От редакции: Портал Terra America посвятил в конце прошлого года целую серию материалов азиатско-тихоокеанской политике США или, как ее еще называют в последнее время, «тихоокеанскому развороту». Однако, поскольку в то время разворачивались известные события в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях, основной акцент был сделан на взаимоотношения между США и КНР и на их соперничество в регионе и в мире в целом. При этом Индия, как игрок, осталась незаслуженно забытой. Поэтому мы вернулись к теме, чтобы постараться выяснить, какую роль может сыграть в регионе и в мире в целом «крупнейшая демократия в мире».
Статья Бориса Соколова была посвящена экономике и социальному развитию Индии в сравнении с Китаем. Автор пришел к выводу, что экономическая мощь Нью-Дели и ее внешнеторговый потенциал систематически недооцениваются. Более того, Индия практически готова к тому, чтобы «заменить Китай» в качестве главного экспортера промышленных товаров, добавив в экспортный пакет также IT-услуги и high tech. Для этого Индии, однако, потребуется изменить модель экономического развития. Но если это произойдет, это будет иметь далеко идущие геополитические последствия.
Однако готова ли Индия к участию в глобальной игре? Насколько уверенно она чувствует себя в соседстве с Китаем? С какими странами она готова сотрудничать в военно-стратегическом плане? Станет ли интерес, проявляемый США к Индии, препятствием для развития российско-индийских отношений? Как влияет на внешнеполитические решения Нью-Дели объявленная Пекином «реглобализация»? В этих вопросах постарался разобраться наш постоянный автор Олег Гаспарян.
* * *
Основная проблема Индии заключается в том, что у нее нет ясной концепции внешней политики. Действия Нью-Дели на международной арене определяются в основном доктриной национальной безопасности, которая не в состоянии сориентировать Индию в глобальном мире. В результате она продолжает видеть вокруг себя много больше опасностей, чем возможностей.
И не следует удивляться, что в Индии вполне серьезно допускают возможность большой войны с Китаем (и даже Третьей мировой!) в ближайшие 10 лет.
Так, в июле 2009 года главный редактор журнала Indian Defense Review предсказывал нападение Китая на Индию уже в 2012 году. Еще один подобный прогноз прозвучал 27 февраля 2012 года из уст отставного индийского генерала Анила Атхале, который взбудоражил общественное мнение утверждением о неминуемом китайском вторжении на спорную приграничную территорию Аруначал-Прадеш. Да и штабные индийские военные называют в качестве вероятного времени начала войны 2017 год.
27 марта 2012 года в Дели состоялась презентация доклада «Неприсоединение 2.0: внешняя и стратегическая политика Индии в XXI веке», подготовленного ведущими индийскими экспертами. В этом документе Китай был прямо определен как главная угроза для национальной безопасности и экономического роста Индии. По утверждению авторов доклада, все попытки урегулирования территориальных конфликтов потерпели провал. Поэтому с учетом возрастающего дисбаланса военных и экономических потенциалов Индии и Китая, индийские эксперты предлагают коренной пересмотр военной доктрины. Ставку на военный паритет вдоль границы с КНР и защиту собственной территории авторы доклада считают неверной и предлагают стратегию будущей «асимметричной войны» с Китаем, исходя из трех фундаментальных принципов. Первое: в случае вторжения китайских войск и оккупации части индийской территории Индия должна не только отразить агрессию, но и прибегнуть к контрнаступлению в Тибете. Второе: необходимо улучшение инфраструктуры в приграничных районах, не считаясь с неформальным статусом «нейтральных территорий» в Тибете. Третье и главное: новая доктрина подразумевает «асимметричный ответ» КНР в Индийском океане посредством непрерывного наращивания военно-морской мощи Индии.
