От редакции. Наш сайт работает не только как Интернет-журнал, но и как своего рода «мозговой центр». Мы стремимся обобщать результаты наших публикаций в специально подготовленных аналитических материалах, опирающихся на более ранние исследования и статьи. В преддверии 200-летия Бородинской битвы мы публикуем наш коллективный труд, который посвящен сравнению итогов двух мировых войн, пока не признанных в качестве таковых.
Первая из этих войн – война «нулевая» – происходила как раз в том самом 1812 году, когда Россия воевала с Наполеоном, а Соединенные Штаты сражались с нашим союзником по той борьбе – Великобританией. Последствием войны 1812 года стала временная гегемония России в Европе и исторический компромисс двух англо-саксонских держав.
Другая мировая война – та, которая может ожидать планету в будущем в том случае, если США разорвут тесные экономические отношения с Китаем, а конфликт широкой коалиции стран с Сирией и Ираном выйдет за пределы Ближнего Востока и Центральной Азии. Что может дать нам сопоставление событий 1812 и 2012 годов? Не просмотрели ли мы главное, что произошло двести лет назад, и что тем не менее продолжает оставаться и сегодня значимым геополитическим фактором?
* * *
К чему привела нулевая мировая война
Анализ итогов англо-американской войны 1812-1814 годов, названной нами нулевой мировой войной, показывает, что эти итоги во многом определили контуры американской внешней политики последующих двух столетий. Именно тогда была впервые сформулирована дилемма, которую правящая элита США с определенной периодичностью решает по нескольку раз в столетие.
На любом этапе истории Соединенные Штаты видят своего основного конкурента в конкретной стране, будь то Британия Георга III, императорская Япония, гитлеровская Германия, коммунистический СССР или современный Китай. И каждый раз правители США вынуждены заново отвечать на вопрос: как именно относиться к этому конкуренту? Идти ли с ним на открытый конфликт либо, наоборот, пытаться достичь с ним определенного соглашения о сферах влияния, то есть о разделе власти над миром?
Опыт нулевой мировой войны показал, что США были не в состоянии продиктовать свою волю тогдашнему мировому лидеру – Британской империи. Но эта же война обнаружила, что и Британия не может больше позволить себе роскоши враждовать со своей бывшей колонией. Обе державы испытывали потребность в стратегическом компромиссе, чтобы вновь не сойтись в смертельном клинче, ослаблявшем каждую из них.
Реальной подоплекой «добрых чувств» было согласие Британии решать спорные вопросы на компромиссной основе, которое Штаты вырвали у них силой. Отказ США от посягательств на британские владения мировой лидер оплатил тем, что предоставил бывшей колонии свободу рук на Североамериканском континенте и широкие возможности для импорта необходимых Британии товаров. «Мексиканская уступка» и «король-хлопок» – вот цена, которую гегемон платил восходящей державе за отказ от агрессии. И тогда, в эпоху промышленной революции, эта цена отнюдь не казалась Лондону завышенной. Но и Вашингтон, отложив в долгий ящик претензии на Канаду и Кубу, сумел добиться невиданных успехов. За счет компромисса с Британией продолжительностью в треть века Штаты не просто расширили свою территорию от Миссисипи до Тихого океана. Приток британских инвестиций и доступ на рынок бывшей метрополии сделал Америку третьей в мире по значению индустриальной державой и ведущим производителем хлопка – стратегического сырья ранней модернизации.
Американские сценарии глобального будущего: на развилке между Бреммером и Люттваком
Сегодня ситуация структурно схожа с той, что возникла после нулевой мировой войны. Однако положение США коренным образом изменилось: сейчас они находятся на месте мирового лидера, которое 200 лет назад принадлежало Британии, тогда как позиция основного конкурента, которую тогда занимали сами Штаты, перешла к КНР.
