограничение функций правительства и противостояние всем видам тоталитарных идеологий (фашизм, коммунизм, исламизм или их более мягкие формы вроде мультикультурности или политкорректности).
Напомнил он и о том, что консерватизм остаётся философией одиночек, но одиночек, отрицающих навязываемые «Комплексом» штампы и готовых бороться за свою индивидуальность. Интернет же явился для Брайтбарта способом объединить одиночек и стать их негласным лидером (хотя вождём или лидером он себя точно не считал). Может показаться удивительным, правда, что первым значительным интернет-проектом Брайтбарта стал сайт The Huffington Post – сайт очень даже леволиберальный.
Но на самом деле это в духе Брайтбарта.
Во-первых, важнее всего для него была свобода слова, поэтому помочь давней знакомой Арианне Хаффингтон было в порядке вещей. Во-вторых, по словам самого Брайтбарта, «Сайт был открыто леворадикальным. И по его материалам вы видели – вот где групповое мышление и коллективизм… Все авторы были частью одной, инцестуальной элитистской оргии… Они поучали американцев, как себя вести, что есть, как летать, где покупать… и более того, они соглашались с ответами на эти вопросы».
В дальнейшем Брайтбарт станет величать сайт «моим монстром Франкенштейна», но не будет отказываться от авторства.
А что же консервативные авторы? Они никуда не делись. Продолжали работать выдающиеся авторы и мыслители Уильям Ф. Бакли-мл. (ныне, увы, покойный), Томас Соуэлл, Ли Эдвардс, М. Стентон Эванс. Увеличивали популярность радиоведущие (к упоминавшимся Лимбо и Прегеру добавим Лору Ингрэм, Лэрри Элдера или Шона Хэннити). Правоконсервативное движение охватывало и так называемые меньшинства, прежде всего чернокожих (помимо Соуэлла и Элдера, например, Энджела Макглоуэн и Стар Паркер). Философию консерватизма с либертарианским уклоном, которая стала наиболее популярной у консерваторов XXI века, отчётливее всех формулировал Соуэлл.
Но если гениальный мыслитель был объектом почитания и восхищения, то объектом подражания для многих, в том числе и Брайтбарта, стала, конечно, Энн Коултер. Статная красавица не боялась провокаций и конфронтаций, не уклонялась от интеллектуальных баталий, смеялась над врагами и последовательно проводила в книгах\статьях правую линию. Брайтбарт свой сплав публицистики и активизма основывал именно на деятельности Коултер. Брайтбарт в послесловии «Праведного негодования» обращается к ней напрямую:
«Хотя строение наших фигур ощутимо различается, ты – та, кем я хотел стать. Самый отважный воин правого движения. Своим юмором ты расправляешься с левыми на повседневной основе. Ты замечательный наставник и прекрасный друг».
И вот ещё про неё же:
«Только у Коултер хватало смелости постоянно противостоять левым. Энн прочувствовала на себе нездоровое внимание левых СМИ, но не сдавалась, несмотря на все попытки уничтожить её. Отказ играть по правилам врага сделал Коултер воином высочайшего уровня…Её бунтарство и успех преподали мне важный урок: самые ненавидимые «Комплексом» люди одновременно самые эффективные в борьбе. Я понял, что с левыми надо сражаться всеми силами. Их можно победить».
Не менее важным было влияние сайта Мэтта Драджа. На нём Брайтбарт успел даже поработать. Но потом появился Брайтбарт-ТВ. Новости, популяризация консервативной мысли, правый активизм – сайт охватывал всё. Помимо популяризации, Брайтбарт не упускал возможности нападать на врагов. Как все уже поняли, основными врагами были левые и их союзники в СМИ. Между прочим, отечественным оппозицонерам, постоянно (и справедливо) жалующимся на прокремлёвские СМИ, следует внимательнее изучать опыт Брайтбарта. Ему удавалось противостоять медийному истеблишменту. Удастся ли повторить его успех кому-то в России?
Но вернёмся к самому Брайтбарта. Левых он описывает таким длинным абзацем «унылые, без чувства юмора, лезущие в чужую жизнь, помешанные на налогах, на ещё бОльших налогах, анархисты, одержимые контролем над другими и распределением чужих денег, несущие хаос, далёкие от реальности, лицемерные, политкорректные, злые, жестокие, мстительные, нетерпимые».
И добавляет:
«Я вижу главную угрозу даже не со стороны Аль-Кайды (по крайней мере, ясно, откуда они, очевидны их жестокость, и их антизападная ненависть к свободе), но со стороны «Комплекса». Он окружает нас 24\7 в форме привлекательных людей, зарабатывающих миллионы долларов, чьи моральный релятивизм вкупе с историческим ревизионизмом и коллективным культурным нигилизмом ставили их на один уровень с радикальными исламистами».