Китай действительно задирает Индию, но прямого повода начать большую войну не дает. Отношения между странами весьма конфликтные, но всегда в известных пределах. Однако в глазах Нью-Дели все выглядит куда хуже. В интервью изданию Christian Science Monitor индийский эксперт по проблемам безопасности Брахма Челлани заявил, что серьезное беспокойство в Дели вызывают поставки китайского оружия Пакистану, Шри-Ланке, Бирме и Непалу. По мнению Челлани, укрепление военного сотрудничества КНР с этими странами можно рассматривать двояко: с одной стороны, в качестве создания точек опоры в Индийском океане и вдоль его морских трасс для доставки нефти с Ближнего Востока, с другой – как стратегию «окружения Индии кольцом военных альянсов».
Президент Центра политических исследований Пратапа Бхану Мехты на страницах газеты «Индиан экспресс» дал следующую оценку ситуации:
«Экономические отношения [Индии и Китая] удручают. Растет число антидемпинговых дел, обвинений в антикитайском заговоре, нацеленных на то, чтобы надуманно обвинить индийские компании в фальшивой афере с лекарственными препаратами. Китай блокирует предоставление Индии кредита Азиатского банка развития. Все это добавляет тревоги определенным кругам в Индии относительно того, как дальше вести дела с Китаем».
Отношения Индии и Китая начали портится уже в 50-е годы. До этого Индия рассчитывала, что Китай станет вторым столпом Движения неприсоединения, вокруг которого начнут собираться освободившиеся от колониальной зависимости страны. Но Китай эта роль не прельщала. Он поддержал Пакистан против Индии. В интересах своего «союзника» Китай отказывает Индии в официальном признании штата Джамму и Кашмир. Для Индии длящиеся с 1962 года территориальные споры с Пакистаном не менее значимы, чем проблема Тибета для Китая. И в 2009 году, когда Китай начал выдавать жителям Кашмира особые визы в упрощенном порядке, в Дели раздались голоса о необходимости в ответ вновь поднять вопрос о статусе Тибета, который Индия признала частью Китая еще в 1954 году.
Процесс разрешения территориально-пограничного спора осложняется тем, что приблизительно одна пятая часть границы КНР на западном участке – это граница Китая с территорией Кашмира. Данный район является спорным с 1947 года, и вопрос о его принадлежности не урегулирован до сих пор. Здесь находится точка пересечения государственных интересов Индии, Китая и Пакистана.
В последние 15 лет Китай занял более нейтральную позицию по индо-пакистанскому конфликту и стремится вести более конструктивный диалог с Индией. 4 сентября 2012 года во время своего визита в Индию, министр обороны КНР Лян Гуанле заявил, что Китай никогда не разместит войск в той части Кашмира, которая находится под контролем Пакистана, и надеется, что Индия и Пакистан смогут разрешить кашмирские проблемы путем переговоров. Однако Индия недовольна продолжающимся инвестициями Китая в порт Гвадар и сотрудничеством с вооруженными силами Пакистана.
Более всего на отношениях Индии и Китая сказывается ситуация вокруг Тибета и и прилегающих территорий. После развала империи Цин и подписания тибетско-монгольского договора Далай-лама XIII, взявший власть в свои руки в 1895 году, объявил о независимости Тибета от Китая. И с 1913 по 1951 год Тибет де-факто существовал как независимое государство. Однако ни Китай, ни одно из государств-членов Лиги наций официально не признало независимости Тибета. В 1949 году после коммунистического переворота в Китае и победы КПК над Гоминьданом в гражданской войне правительство Мао Цзедуна провозгласило «освобождение» Тибета. В октябре 1950 года китайские войска вошли в Восточный Тибет и, сокрушив плохо оснащенную тибетскую армию, взяли его под свой контроль. После вынужденного заключения в мае 1951 года тибетско-китайского соглашения, Тибет стал «национальным автономным регионом» (в 1965 году был официально создан Тибетский автономный район). С середины 1950-х годов разрасталось движение сопротивления, переросшее в марте 1959 года в восстание. Далай-лама XIV и многие министры были вынуждены бежать в Индию, где им позже было предоставлено убежище. Восстание было подавлено. Многие простые тибетцы последовали за Далай-ламой и покинули страну. 29 апреля 1959 года Далай-лама, находясь в изгнании, восстановил Тибетское правительство на севере Индии, в горном местечке Массури.