Уверенно и стремительно поднимающийся Китай уже стал державой №2 на мировой арене, он проникает во все регионы планеты и даже приступил к созданию собственного океанического флота, бросая вызов американской талассократии. С другой стороны, явные и скрытые провалы мессианской внешней политики эпохи Буша-младшего, а также затяжная депрессия, начавшаяся в 2008 году, показали, что ресурсы Соединенных Штатов ограничены. Оптимистические надежды на всемогущество США, порожденные проектом «За новый американский век», растаяли в дыму афганской и иракской кампаний.
При этом США и КНР тесно связаны друг с другом экономически. Прочная геоэкономическая конструкция, начавшая формироваться еще во времена президентства Ричарда Никсона и сыгравшая значительную роль в победе США в Холодной войне, получила с подачи некоторых влиятельных публицистов англо-саксонского мира имя «Чамерика». Сегодня Чамерика представляет собой сложную систему взаимозависимости интересов двух мощнейших государств современного мира, чему при желании можно найти аналогии в эпохе расцвета англо-американской торговли между 1783 и 1812 годами.
Это не единственная аналогия, которая возникает при сравнении дня сегодняшнего и эпохи нулевой мировой войны. В наши дни, как и в позапрошлом веке, потенциал мирового лидера превышает возможности главного соперника, но в то же время не дает тотального превосходства. Прямая военная схватка с претендентом на лидерство чревата катастрофическими издержками, на что Соединенные Штаты пойти не могут.
Сегодня большинство серьезных исследователей согласны с тем, что эпоха глобального лидерства США подходит к концу. Обсуждается множество различных концепций, в рамках которых даются ответы на вопросы: что делать дальше? Как жить в новом мире без всемогущества? Как выстраивать отношения с державой номер два?
Среди этих концепций наибольший интерес вызывают две магистральные линии, которые условно можно назвать сценариями Яна Бреммера и Эдварда Люттвака.
Концепции обоих авторов схожи в отношении тех структурных перемен, которые предлагается осуществить в самих США. Речь идет о новой индустриализации, о создании дополнительных рабочих мест, о решении проблем государственного долга и переходе домохозяйств от жизни в долг к накоплению, об интенсификации научно-технического прогресса. Разница заключается в стратегиях обеспечения благоприятной международной обстановки на период планируемых изменений.
Первая концепция, филигранно сформулированная Бреммером, предполагает наступление эпохи Большого Нуля (G-0), когда США ради подготовки к следующему прорыву (сопоставимому, видимо, с индустриальной революцией в Англии) сбросят с себя внешние обязательства и часть внутренних. В этом случае США формально переходят к неоизоляционизму на период накопления сил – но именно что формально: в реальности интересы США на глобальной арене будут обеспечены за счет альянса с Китаем. Речь идет не о «Чамерике» в уже устаревшем для США понимании Збигнева Бжезинского, согласно которому, основой союза являются нынешние экономические взаимоотношения. Напротив, Бреммер призывает к возрождению американской промышленности, кардинальным изменениям в торговой политике и управлении государственным долгом США. Предлагаемые Бреммером перемены станут весьма болезненными для Китая и фактически подорвут существующий экономический фундамент сотрудничества двух стран. В этих условиях Китаю потребуется компенсация, и эта компенсация, в соответствии с логикой Бреммера, может быть предоставлена лишь за счет России.
Бреммер предлагает выиграть время для реорганизации США тем же способом, каким в XIX веке Британия выиграла время для завершения своей промышленной революции. Аналогичная стратегия должна, по мысли Бреммера, применяться по отношению к Китаю. В этом случае фундаментом внешней политики США становится компромисс с азиатским гигантом, во многом аналогичный тому, что возник в эпоху «добрых чувств» между Штатами и Британией между 1815 и 1850 годами.
Согласие Китая на Большой Ноль и связанные с этим трудности для экономики Поднебесной покупаются за счет согласия Америки на экспансию КНР в северном направлении. По сути, в сценарии Бреммера России отводится та же роль, которую по отношению к США играла после нулевой войны Мексика. Мировой лидер купит у наиболее сильного конкурента согласие на период реорганизации и внешней турбулентности, расплатившись землей и ресурсами третьей, более слабой стороны.
