Картина Кэтрин Бигелоу «Цель номер один», рассказывающая о ликвидации Усамы бен Ладена, стала, безусловно, самой скандальной лентой последних трех лет. Произошло это не столько из-за того, что фильм затронул острую тему, сколько из-за способа подготовки материала. Главным предметом общественного осуждения стали взаимоотношения между властью и художником в современном Голливуде, противоречащие нормам демократии. Даже стараясь соблюсти независимость, кинематографисты-участники этой истории в итоге пасуют перед государственной машиной и становятся проводниками ее интересов.
Режиссер Катрин Бигелоу и ее партнер, сценарист Марк Боал, давно подбирались к теме уничтожения террориста номер один. Май 2011 года застал их в завершающей стадии подготовки проекта, рассказывающего о неудачной операции в пещере Тора-Бора – логове бен Ладена. Но после того как их злодей был убит по-настоящему, от прежнего замысла пришлось отказаться. Боал и Бигелоу решили перенести на экран успешную спецоперацию, доступ к деталям которой был у ЦРУ с Пентагоном.
В течение мая и июня пара неоднократно встречалась с должностными лицами Министерства обороны, ЦРУ и Белого Дома. Так как Бигелоу находилась в ранге обладателя премии «Оскар», да еще и за фильм на военную тематику, для них везде создавался режим максимального благоприятствования.
Позднее из внутренней переписки ЦРУ стало известно, что снимать на ту же тему собирался Рон Ховард (режиссер «Игр разума» и «Кода да Винчи»). Но конкуренту Бигелоу решили не оказывать широкой поддержки, сравнив две команды кинематографистов со скаковыми лошадьми. В переписке отмечалось, что обладатели «Оскара» за «Повелителя бури» – фавориты, и что их проект будет крупнее в денежном отношении и быстрее снят.
Сотрудничество киностудий с Пентагоном – явление в Голливуде распространенное и сулящее выгоды обеим сторонам: военные получают пиар службе в армии, кинематографисты – доступ к военной технике, спецобъектам и к еще много чему, сокращающему бюджет постановки. Для этой цели и для удобства сторон в Лос-Анджелесе есть специальное представительство Пентагона.
Бигелоу с Боалом прежде уже прибегали к помощи военных при съемках своего оскароносного «Повелителя бури». Правда тогда чиновники остались недовольны и прервали сотрудничество, так как кинематографисты были уличены в съемках сцен, не фигурировавших в утвержденном сценарии. Но в случае с устранением бен Ладена все носило другой, более высокий уровень многостороннего согласования проекта, и казус четырехлетней давности не был помехой при новых договоренностях.
Тем более что действующий министр обороны США Роберт Гейтс высоко оценивал уровень «Повелителя бури», называя его самым подлинным фильмом о войне.
Стоит упомянуть о том, откуда стало известно про консультации съемочной группы с Белым домом, ЦРУ и Пентагоном. Разумеется, в прочих случаях подобных взаимоотношений такие детали остаются за кадром, но тут вышло иначе. Дело в том, что, анонсируя будущий фильм (28 июля 2011 года), дистрибьютор – компания Sony Pictures, сообщила, что при написании сценария Боал контактировал с морским пехотинцем – участником операции по уничтожению бен Ладена.
Этим обстоятельством воспользовалась общественная организация консервативной направленности Judicial Watch, ратующая за высокие морально-этические стандарты действий правительства, политиков и закона. Ранее она пыталась добиться обнародования фото- и видеоматериалов операции по уничтожению террориста №1. Теперь у Judicial Watch появились основания обвинить силовиков в разглашении секретной информации, ставящей под угрозу национальную безопасность.
В итоге, хотя и после небыстрого судебного разбирательства, судья обязал ответчиков предъявить всю информацию по контактам с кинематографистами. Получив их, Judicial Watch выложил все в открытый доступ. Так были обнародованы более пятисот страниц внутренней переписки, стенограмм разговоров и прочих документов, позволяющих представить специфику сотрудничества Голливуда с властью на довольно-таки высоком уровне.
Комментарии по данному инциденту пришлось давать официальному представителю Белого дома, а также главе ЦРУ. В феврале 2013-го сотрудничество кинематографистов и разведывательного управления стало объектом специального расследования, инициированного профильным Комитетом Сената США.