Конфронтация достигла апогея летом 1962 года, когда Далай-лама получил политическое убежище в Индии. А 8 сентября китайские войска перешли старую границу в районе Цангдхар и 20 октября сразу на двух спорных направлениях начали массированное наступление. Восточный участок обороняла индийская 4-я пехотная дивизия, которая снабжалась исключительно по воздуху самолетами Ил-14.
В терминологии китайских экспертов по геополитике существует определение «Южный Тибет», которым принято именовать территорию индийского приграничного штата Аруначал-Прадеш. Здесь осенью 1962 года и произошли боевые действия, в результате которых КНР заняла несколько обширных районов, которые Индия считала и до сих пор считает своей территорией. Граница между Китаем и Индией стала проходить по так называемой «линии фактического контроля».
Китай не стал развивать военный успех – демонстрации силы ему было достаточно. Но именно после поражения 1962 года Индия стала в больших количествах закупать вооружение: сначала у СССР, а потом и у стран-членов НАТО.
Предметом серьезного беспокойства Индии остается нежелание китайской стороны признать Сикким (бывшее гималайское княжество, находившееся под протекторатом Индии и присоединенное к ней в 1975 году) и Аруначал Прадеш (индийский штат, на территорию которого заявляет претензии Китай) как составные части Индии. Позиция Пекина в отношении Сиккима позволяет говорить о том, что это бывшее королевство может стать «разменной картой» в индийско-китайских отношениях.
Официальная же позиция руководства Индии по вопросу Тибета содержится в Совместной индийско-китайской декларации, подписанной 23 июня 2003 года, в которой «индийская сторона признает, что Тибетский автономный район является частью территории Китайской Народной Республики, и снова заявляет о том, что не позволит тибетцам осуществлять антикитайскую политическую деятельность на территории Индии». Однако это заявление не разрешило пограничный вопрос.
Дело в том, что для снабжения гарнизонов в Тибете китайцы проложили дорогу, которая из-за особенностей рельефа пролегала по сопредельной территории. В настоящее время северо-восточные районы Ладакха (территории, занятые Китаем в 1962 году) имеют для КНР стратегическое значение, так как в этой области было проложено Аксай-Чинское высокогорное шоссе, соединяющее два автономных района Китая – Тибет и Синьцзян-Уйгурский автономный округ.
Другим спорным регионом остается граница с северной Бирмой.
В декабре 2009 года министр иностранных дел Китая посетил Непал, где запустил проект по строительству новой скоростной магистрали, связывающей центральные районы Непала с Китаем, а вскоре после этого Пекин объявил о продлении железной дороги, идущей через Тибет, до границы с Непалом.
Знаковым событием в приграничном регионе стала произошедшая 28 мая 2008 года в Непале «демократическая» революция, в результате которой всю полноту власти сконцентрировали в своих руках маоисты. Со времен китайско-индийского конфликта 1962 года эта гималайская страна выполняла функцию своеобразного политического буфера между двумя великими азиатскими державами. В 2001 году король Гьянендра открыто поддержал проиндийскую партию Народный конгресс Непала и взял внешнеполитический курс на расширение сотрудничества с Индией, в том числе и в военной сфере. Индийские войска получили санкцию официального Катманду на проведение военных операций против маоистских мятежников на непальской территории. В 2002 году Конгресс США выделил Непалу 12 миллионов долларов на перевооружение Королевской армии.
После прихода к власти коммунистической маоистской партии в Пекине состоялась встреча заведующего отделом международных связей ЦК КПК Ван Цзяжуя с членом секретариата ЦК компартии Непала Кришной Бахадуром Махарой. Согласно официальной информации агентства «Синьхуа», представитель непальских маоистов заверил китайское правительство, что его партия «твердо поддерживает позицию Китая в вопросе, связанном с Тибетом, и никогда не разрешит каким бы то ни было силам вести антикитайскую деятельность с непальской территории». Это означало резкое смещение баланса сил в приграничном регионе в пользу КНР.