Если Британия расплатилась за эпоху «хрустального дворца» не принадлежавшими ей Техасом и Калифорнией, то США, в этой концепции, хотели бы расплатиться за прорыв в «новый блестящий мир» не им принадлежащей Сибирью.
Авторство второго сценария Большой стратегии США принадлежит Эдварду Люттваку. Он также исходит из реальности близкого конца эпохи глобального лидерства Америки, но при этом предлагает совсем иное отношение к державе №2. Вместо альянса с Китаем Люттвак настаивает на политике ограничения его роста и экспансии за счет умелого использования тех ресурсов, которые США имеют сегодня или могут приобрести в обозримом будущем.
Если бы сценарий Люттвака был реализован в 1814 году, то в этой альтернативной реальности Британия после нулевой мировой войны считала бы США своим основным геополитическим противником и взяла курс на ограничение американского могущества. Составляющими такой политики могли бы стать милитаризация Канады, Багам и Бермуд, всемерная поддержка Мексики и Испании, вооружение индейских племен Запада, блокирование американской экспансии к Тихому океану, проведение политики, ограничивающей рост экономики Соединенных Штатов. Естественно, Британии пришлось бы заплатить соответствующую цену в иных частях света – например, не вести опиумные войны против Китая, или смириться с установлением российского контроля над черноморскими проливами (что, как опасался Пальмерстон, было чревато усилением российского влияния в Персии и Афганистане и в конечном итоге грозило бы Британии потерей Индии). В нашей реальности британские правители посчитали чрезмерной такую цену за сдерживание США и выбрали вариант стратегического компромисса с этим государством.
В основе идей Люттвака лежит представление о том, что Китай уже бросил вызов мировому лидерству США. Китай ассоциируется с кайзеровской Германией столетней давности, которая упорно наращивала политико-экономическую экспансию по всему миру и последовательно отклоняла предложения мирового лидера – Британии – полюбовно договориться о взаимодействии в новых условиях. С точки зрения Люттвака, строительство океанического флота, проникновение Китая в Африку и на «задний двор» Соединенных Штатов – Латинскую Америку свидетельствуют о том, что восточный дракон, как некогда Германия, уже сделал свой выбор. У США, если они не хотят просто так уступить скипетр гегемона Китаю, теперь нет иного варианта поведения, кроме как принять вызов Поднебесной. Но как же играть на большой шахматной доске, когда возможности Соединенных Штатов в будущем окажутся серьезно ограничены?
Ответ содержится в известном сочинении Люттвака про дипломатию Византийской империи, где изложена новая парадигма для США эпохи кризиса. Империи – то есть Соединенным Штатам – надо уделять максимальное внимание развитию собственных ресурсов, восстановлению своей экономики и, прежде всего, индустриальной базы. Пока внутри страны идет процесс реорганизации и сосредоточения сил, на глобальной арене, в соответствии с заветами Макиавелли, лиса должна сменить льва. Вместо вооруженных интервенций следует развивать политику согласования интересов с теми странами, которые испытывают обеспокоенность подъемом Китая. При дипломатической поддержке США вокруг КНР должен возникнуть пояс стран-соседей, блокирующих его экспансию всех видов.
По сути, речь идет о реинкарнации знаменитого плана «Анаконда», разработанного в начале Гражданской войны в США главнокомандующим Севера У.Скоттом. Этот план предполагал последовательное прерывание всех контактов Юга с внешним миром путем морской блокады с целью удушения восставших штатов. Сегодня Люттвак ставит вопрос о новой «Анаконде» для Китая, чтобы как можно больше затруднить внешние контакты азиатского соперника и постепенно, беря противника измором, вынудить КНР отказаться от глобальных амбиций и реформироваться согласно желаниям США.