Скандал вокруг анонсированного фильма случился благодаря прессе. Дата выхода будущей картины в прокат – конец 2012 года – фигурировала в общении кинематографистов с чиновниками с самого начала. На следующий день после обнародования планов кинокомпании журналист «Лос-Анджелес Таймс» задался вопросом о роли факта уничтожения Бен Ладена в будущей кампании, до финала которой тогда еще было целых полтора года.
Через неделю тему развила колумнистка «Нью-Йорк Таймс» Маурин Дауд, написав про то, как Белый дом рекрутировал оскароносцев. Было упомянуто, что Марк Боал появился на чествовании спецназа из морских котиков, которое организовало ЦРУ. На основании этой публикации в дело включился конгрессмен-республиканец Питер Кинг, глава Комитета по национальной безопасности. Он написал письмо, в котором обвинил администрацию Обамы в предоставлении секретных материалов Бигелоу.
Режиссер ответил, что будущая картина не будет симпатизировать какой-либо партии, а также не станет затрагивать скользкие вопросы. К таким темам, например, относилась неопределенность – планировалось ли взять бен Ладена в плен или же операция проводилась с расчетом на его убийство? Пикантность ситуации была и в том, что кинокомпания Sony Pictures, которая должна была заниматься прокатом фильма, зарекомендовала себя в качестве одного из главных сторонников Обамы в Голливуде. Именно в штаб-квартире Sony президент провел в апреле 2011-го встречу со своими избирателями спустя две недели после объявления о баллотировании на второй срок.
В итоге, после многочисленных уколов и намеков в прессе, студийные боссы перенесли релиз картины на дату после президентских выборов. Журналистов, правда, это не остановило. Они указали на то, что рекламные ролики фильма будут показываться в кинотеатрах перед 7 ноября 2012, играя на пользу нынешнему главе Белого Дома. В итоге, на момент середины лета 2011 года сложилась парадоксальная ситуация. У будущей картины не был снят ни один кадр, но общественное мнение уже успело заранее обвинить ее в ангажированности в пользу Обамы.
* * *
В начале 2012-го стало ясно, что Белый дом не захочет отказываться от имиджа Обамы как бесстрашного борца с терроризмом, сделав этот образ одним из центральных элементов предвыборной кампании. На уик-энд после президентского дня (22 февраля) был запланирован старт фильма «Закон доблести» о спецоперациях морпехов, созданный при значительной поддержке Министерства обороны. В Белом доме состоялся специальный показ этой картины, на котором выступил Обама.
В мае того же года на кинорынке в Каннах компанией одного из ведущих сторонников демократов продюсера Харви Вайнштейна был приобретен фильм «Кодовое имя: Джеронимо» об операции по уничтожению бен Ладена. Сценарий картины представлял собой упрощенную версию содержания «Цели номер один». Эта лента была показана за три дня до выборов по телеканалу National Geographic. Перед эфиром картину перемонтировали, добавив выступления Обамы, по словам Харви Вайнштейна, для обострения реализма.
Трансляцию cмотрело от 2,7 до 4,7 миллиона зрителей, что стало лучшим показателем для канала за год и шестым за все время его существования. На следующий день фильм выложили в платную сеть Netflix. Таким образом, уничтожение террориста номер один сыграло свою, несомненно важную, роль в избирательной гонке пусть и не в кино-, а телевоплощении. И тут, спустя полтора месяца после выборов, когда настало время старта проката «Цели номер один», казалось, что никакого резонанса картина вызвать уже не сможет. Но, даже после драки, кулаки замахали с удвоенной силой в сторону Кэтрин Бигелоу и ее детища.
После скандалов с последующими обвинениями, загодя обличавших беспристрастность кинематографистов, логично было бы ожидать политически нейтральной подачи материала. Любой сценарный ход в сторону положительного имиджа Обамы мог рассматриваться как условие сделки с властью, обеспечившей поддержку проекта через Пентагон. Поэтому, если даже и была такая договоренность, не отразившаяся в переписке и стенограммах, то после начала судебного процесса в общих интересах сторон было бы забыть о ней.
Формально съемочной группе можно было предъявить лишь то, что Боал гарантировал ведомствам свободный доступ к сценарию. Однако подобные действия есть условия сотрудничества между Министерством обороны и киностудиями, и это обычная практика. Поэтому, чтобы понять, в каком свете выставлен в картине президент, стоит обратить внимание на все его упоминания в сюжете.
