От редакции: Портал Terra America продолжает исследование геополитической, экономической и военно-стратегической ситуации в Азиатско-Тихоокеанском регионе в связи с последними изменениями в глобальной политике Соединенных Штатов, которые уже с 2011 года (а некоторые эксперты утверждают, что и раньше) нацелились на сдерживание Китая. Силы для этого были, наконец, высвобождены в 2013 году благодаря ближневосточной разрядке.
Но ведь Россия ― тоже дальневосточная держава, и в этом регионе у нее есть свои вполне определенные интересы. Оказалась ли наша страна готова к Pacific Pivot? Есть ли у нее достаточные силы и средства для того, чтобы эти интересы блюсти, хладнокровно наблюдая за дуэлью «орла» и «дракона»? Можно ли быть уверенным в стабильности региона, учитывая геостратегический расклад сил, а также появление новой ядерной державы в непосредственной близости от нашего Дальнего Востока?
Об этом мы побеседовали с доцентом кафедры международных отношений Дальневосточного федерального университета, заместителем директора по научной работе Школы региональных и международных исследований ДВФУ Артемом Лукиным.
* * *
― Уважаемый Артем Леонидович, СМИ уже достаточно давно обсуждают «тихоокеанский разворот» Обамы. Как правило, его связывают с курсом на дипломатическое разрешение ближневосточной напряженности, благодаря которой США может позволить себе сосредоточиться на АТР. Связаны ли, по Вашему мнению, эти две политические линии?
― Я считаю, что повышенное внимание Америки к Азиатско-Тихоокеанскому региону напрямую не связано с тем, что происходит на Ближнем Востоке. США уделяют все больше и больше внимания АТР по объективным причинам: это именно тот район планеты, где в ближайшие лет пятьдесят будет находиться «центр тяжести» мировой экономики и мировой политики.
― Как бы Вы описали главные для США проблемы в регионе?
― Главная проблема ― рост могущества Китая. В Вашингтоне опасаются, что Пекин захочет играть доминирующую роль в Азии и тем самым создаст серьезную стратегическую угрозу Соединенным Штатам.
― Но ведь мы видим не только экономические шаги. Китай установил опознавательную зону ПВО над Восточно-Китайским морем. США ответили весьма жестко. Как Вы считаете, это следствие давно назревавшего конфликта, связанного с тайваньской проблемой и территориальным спором между Китаем и Японией? Или Китай осознал, что после успешных переговоров в Женеве США перенесет всю свою военно-стратегическую мощь в АТР, и начал действовать на опережение?
― Установив идентификационную зону ПВО в Восточно-Китайском море, Пекин старается принудить Японию признать само наличие спора о суверенитете над островами Сенкаку (Дяоюйдао). Япония ведь до сих пор существование этого спора не признавала.
Нужно также отметить, что в Китае растут националистические настроения. Националисты требуют от правительства решительных действий в отношении Японии, а ненависть к Японии в Китае велика, это объективный факт. Так что у Пекина в этой ситуации едва ли был богатый выбор.
Однако в долгосрочной перспективе этот шаг можно расценить и как жест в сторону США. Для Китая безопасность Восточно-Китайского моря ― равно как и Желтого и Южно-Китайского ― жизненно важный, привилегированный интерес. Понятно, что Китай не хочет, чтобы ситуацию в этих морях контролировали американские авианосные группы, тем более, японские вооруженные силы. Поэтому я думаю, что и в будущем Китай будет все активнее демонстрировать и наращивать свое военное присутствие в морях западной части Тихого океана. Возможно, что Пекин однажды введет режим усиленного морского патрулирования этих территорий. Так что Китай защищает свои легитимные интересы, безопасность своих границ.
США в своих действиях также не вполне свободны: Япония их младший союзник, стратегический клиент, которого они обязаны защищать. Но власти Соединенных Штатов все же рекомендовали ― не дали указание, а всего лишь рекомендовали ― гражданским самолетам установленную Пекином зону признавать. Понятно, что военные американские самолеты никаких опознавательных сигналов слать не будут. Это такой двойственный подход: с одной стороны, Америка пытается успокоить Японию, показать, что по-прежнему защищает ее интересы, а с другой стороны, подает китайцам сигнал, что и идентификационная зона ПВО в Восточно-Китайском море ими отчасти признана. Это дипломатический ход, попытка сохранить баланс в регионе. Насколько эта попытка будет успешной ― покажет время, но, думаю, в данной ситуации Вашингтону трудно придумать более подходящую стратегию.