***
Сайтом и статьями Брайтбарт не довольствовался. Он помогал голливудским консерваторам (да, такие есть, пусть Брайтбарт и не очень охотно делится именами) объединяться и появлялся на телевидении. Особенно, после 2008 года. Обама был типичным продуктом «Комплекса». Брайтбарт:
«Долгие годы и объединённые усилия медийной и культурной систем стали для Обамы мегакатапультой, о которой ни один республиканец не мог и мечтать… Мне всегда казалось, что Обама неинтересен. С его огромной властью и приклеенной улыбкой он точно не из тех, с кем бы мне хотелось выпить пива. Это жадный до власти человек, сделавший политическую карьеру в коррумпированном Чикаго и в коррумпированной академии. Без настоящей работы в прошлом, без успеха в частном секторе – без серьёзных достижений (успех в политической системе не считается) – этот человек продавал нам правительство, а не индивидуализм как решение всех проблем…Я знал, что его надо остановить. И пусть Интернет станет полем битвы. Я живу на этом поле».
Успех Обамы Брайтбарт связывает с насаждаемым (не без помощи всё того же «Комплекса») интеллектуальной средой радикализмом. К левым интеллектуалам он суров (историка Ховарда Зинна он заслуженно называет «псевдоучёным»), а сам в «Праведном негодовании» блистательно расправился с Франкфуртской школой и её дурным влиянием на американскую культурную жизнь.
В главе «Прорыв» Брайтбарт предстал великолепным и остроумным историком, демонстрируя, что критический анализ историко-философских явлений может быть подан в занимательной и язвительной манере. Здесь достаётся и президентам-прогрессистам Теодору Рузвельту и Вудро Вильсону за насаждение чуждых для США идей большого правительства с неограниченными полномочиями:
«Рузвельта и Вильсона не заботили права личности и ценности республиканского правления; важнее Великие Лидеры и их правительства. Они думали, что решения должны приниматься высоколобыми мыслителями и что грязный демократический процесс мешает переменам. Их философия проложила путь Франклину Рузвельту, а потом и Обаме».
Но в основном Брайтбарт сосредотачивает свою критику на европейских философах. Сущность марксизма очевидна «Марксизм такая же тоталитарная идеология, как и нацизм». Однако «Пусть марксистский диалектический материализм оказался насквозь ложным, а СССР расправлялся с собственными гражданами. Для интеллектуалов этого было недостаточным доводом, чтобы отказаться от мировой революции». Тут и появляются претенциозные философы вроде тех, кого объединила Франкфуртская школа. Будущее её было туманным.
«Эта скучная претенциозная публика могла кануть в Лету, как большинство теоретиков марксизма. Гитлер помешал. Когда он пришёл к власти, им пришлось бежать. И только Штаты приняли их. У нас традиция свободы и открытости для идей, но именно следование этим идеалам сделало Америку уязвимой для тех, эксплуатирует их. Мы встретили Франкфуртскую школу с распростёртыми объятиями. Они воспользовались нашим гостеприимством. Вошли в культурные институты и начали насаждать своё лидерство, свой язык и свои правила. Их игнорировали. А эта худшая реакция на одержимую клику левых интеллектуалов….Мы не можем представить, что люди приезжают сюда, испытывают все преимущества американской жизни, а потом хотят уничтожить их. И именно хотела сделать Франкфуртская школа… Они сбежали от нацистов в рай на земле и не смогли оценить этого. Неблагодарность – слишком мягкое слово для описания таких поганцев… Марксисты приехали сюда уничтожить лучший образ жизни из созданных человеком. Будь у меня машина времени, я бы вернулся в те годы и отвесил бы им несколько пинков».
Брайтбарт особое внимание уделяет нежно любимому левыми (и по сей день) Герберту Маркузе. Он называет его отцом политкорректности, так как именно теория Маркузе о «репрессивной толерантности» дала жизнь новой цензуре.
«Маркузе понимал, что в Америке не будет восстания рабочего класса. И он выбрал другие группы для атаки на капитализм. Расовые, этнические и сексуальные, ненавидящие старый порядок… Миссией Маркузе стало последовательное разрушение американского общества… Он хотел настроить чёрных против белых, а все вышеперечисленные группы против общества… Вот только у него была проблема: американская идеология куда сексуальнее марксизма, настаивающего на тирании насильственного равенства в противовес свободе и личной ответственности. Пусть Маркузе обещал секс, наркотики и рок-н-ролл. Для американцев важнее свобода и семья в обществе, ценящем добродетели и труд, а никак не разврат с промискуитетом. Тогда и появилась «репрессивная толерантность» - утверждение, что идеи меньшинств должны процветать, но только при условии, если идеи большинства преследуются…»
Дальше – идеи «прогрессистов» и марксистов стали всё глубже проникать в американскую жизнь и формировать тот самый «Комплекс». И только правым по силам противостоять им. Брайтбарт составил даже список советов для консервативных активистов из 13 пунктов.