Идеи Люттвака означают предложение нового российско-американского союза против Поднебесной. Именно России предначертана важнейшая роль в новой «Анаконде», сжимающей в своих стальных кольцах опасный Китай. Россия – ключевой элемент в планах Люттвака, которые предполагают переориентацию нашей страны с западного направления на восток и юго-восток, туда, где российские интересы пересекаются с китайскими. Американский исследователь не оговаривает вопрос о цене, которую России придется заплатить за такой альянс с мировым лидером, впрочем, вопрос о том, как именно будут оплачены российские услуги по сдерживанию Китая, Люттвак также не особенно акцентирует.
К русскому сценарию будущего: фактор Чамерики
До сих пор мы рассматривали сценарии будущего, в той или иной степени отвечающие интересам США и Китая. Пришло время определиться с русским сценарием.
Приступая к выстраиванию сценария будущего, максимально отвечающего интересам России, необходимо иметь в виду, что главным фактором, определяющим стабильность геоэкономической конструкции сегодняшнего мира, является ось США-Китай. Это признают и Бреммер, и Люттвак, притом, что роль США в этой системе не устраивает их обоих.
Модель Чамерики в том виде, в котором она существует сейчас, вряд ли способна устроить и Россию.
С одной стороны, эта система, частично блокирующая амбиции и страны-гегемона, и страны-претендента, объективно работает на стабильность мировой геополитической ситуации, и в этом смысле служит интересам России.
С другой стороны, та же самая Чамерика является мощным препятствием на пути любого серьезного расширения экономических отношений России как с Китаем, так и с США. Имея за спиной огромный американский рынок, китайцы могут диктовать России невыгодные ей условия сырьевого экспорта. В то же время, имея в своем распоряжении дешевую и политически не требовательную рабочую силу в лице более чем миллиардного населения Поднебесной, США не слишком заинтересованы в инвестировании в российскую экономику.
Ситуацию усугубляет и геокультурный аспект проблемы. Со времен конца перестройки США препятствуют евро-атлантической интеграции России в том числе и по причине своих особых отношений с Пекином. Не желая давать России, которая в случае своей вестернизации неизбежно стала бы щитом Европы против Китая, какие бы то ни было стратегические гарантии, США не хотят и боятся встраивания РФ в системы европейской безопасности. Согласиться на это означает разрушить ось Вашингтон-Пекин, на что Америка пойти не может. Одновременно США всячески тормозят возможное сближение России и Поднебесной – поскольку подобное сближение поставило бы под удар само существование Чамерики. А попытки наметить курс на стратегический союз с Пекином в России предпринимались – достаточно вспомнить концепцию «треугольника Примакова». Предпринимались – но тут же оперативно гасились, в том числе и усилиями проамериканских элитных групп.
Справедливости ради, нужно заметить, что для полноценного стратегического союза нужна не столько политическая воля, сколько объективная необходимость союзников друг в друге, базирующаяся, прежде всего, на прочном экономическом фундаменте. Поскольку экономическая взаимозависимость Китая и США на порядок превосходит китайско-российскую, блокировать попытки создания оси Москва-Пекин американцам было не так уж сложно.
Принципиальное значение имеет тот факт, что для внешнеполитического истеблишмента США Россия неизменно остается той силой, которая несмотря на все свои попытки встроиться в западный мир, всякий раз оказывается хуже Китая. Этому тоже находятся аналогии в прошлом – например, для британских публицистов XIX века Российская империя была средоточием мирового зла, в то время, как османская Турция рассматривалась как страна высокой и оригинальной, но, к сожалению, недоступной пониманию европейцев, цивилизации.
В концепции Бреммера, например, Китай является прогрессивной, активно развивающейся страной, а Россия – стагнирующим и «неактуальным» для мировой повестки государством. Этому есть только одно объяснение: Чамерика была и остается важнейшим фактором стабильности в Евразии с точки зрения США. Само собой разумеется, что все самые искренние порывы России навстречу Западу оказываются блокированы самим фактом существования Чамерики. Чамерика, таким образом, является важнейшим геоэкономическим условием продолжающейся стагнации России.