В первый раз Обама возникает на 52-й минуте, на телеэкране в передаче «60 минут», где говорит о недопустимости пыток. Ранее сведения добывались на допросах с помощью телесных истязаний. Далее, после запрета пыток, при реализации другого способа поиска информаторов – подкупа, погибает много военных и сотрудников спецслужб, что подразумевает неэффективность несилового метода. В этом эпизоде тоже упоминается президент, который, по всей видимости, следил за ходом провальной операции.
В следующий раз команда Обамы возникает в сцене проработки возможной нейтрализации бен Ладена. Члены администрации нерешительны и не хотят рисковать без высокой степени уверенности, памятуя про так и не найденное оружие массового уничтожения в Ираке. В эпизоде разговора чиновников с глазу на глаз представитель президента замечает, что разрешение по бен Ладену не мотивировано политикой и если бы было иначе, то они бы пришли к соглашению ближе к выборам. В последний раз Обама упоминается в связи с тем, что глава ЦРУ должен встретиться с ним и доложить о вероятности нахождения террориста номер один в предполагаемом убежище.
По сути, Леон Панетта, чью роль исполнил Джеймс Гандольфини, после ознакомления с мнением подчиненных взял ответственность за проведение операции на себя. При этом за столом было сказано, что доказательства существования ОМУ в Ираке были куда убедительней, чем доводы в пользу того, что бен Ладен действительно прячется там, куда собираются послать спецназ.
Если же взглянуть на участие Обамы в реальных событиях 2011-го года, то он провел за полтора месяца как минимум шесть встреч и совещаний по созданию и разработке плана уничтожения главы «Аль-Каиды». Президент лично возглавил операцию в Абботабаде, о чем сообщил в обращении к нации, которое посмотрели 57 миллионов американцев. Распространена фотография, на которой члены правительства следят за ходом налета спецназовцев, длившегося 38 минут.
Словом, хотя все располагало к тому, чтобы выставить Обаму в выгодном свете в «Цели номер один», вместо этого зритель увидел парочку не слишком убедительных упоминаний президента. Таким образом, можно предположить, что авторы картины умышленно избегали касаться фигуры Обамы и его роли в ключевом событии фильма, дабы избежать упреков в конъюнктуре и сговоре с госструктурами.
В связи с этим непонятен комментарий представителя Белого Дома, который давал в суде разъяснения по поводу темы встречи со съемочной группой. Было заявлено, что обсуждалась роль Обамы в уничтожении бен Ладена. Странно, что усилия этих лиц из администрации привели к тому, что участие главы свелось практически к минимуму. Складывается впечатление, что в ходе встречи с Бигелоу и Боалом представители Белого Дома лишь отказывались от общеизвестных фактов влияния главы государства на инцидент.
* * *
Фильм стартовал в ограниченном прокате 19 декабря, начав с пяти площадок. Этому предшествовал ряд премьер, на одну из которых попал политик Джон Маккейн. Выступая в Сенате, он заявил о том, что картина неправильно освещает значение пыток в обнаружении бен Ладена.
Совместно с двумя старейшими сенаторами-демократами Дайанной Файнштейн и Карлом Левиным Джон Маккейн обратился к главе Sony Pictures с открытым письмом. В нем предлагалось снабдить «Цель номер один» титрами, что лента представляет собой художественный вымысел. В действительности, по уверениям главы Комитета Сената по разведке Файнштейн, пытка утоплением не дала полезной информации в поимке главы «Аль-Каеды». Дискуссия по данному вопросу восходит к середине 2011-го года, когда несколько бывших чиновников из администрации Буша заявили о том, что усовершенствованные методы допроса сыграли важную роль в нахождении бен Ладена.
Занимавший должность генерального прокурора Майкл Мукасей заявил, что след террориста №1 был взят после применения пытки водой, при помощи чего была получена половина данных про «Аль-Каиду» в других случаях. Маккейн тогда публично оспорил эти данные, будучи убежденным противником подобных техник и одним из авторов Закона о военных комиссиях.