― Какова, по Вашему мнению, роль России в АТР? Может ли наша страна влиять на события в регионе?
― У России не так много инструментов для воздействия на ситуацию в Тихом океане. В Азиатско-Тихоокеанском регионе, как, в принципе, и везде в мировой политике, в такого рода «разбороках» нужен силовой потенциал. Чтобы иметь возможность оперативно влиять на ситуацию в АТР, здесь должны быть сосредоточены серьезные военно-морские силы, а наш Тихоокеанский флот переживает далеко не лучшие времена и, по сути дела, является флотом прибрежным. Восточно-Китайское море и, тем более, море Южно-Китайское, для наших кораблей ― это уже очень далекие края, и вести там какие-то эффективные боевые операции мы вряд ли сможем.
То же самое можно сказать и о наших военно-воздушных силах, которые сейчас почти не появляются в этом районе. Если, не дай Бог, дело дойдет до какого-то вооруженного столкновения, то у нас там весомых козырей нет.
Что же касается арсенала политических инструментов, то и тут, к сожалению, ситуация схожая: России в АТР пока особо хвастаться нечем. Если у США есть в регионе ряд очень крупных союзников ― Япония, Австралия, Южная Корея и ряд других, ― то у России стратегических союзников в регионе просто нет: Китай наш партнер, но не союзник.
Что мы можем использовать? Только наше членство в Совете Безопасности ООН. Хотя, как показывают предыдущие события, это не такая уж и сильная карта. Наше экономическое влияние тоже невелико, доля России в совокупной торговле Азиатско-Тихоокеанского региона составляет всего 1%.
Давайте признаем: наша страна большим авторитетом в АТР не пользуется. Но и сказать, что мы вообще в регионе никакой роли не играем, тоже нельзя. Россия ― великая держава, и тень этого величия на АТР все же падает. Однако эта тень дает нам возможность играть только роль второго плана.
― А как, по Вашему мнению, будет действовать Китай? Будет ли он активно продвигать свои экономические и геостратегические интересы на Ближнем Востоке, воспользовавшись хорошими отношениями с Ираном, или предпочтет противодействовать американскому давлению в АТР?
― Конечно, если сравнивать, что важнее для Китая, экономические интересы на Ближнем Востоке или интересы в Восточной Азии, то интерес в Азии перевесит. Это для Китая «родной» регион. Китай всегда был центром, ядром Восточной Азии, тогда как Ближний Восток от него довольно далеко, и цивилизационно ему чужд. Я не думаю, что Пекин в ближайшей перспективе будет пытаться играть какую-то серьезную роль на Ближнем Востоке, добиваться чего-то большего, чем просто стабильные поставки нефти и газа.
― Часто приходится слышать и о «сдерживании Китая» со стороны США…
― Американцы отрицают, что «сдерживают» Китай. Политика сдерживания в ее классическом понимании проводилась в отношении Советского Союза, а с Китаем есть своеобразные отношения соперничества и сотрудничества. Конечно, можно последовать примеру американских политических экспертов и дальше жонглировать терминами, однако, на мой взгляд, США пытаются ограничить рост влияния Китая, и в их действиях есть элементы политики сдерживания.
Возьмем, например, военно-стратегическую сферу. США переводят в Тихий океан свои основные военные активы: 60% их военных кораблей теперь должны базироваться здесь. Против кого это направлено? Очевидно, что не против Японии и не против Австралии. И даже не против России. Размещены морские пехотинцы в Австралии, в Дарвине. Неужто против Индонезии? Понятно, что нет. Опять же, на Гуаме военная база укрепляется. Это очевидный военно-стратегический разворот в направлении Китая.