Приведу некоторые из этих советов:
- «Не бойтесь выступать на вражеской территории»,
- «Разоблачайте левых их же цитатами»,
- «Ничего не скрывайте»,
- «Не притворяйтесь умнее, чем вы есть»,
- «Не позволяйте левым притворяться умнее, чем они есть»,
- «Юмор – самое главное оружие»).
И Брайтбарт никогда не уклонялся от схваток с врагами. Не только в прессе или Интернете, но и на мероприятиях или телешоу. Его безусловное обаяние делало его желанным гостем. Хотя некогда хороший комик Билл Маэр, превратившийся в заурядного (но популярного) левого телеведущего-конформиста до сих пор с содроганием вспоминает эфир 2009 года. Тогда он пригласил Брайтбарта, чтобы сделать его свидетелем атак на консервативных деятелей, прежде всего Раша Лимбо. Маэр назвал Лимбо расистом, но получил от основательно подготовленного к передаче Брайтбарта следующую отповедь: «В 2001 году, когда у вас были проблемы из-за высказываний по поводу 9\11, то республиканцы встали на вашу защиту. Медвед, Хэннити, Прегер и Лимбо. Вы даже прислали Лимбо письмо с благодарностью. А теперь вы стали частью тактики запугивания. Ведь назвать человека расистом – это худшее оскорбление у нас в стране». Всё сказанное им было правдой, поэтому он с удовольствием описывает реакцию Маэра: «Маэр замолчал. Но я видел, что он еле сдерживает желание задушить меня».
А из интернет-баталий под руководством Брайтбарта самой знаменитой стала история с разоблачением ACORN (Ассоциация Общественных Организация за Немедленные Реформы). Это организация с леворадикальным уклоном и так или иначе связанная с Обамой. Так как Брайтбарт привлекал к правому движению не только молодых блоггеров, но и активистов из визуальных искусств, то именно к нему обратился начинающий кинематографист Джеймс О’Киф.
О'Киф и его помощница Ханна Джайлс приходили в офисы ACORN из разных городов под видом сутенёра и проститутки (и приносили с собой видеокамеру). В офисах пара просила помощи в организации борделя для несовершеннолетних девочек из Сальвадора и уклонении от налогов. Прогрессисты ACORN встречали идею с энтузиазмом, который и запечатлела для потомства наша пара. Для обнародования видео они обратились к Брайтбарту. «Мы идём войной на ACORN?», – спросил О’Киф. «О, нет, – ответил Брайтбарт, – Мы идём войной на СМИ». И был снова прав – эффект от обнародования видеоматериалов был ошеломителен. Несколько правых активистов практически уничтожили левую организацию, лишив её правительственного финансирования. Чем давно не могли похвастаться официальные СМИ. Брайтбарт говорил: «Секрет победы – созданная нами структура. Я – индивидуальный организм, который действует быстро и мгновенно принимает решения. «Комплекс» – громоздкий левиафан…Им надо согласовывать стратегию, придумывать планы. У меня таких проблем нет. Я атакую и быстро двигаюсь».
Но не только битвы с левыми были важны для Брайтбарта. «Эксеры» вообще с подозрением относились к мейнстриму. В поп-культуре и в политике тоже. Брайтбарт здесь точно не исключение. Он уважал республиканцев, но полагал консервативный истеблишмент чересчур компромиссным. И считал, что классические для американского консерватизма идеи малого правительства, низких налогов и сокращения бюджетных трат в XXI веке представляет Движение чаепития.
«Если у республиканцев нет смелости, то в дело вступят разочарованные и чувствующие себя преданными члены «Движения чаепития»…Это мои люди…Америка – маяк свободы и открытости. Я понимаю это, и такое понимание мотивирует меня и Движение чаепития. И я могу утверждать, что призывы к социальной справедливости и экономическому равенству красиво звучат для левых, но остаются враждебными идеалам свободы. Движение чаепития говорит и об этом – поэтому «Комплекс» хочет уничтожить Движение».