Дальнейшие шаги Поднебесной в отношении Непала только усилили китайско-индийскую напряженность. 30 апреля 2011 года в Катманду прибыла делегация из 15 высокопоставленных китайских военных во главе с командующим НОАК генералом Ченом Бинь Де, которая встретилась с президентом Непала Рамом Бараном Ядавом, премьером маоистского правительства Кханалом, командующим непальской армией Чантра Ман Сингхом Гурунгом и другими военными руководителями. Делегация сообщила о выделении 30 миллионов юаней в качестве военной помощи непальской маоистской армии. Тогда же генерал Чен Бинь Де выступил с заявлением, в котором говорилось, что Китай «не потерпит вмешательства третьей стороны в дружественные непало-китайские отношения». Адресат этого заявления был совершенно очевиден.
Успех маоистов в Непале вызвал немедленное обострение обстановки на сопредельных территориях. Прежде всего, в Бутане. Еще в феврале 2006 года на так называемой «первой национальной конференции» Бутанской маоистской коммунистической партии ее лидеры объявили о начале «народной войны» против королевской власти. Весьма показательной была реплика из речи члена ЦК партии бутанских маоистов Гаурава:
«Легко начать вооруженную борьбу в Бутане, потому что его правительство очень слабо. Но затем нам придется столкнуться с военной силой Индии».
Отметим, что бутанские маоисты поддерживают связи с террористической организацией «Объединенный Фронт освобождения Ассама» и другими вооруженными сепаратистскими группировками, действующими на Северо-Востоке Индии. Так, в феврале 2003 года индийские войска совместно с подразделениями Королевской бутанской армии уже проводили боевые операции в приграничных провинциях, где с опорных баз в южном Бутане разворачивают свою деятельность сепаратисты. Более того, непальские и бутанские маоисты взаимодействуют с идеологически близкими им бандформированиями наксалитов, которые орудуют в так называемом «красном поясе», охватывающем обширные территории северо-восточной Индии. Постоянная внутриполитическая нестабильность в еще одном «буферном» государстве, Бангладеш, создает оптимальные условия для активизации там деятельности маоистских группировок. Причем бангладешские маоисты и радикальные исламисты действуют под похожими лозунгами «воссоединения Восточной и Западной Бенгалии». Одного взгляда на карту достаточно для того, чтобы оценить масштаб угрозы территориальной целостности Индии со стороны маоистов, которые в своей вооруженной борьбе рассчитывают на поддержку Китая.
В последнее время еще одной «горячей точкой» стало Южно-Китайское море. 5 декабря 2012 года начальник генерального штаба ВМФ Индии адмирал Девендра Кумар Джоши заявил, что в случае необходимости готов отдать приказ об отправке в Южно-Китайское море группировки боевых кораблей для защиты национальных интересов своей страны. При этом Джоши особо подчеркнул, что наращивание Китаем военно-морской мощи является «основным поводом для беспокойства Индии».
А причиной беспокойства стали претензии Пекина на нефтегазовые месторождения в Южно-Китайском море, которые контролирует Вьетнам, а разрабатывает индийская государственная компания Oil and Natural Gas Corp. (ONGC). Чтобы защитить свои экономические интересы, официальный Дели и объявил о намерении направить в спорный район военные корабли. В Пекине решили не идти на уступки и объявили, что с 1 января 2013 года ВМФ КНР получит право принудительно досматривать иностранные суда в Южно-Китайском море.
После того, как было создано Восточно-Азиатскоое сообщество (ВАС), возник вопрос, будет ли сотрудничество в регионе развиваться в рамках ВАС или в рамках АСЕАН+3 (Ассоциация государств Юго-Восточной Азии + Китай, Япония и Южная Корея). Китай совместно с Малайзией предпочли АСЕАН+3 в качестве ядра сообщества, а Япония и Индия считали, что таким ядром должен быть ВАС.