В политико-дипломатическом плане американцы укрепляют свои двусторонние альянсы с Японией, с Австралией Южной Кореей… хотя та же Южная Корея не очень охотно на это идет, потому что не хочет раздражать Китай. Американцы активно заигрывают с Вьетнамом и с Индией, которую вообще рассматривают в качестве противовеса Китаю. Штаты активно развивают разного рода «дипломатические треугольники», например, партнерство Вашингтон-Токио-Канберра.
Если обратить внимание на экономическую политику США, то здесь также можно обнаружить интересные тенденции. Я говорю о Транс-Тихоокеанском партнерстве (ТТП) ― экономическом блоке, создаваемом Вашингтоном в регионе. Китайцы (да и не только они) подозревают, что за этим объединением стоит не только «чистая экономика», но и долгосрочная стратегия – сдерживание роста китайского экономического влияния. Иначе почему такого мощного экономического игрока как Китай в эту организацию не позвали?
― А что может противопоставить Китай такому масштабному плану?
― В первую очередь ― неуклонный рост своего экономического влияния. Даже друзья США в АТР признают, что относительная экономическая мощь США уменьшается, а мощь Китая, наоборот, растет. В результате страны региона оказываются перед крайне неприятным выбором ― экономически они все больше зависят от Китая, а стратегически вынуждены опираться на США.
Однако экономика не единственный козырь Китая. Мы видим, что Китай наращивает военную мощь, ведет себя все более напористо и дерзко, и последние события в Восточно-Китайском море это подтверждают. В то же время, у США в условиях бюджетной экономии не так много возможностей наращивать свое военное присутствие в регионе. В какой-то момент неминуемо будет достигнуто равенство, паритет. И вот что будет в этой точке, когда Китай себя почувствует равным США, ― это, на самом деле, большой вопрос!
― Как, на Ваш взгляд, в связи со всем вышеизложенным, сложится судьба Северной Кореи? Может ли она стать своего рода разменной картой в «большой тихоокеанской игре»?
― Сегодня никто точно знает, что ждет Северную Корею. В этой стране явно что-то происходит. Внутренние процессы там приобретают в последнее время совершенно непредсказуемый характер, и казнь дяди Ким Чен Ына еще раз это продемонстрировала. В ближайшие годы в КНДР может произойти все что угодно, в том числе коллапс режима со всеми вытекающими отсюда последствиями. Мои коллеги, специалисты по Северной Корее, уверены, что стабильность этой страны под большим вопросом. Но дать более точную оценку пока невозможно. Северная Корея может рухнуть через два месяца, а может еще продержаться лет двадцать. И давайте не будем забывать, что у нее есть ядерное оружие, а это серьезная гарантия внешней безопасности…
― В своем обращении к Федеральному Собранию президент Путин отметил, что подъем Сибири и Дальнего Востока ― это национальный приоритет нашей страны на весь XXI век. Как Вы думаете, скажутся ли в долгосрочной перспективе меры, которые предложил президент, на росте влияния России в АТР?
― Я могу выразить свое личное отношение и, думаю, оно совпадет с мнением большинства экспертного сообщества здесь, на нашем Дальнем Востоке. Это сдержанный, очень осторожный оптимизм.
Очень хорошо, что Москва обращает столь пристальное внимание на Дальний Восток и готова продолжать вкладывать сюда серьезные средства. Однако по сей день, несмотря на повышенное внимание к региону, результаты не столь ощутимы, как могли бы быть. Думаю, это проблема не столько политики Москвы в отношении развития Дальнего Востока, а в том, что наше государство, как таковое, очень неэффективно. И на Дальнем Востоке, и в стране в целом.
Вряд ли мы достигнем существенных успехов в развитии Дальнего Востока и увеличим свое влияние в АТР, если российское государство и дальше будет страдать от хорошо известных нам проблем ― некомпетентной бюрократии и коррупции. Так что, в конечном счете, все будет зависеть от того, насколько эта программа будет реально воплощаться. Наши иностранные партнеры не вчера родились и хорошо понимают разницу между словом и делом. Если намеченные цели будут реализовываться, многое можно изменить. Но если данное послание в своей позитивной части, подобно многим предыдущим заявлениям, останется на лишь бумаге, то авторитета это нам не добавит.
Беседовала Наталья Демченко