Брайтбарт видел в Движении будущее консервативной мысли. «Это не просто политическое движение – оно стало культурным и экзистенциальным явлением». Он восхищается женщинами, лидирующими в Движении (Сэрой Пейлин и Мишель Бакманн) и чернокожими деятелями Движения (Аллен Уэст и Тим Скотт). Однако Брайтбарт предупреждал: «Они начали общий подъём, однако администрация Обамы и СМИ не потерпят такого. Их объявят расистами и разжигателями ненависти, преступниками, отбросами общества…Они станут мишенями. А я должен их защищать».
Самопровозглашённый защитник Движения не только говорил, но и делал. Тем более, что нападки на Движение действительно приобрели масштабный размах. Особенно часто повторялись обвинения в «расизме» (он очень точно это предсказал). Когда чернокожие конгрессмены Андре Карсон и Джон Льюис поведали, как он шли среди демонстрантов из Движения, и их осыпали расовыми оскорблениями, «Комплекс» возликовал. Вот оно, доказательство расизма. В дело вступил Брайтбарт. Он предложил награду в 100 тысяч для подтверждения слов Карсона и Льюиса. Сразу появились видеозаписи той демонстрации, но ничего расистского на них не было. Брайтбарт отстоял интересы Движения и выставил «Комплекс» в самом невыгодном свете.
В 2011 Брайтбарт подвёл некоторые итоги своей деятельности:
«Я сам пошёл на эту войну… Расширение свобод в цифровом мире неизбежно приведёт к их расширению в мире реальном… Это самое интересное время, чтобы жить… Забавно, что мейнстримные СМИ, плакавшиеся об аполитичности моего поколения в 1992, теперь страдают из-за созданных нами Новых СМИ, агрессивных, демократичных и отправляющих властителей дум из мейнстрима за пособием для безработных… Это долгая война, я знаю. Я потерял друзей, у меня есть шрамы. Моя жена выходила за беззаботного парня 14 лет назад. Теперь она просыпается рядом с одной из спорных фигур современности».
Внешне Брайтбарт был всё тем же обаятельным и непочтительным остроумцем. Но если почитать потоки грязи и оскорблений, лившиеся на него через твиттер и СМИ (в том числе левую блогосферу), то понимаешь, что быть «спорной фигурой» и негласным лидером нового поколения правых активистов не так-то легко. Хотя ЭБ, разумеется, не жаловался. С готовностью разоблачал грязные дела любимчиков СМИ из «Оккупируй Уолл-стрит» (прежде всего изнасилования в их среде), вступал с ними в открытые конфронтации, обещал новые сайты… В общем, стал для консерваторов Джозефом Маккарти и Уильямом Бакли-мл. одновременно. Непримиримым врагом тоталитарных идеологий и их пособников с одной стороны, и талантливым автором-объединяющей для правого движения силой – с другой.
Увы, 1 марта 2012 жизнь неугомонного Эндрю Брайтбарта оборвалась.
***
О гнусной реакции левой публики на смерть Брайтбарта я уже писал. Коллеги и единомышленники Эндрю Брайтбарта снова объединились. На этот раз по печальному поводу. В Твиттере, например, все консервативные блоггеры на несколько дней сменили свои аватары на фотографии Брайтбарта. Среди склонных к конспирологии мелькали реплики о странности смерти Брайтбарта в год выборов, но к ним вряд ли стоит относиться серьёзно. Точнее всех высказалась знакомая нашего героя колоритнейшая правая активистка (консервативная лесбиянка и феминистка) Тэмми Брюс: «Левая шваль не убивала Эндрю. Но их мерзкое поведение и политика точно ускорили его смерть. Я буду ненавидеть их вечно».
Если цитировать не такие эмоциональные отзывы, то всё равно лучше всего обратиться к словам женщин консервативного движения. Живущая и работающая в Израиле Кэролайн Глик: «Таких людей нельзя терять. Он был убеждённым политическим воином. Консерватором, американским патриотом и другом свободы. К тому же преданным другом Израиля… Пусть его энергия, смелость и успех останутся в памяти многих тысяч людей, вдохновлявшихся его деятельностью». И, конечно, друг, наставник и просто поразительная женщина Энн Коултер: «У нас нет другого Эндрю Брайтбарта».
Правоконсервативное движение, конечно, не сбавляет оборотов. Тем более, что не без помощи Брайтбарта оно стало доступнее, остроумнее и более продвинуто технологически. Упоминавшиеся в этой статье авторы и ведущие продолжают работу, а к ним добавились молодые деятели, в том числе тесно сотрудничавшие с Брайтбартом (Бен Шапиро, например). Но нового Брайтбарта, энергичного и неудержимого автора-активиста-провокатора пока нет. А сам Эндрю Брайтбарт уже стал несомненной легендой как консервативного движения, так и поколения Х.