Когда Пекину не удалось удержать Индию, Австралию и Новую Зеландию от участия в ВАС, он выступил с новым предложением, чтобы принизить их статус, разделив организацию на две группы стран: «группу ядра», состоящую из АСЕАН+3 (АСЕАН плюс Китай, Южная Корея и Япония) с Китаем в качестве доминирующего игрока, и периферийных и вторичных стран (Индии, Австралии и Новой Зеландии), как «чужаков» (по китайскому определению).
Предложенное разделение ВАС привело к значительному расколу в союзе. Заговорили о «заговоре по манипулированию, разделению и доминированию в возникающем Восточно-Азиатском Сообществе».
Нью-Дели хочет, чтобы архитектура безопасности была открытой, доступной и «полицентрической» по своей природе и чтобы ни одна страна не доминировала в регионе. Пекин же хочет возглавлять любую региональную структуру, которая возникнет в будущем.
* * *
В экономическом и внешнеполитическом смысле Россия, Индия и Китай – взаимно дополняющие друг друга страны. Идею о налаживании механизма трехстороннего сотрудничества между Россией, Китаем и Индией первым предложил Евгений Примаков, когда он был на посту премьер-министра. Впрочем, сегодня Индия и уже отчасти Россия нацелены, в той или иной степени, на сдерживание Китая.
Был период и некоторого спада в отношениях России и Индии после укрепления американо-индийских связей и определенной переориентации индийской оборонки на Запад. Сейчас наступил самый теплый период: во внешнеполитической сфере Индия ориентируется на сотрудничество с Россией – вплоть до создания зоны свободной торговли с Таможенным союзом.
Но развивается и сотрудничество с США. В феврале 2008 года американский военный министр Роберт Гейтс провел в Нью-Дели переговоры о сотрудничестве в сфере противоракетной обороны и вооружений. Как отметил шеф Пентагона, США и Индия договорились «о проведении совместного анализа возможных потребностей Индии в области ПРО».
19–21 июля 2009 года госсекретарь США Хиллари Клинтон в ходе визита в Индию подписала с министром иностранных дел Соманахалли Кришной ряд соглашений о сотрудничестве двух стран в области обороны, науки и освоения космического пространства.
Июльские соглашения означают, что индийская армия начинает переходить с российского на американский стандарт вооружений. Индия и США договорились также вырабатывать общую стратегию по ключевым региональным проблемам. И впервые в истории Вашингтон становится более близким партнером Дели, чем Москва, Пекин или Астана.
Поддержку идеи о создании национальной ПРО можно рассматривать как шаг Нью-Дели к тому, чтобы стать стратегическим союзником США в противостоянии Китаю, а далее под протекторатом Вашингтона – добиться допуска в эксклюзивный Клуб ядерных держав (тогда как Пакистан останется за его бортом).
Важным остается для обеих стран и военно-морское сотрудничество. Дело в том, что Персидский Залив до сих пор представляет для США определенный интерес, но американский флот может попасть в порты залива только через Индийский океан, а в Индийский океан из Тихого – только через Малккский пролив в Индонезии. Поэтому Америка должна постоянно поддерживать присутствие своих военно-морских сил в Индийском океане.
Индийские военно-морские силы не представляют и не будут в ближайшем будущем представлять угрозу для военно-морского флота США. И пока все так и будет оставаться, Нью-Дели сможет «доминировать» в Индийском океане с позволения США. Пока США не отказались полностью от Персидского залива, маловероятно, чтобы Америка доверила индийскому флоту обеспечивать безопасность необходимых водных коридоров.
Недавний скандал «няня-гейт» в США, чрезмерно распиаренный СМИ, как заметил министр иностранных дел Индии Салман Хуршид, вряд ли может иметь долгосрочные негативные последствия для отношений между странами, имеющими годовой товарооборот в 100 миллиардов долларов и расширяющими военное сотрудничество.