В начале 2013-го бывший глава ЦРУ вновь вернулся к этой теме в интервью NBC, где обсуждалась картина «Цель номер один». Леон Панетта заявил, что часть информации по бен Ладену действительно были получена путем пыток водой, но у ЦРУ было достаточно сведений, чтобы обойтись без шокирующей техники допроса. «Я считаю, что мы могли взять Усаму и без этого» – сообщил он. Панетта добавил, что «Цель номер один» – художественное произведение, и нейтрализация террориста №1 стала плодом коллективных действий, а не результатом усилий одного человека, как это показано в фильме.
Таким образом, бывший глава ЦРУ отвел свою службу от общественного гнева, но начисто обезоружил кинематографистов. Ведь если не было данных о том, что на бен Ладена вышли через пытки террористов, то откуда Боал и Бигелоу это взяли?
В «Цели номер один» этот момент не столь однозначен, как преподносилось в прессе. Пытка частичным утоплением в начале картины не дает положительного результата. Аналогичное истязание в более позднем эпизоде, также не принесшее никакой полезной информации, заставляет сотрудников ЦРУ сделать вывод «от противного». Мол, террорист не хочет говорить, что свидетельствует о том, что он скрывает правду и агенты на правильном пути.
Поддержка пыток в данном случае тоже не очевидна, но авторов разоружает эпизод, в котором героиня наполняет канистру водой и передает ее истязателям. Также, после введения нового курса политики в отношении пыток, главную героиню предостерегают от того, что ее могут поймать на запрещенных методах допроса. Всего этого достаточно для того, чтобы обвинить кинематографистов в симпатиях к бесчеловечному отношению к подозреваемым и оправданию пристрастных форм допроса.
* * *
В начале января 2013-го английская журналистка Наоми Вульф обратилась через газету Guardian к Кэтрин Бигелоу. Она осудила подход режиссера к отображению пыток в картине, спроецировав его на преступления американцев в Гуантанамо и Абу-Грейб. Вульф сравнила Бигелоу с Лени Рифеншталь, снимавшей пропагандистское кино для нацистов. Также озвучивались претензии к самой схеме сотрудничества с Пентагоном, при которой Голливуд становится проводником государственной политики в ущерб гражданским свободам.
Англичанка поставила под сомнение реалистичность «Цели номер один», о чем предупреждается в начале картины. Через три недели в той же газете тему продолжил философ Славой Жижек, написавший о невозможности нейтрального отображения пыток, как это нельзя сделать, например, в отношении Холокоста. В финале своей статьи он назвал фильм Бигелоу «знаком моральной пропасти, к которой мы приближаемся».
* * *
За несколько дней до начала широкого проката «Цели номер один», когда число копий увеличилось с шестидесяти до трех тысяч, прошел показ картины в Вашингтоне. На премьере присутствовали сенаторы, конгрессмены, сотрудники министерств и правительства.
Тем временем на улицах происходила акция против фильма с участием многих организаций, включая Amnesty International. Некоторые были одеты в оранжевые робы с мешками на головах, что указывало на пытки, положительно представленные в ленте. За пару дней до этих событий Бигелоу ответила на претензии общественности, находясь на церемонии гильдии Нью-Йоркских кинокритиков, где ее картина получила призы за режиссуру и как лучший фильм года.
Со сцены кинематографистка заявила, что показывать пытки на экране не означает одобрять их. Спустя неделю Бигелоу развила свои тезисы в статье в «Лос-Анджелес Таймс». Она высказалась как против пыток, так и против любого насилия вообще. Но показать их на экране, по мнению режиссера, значит пролить свет на темные стороны настоящего, сокрытые под грифом секретности.
Пытки, как считает Бигелоу, использовались на ранних этапах поисков бен Ладена. Поэтому их нельзя отбросить, так как они стали частью истории. По мнению режиссера, глава «Аль-Каеды» был нейтрализован в силу действий простых американцев, пусть иногда и нарушавших границы общественной морали. Также Бигелоу заявила о своей поддержке Первой поправки, обеспечивающей право художника создавать произведения без влияния правительства.
К протестующим правозащитникам примкнули члены Киноакадемии. «Цель номер один» была выдвинута на «Оскар» в пяти номинациях, включая главную. Дэвид Кленнон – малоизвестный актер, преимущественно снимающийся в сериалах, призвал коллег бойкотировать картину, не голосуя за нее. К нему присоединились двое коллег по цеху – Мартин Шин и Эд Аснер, который в прошлом был главой Гильдии киноактеров. В пресс-релизе фигурировали слова Аснера о том, что одна из самых ярких режиссеров-женщин находится в опасности, так как может стать частью системы.