* * *
Наряду с проблемой обеспечения национальной безопасности и территориальной целостности перед Индией стоит еще одна – она не способна пока организовать серийное производство необходимого ей вооружения. Поэтому три четверти оборонных денег она тратит на импорт. Сотрудничество с Россией в оборонной сфере все больше осуществляется в виде совместных производств. Так, две страны совместно производят сверхзвуковую крылатую ракету «Брамос», самую быструю из производимых в настоящее время. Уже близок к реализации проект усовершенствованной гиперзвуковой версии ракеты – «Брамос-2» – с максимальной скоростью 6.5М, не имеющей аналогов в мире. Ракета может служить как средством доставки ядерных зарядов, так и выполнять многие функции с неядерной боевой частью. «Брамос» вызвала значительный интерес на международном рынке вооружений: Бразилия, ЮАР, Чили и многие другие страны уже заказали эти ракеты на сумму около 13 миллиардов долларов. Индия намерена совместно с нами разрабатывать также истребитель 5-го поколения.
В 2012 году торговый оборот между Индией и Россией пересек отметку в 11 миллиардов долларов. Цель поставлена еще более амбициозная: достичь планки в 20 миллиардов долларов уже к 2015 году, и для сохранения такой динамики роста принимаются серьезные меры. Образование Зоны свободной торговли Таможенного Союза с Индией и Вьетнамом – ключевая в их ряду.
Таким образом, Индия имеет отличные отношения и с Америкой, и с Россией. Правда, Индия разочарована тем, что Вашингтон не поставил ее в известность о своем решении придать Пакистану особый статус одного из главных «союзников вне НАТО». Но, по всей видимости, новым фаворитом США в регионе станет все же Нью-Дели, а не Исламабад. В отличие от «военного государства» Пакистан, Индия – стабильно развивающаяся страна с устойчивыми демократическими институтами. И Вашингтон уже начал оформлять с Дели отношения стратегического партнерства. Однако если смена партнера произойдет слишком быстро, то регион могут ожидать непредсказуемые последствия. Прежде всего, речь идет о дестабилизации в Пакистане.
Без американской финансовой помощи Пакистан, вероятнее всего, ждет финансовый коллапс и резкое усиление и без того активных сепаратистских движений, прежде всего в Белуджистане, где сосредоточено большинство газовых месторождений страны, а также в населенных пуштунами северо-западных районах. Ситуацию усложняет наличие в Пакистане ядерного оружия. В случае дезинтеграции страны ядерные компоненты и документация могут попасть в руки «Талибана» и затем выйти на международный черный рынок.
* * *
Военно-стратегическое внимание США сегодня в основном обращено на Китай. Это и дает возможность Индии быть близким другом и России, и Америки, а также других игроков, вне зависимости от влияния первых двух. Это и неудивительно. Мир начинает бояться Китая. Чего стоит хотя бы программная статья Ван Ивэя «Китайская модель разрушает гегемонию “общечеловеческих ценностей”», опубликованная 14 января этого года «Жэньминь Жибао». Автор подчеркивает:
«Современная глобализация – это, по сути, распространение на весь мир западного строя, западной духовной и материальной культуры. Для Китая единственным выходом остается реглобализация».
Далее китайский идеолог расшифровывает значение термина «реглобализация»:
«Сформировать новую общечеловеческую цивилизацию и, став флагманом новой, постзападной эпохи, создать предпосылки для вечного развития всего человечества в мире, где Китай будет помощником и наставником каждого».
Индия чувствует опасность не менее остро других держав. Вот почему она остается крупнейшим импортером оружия в мире, и есть все основания полагать, что в ближайшие годы и даже десятилетия ситуация вряд ли разрядится. Налицо нарастание межцивилизационного кризиса, который на свой лад берется разрешать Китай, предложив концепцию «реглобализации».