Sony Pictures жестко отреагировала на эти заявления, отметив, что членство в Киноакадемии не дает права использовать свой голос для продвижения политических взглядов. На фоне сгущавшихся над Бигелоу туч были голоса и в ее поддержку со стороны известных кинодеятелей. В разных формах авторов «Цели номер один» воодушевляли Харви Вайнштейн и Майкл Мур, – ярые сторонники демократов и Обамы.
Голливуд попал в некий водораздел – очевидно, что картина создавалась ради действующего президента, но у авторов с кураторами хватило ума и такта вычеркнуть положительные упоминания о нем. Поэтому демократически настроенной общественности ругать картину, да еще снятую создателями «Повелителя бури», – недопустимо. С другой стороны, нельзя игнорировать положительное отношение к пыткам в сюжете.
Точно также, если картина понравилась консервативно настроенной общественности – это плохой знак. Через две недели, один из призывавших к бойкоту в итоге отказался от своей жесткой позиции, но картина все равно не получила ни одного значимого «Оскара», ограничившись наградой за лучший монтаж звука. Это, скорее, свидетельствует о солидарности Голливуда с противниками «Цели номер один».
* * *
Картина Бигелоу высветила несколько проблем американской киноиндустрии идеологической направленности. Оказалось, что высокобюджетные постановки, легче доходящие до широкого зрителя, с большей долей вероятности не могут быть критически настроены к официальной политике государства и действиям силовиков.
Происходит это оттого, что крупные кинокомпании связаны с политическими силами обязательствами различного характера, в том числе и лежащими вне поля киноиндустрии. Речь идет о телевидении, где, наряду с кинопроизводством, также существуют механизмы влияния власти, заключающиеся в налоговых льготах (крупные игроки Голливуда владеют не только киностудиями, но и телеканалами).
Проще создать крупнобюджетную ленту на военную тематику в связке с Пентагоном, нежели серьезно потратиться ради условной независимости к проблемам, поднимаемым в сценарии. Сотрудничество с любым ведомством и службой, как это произошло с ЦРУ у Бигелоу, накладывает серьезный отпечаток на работу. Таким образом, «Цель номер один» стала проводником неких спорных утверждений, вызвавших неприятие у гражданских активистов.
Стали ли Бигелоу с Боалом пособниками ЦРУ по незнанию или добровольно — вопрос отдельный; главное, что их фильм приобрел пристрастный взгляд на многие проблемы, вследствие контактов с разведывательным управлением.
То есть Голливуд продемонстрировал свою неспособность противостоять официальной пропаганде на уровне своих лучших режиссеров и сценаристов.
Авторы «Цели номер один» добровольно пошли на контакт с властью, ради желания первыми снять фильм на столь острую тему. Если бы не скандал с обвинениями в пристрастности, то картина, чье создание могло держаться в тайне до определенного момента, должна была сочетать в своем сценарии интересы всех заинтересованных сторон – ЦРУ, Пентагона и администрации президента.
Смогла бы общественность выступить столь резко против факта такой ленты накануне выборов, что могло негативно отразиться на Обаме? Это при том, что финт Харви Вайнштейна с телепремьерой перемонтированного фильма на ту же тему не вызвал никакого серьезного осуждения. Если раньше, во время правления Буша-младшего, выступления против его политики отражали демократические убеждения кинематографистов и выглядели протестно, то теперь конформизм киностудий берет верх.
Произошло сращивание политической партии и кинобоссов: первые голосуют за финансовые льготы вторых, а вторые собирают деньги на выборы первым и создают им положительный имидж.
Следствие этого процесса – стагнация, которая понижает интерес общественности к социальной и политической проблематикам кинокартин. Взорвать ситуацию или растормошить болото могут лишь независимые режиссеры, которые не имеют путей выхода к широкому зрителю, либо существенные изменения в политическом ландшафте. До тех пор Голливуд будет получать упреки в аморфности и предательстве демократических принципов, подобно тем, что высказала Наоми Вольф в письме, адресованном Бигелоу.