Эту роль Чамерики необходимо учитывать при разработке российского сценария будущего.
При этом надо трезво отдавать себе отчет в том, что реальная декомпозиция Чамерики выходит за рамки наших возможностей. Однако мы вполне способны играть на рынке геостратегических идей, среди которых есть и те, что нацелены на разрушение Чамерики.
Возьмем выбранные нами для примера проекты Бреммера и Люттвака.
Бреммер надеется, что геостратегический союз с Китаем позволит сбалансировать диффузию геоэкономических контактов США с Поднебесной. Люттвак, напротив, полагает, что на смену Чамерике придет геостратегический альянс с антикитайским сообществом государств, недовольных усилением азиатского гиганта.
Оба проекта сами по себе в случае их реализации чреваты для России большими рисками. Но тот факт, что каждая из этих идей подтачивает Чамерику, создает тем самым новые поля возможного взаимодействия и с Китаем, и с США. Усиление сторонников Бреммера и Люттвака в США – а точнее, выход любой из вышеописанных моделей на уровень обсуждаемой внешнеполитической альтернативы – Россия может использовать как повод для трансформации отношений и с Китаем, и с Америкой. Мы можем попытаться усилить наши экономические отношения с Поднебесной, указав на серьезное восприятие идей Люттвака в США, и можем попытаться войти в эффективный экономический альянс с Америкой, обозначив наши риски в случае осуществления проекта Бреммера. Идеи становятся своего рода фьючерсами на политическом рынке, отложенными сделками, под приостановку которых можно получить определенные дивиденды.
Разумеется, в настоящий момент ни один из двух описанных выше сценариев не может быть реализован в «чистом виде» – едва ли США смогут разорвать геоэкономическую связь с Китаем, тем более немедленно сменить ее на геостратегическую, и соответственно столь же маловероятно создание под эгидой США геостратегического альянса против основного геоэкономического партнера.
Но это вовсе не значит, что разработка подобных моделей – удел чистых теоретиков, не имеющий отношения к реальному будущему. Широко обсуждаемый план становится некоторым вероятным будущим, чреватым оплаченными рисками. В идеале России следует научиться производить собственные идеи, свои собственные модели будущего, что немедленно повысит ее авторитет и капитализацию за глобальным «игорным столом».
Стратегия третьего игрока
Пока же Россия не стала фабрикой по производству собственных идей, попытаемся на первых порах играть чужими идеями, оперировать чужим будущим, получая свои дивиденды от связанных с ним рисков и усилий по его приостановке.
Эта игра должна проходить в рамках моделей, созданных чужими интеллектуальными центрами, с тем, чтобы на их основе выстраивать собственную стратегию отношений с мировым лидером и державой-претендентом, направленную на достижение собственных целей и решение национальных задач.
Нам представляется, что будущее России во многом зависит от того, сможет ли она воспользоваться уроками нулевой мировой войны в собственных интересах. Знание законов мировых войн, понимание механизмов взаимодействия государств, рассматриваемых в контексте истории новейшего времени как непрерывной смены конфликтов мирового лидера с претендентом на эту роль, позволит России разыграть свою партию и получить бонусы, которые наверняка не входят в планы ни США, ни Китая.
В частности, обращение к истории нулевой мировой войны позволяет осторожно прогнозировать возможное изменение конфигурации Чамерики в ближайшем будущем. Так, несмотря на постоянно увеличивавшийся экспорт хлопка из США в Британию, торговый англо-американский блок после 1814 года начал неудержимо распадаться. «Виной» тому была индустриализация севера США и развитие внутреннего рынка Америки, куда были вложены значительные британские капиталы.
Не приходится сомневаться, что те же закономерности находятся в фокусе внимания аналитиков КНР, занимающихся разработкой сценариев вероятных конфликтов будущего. Что же касается самого Китая, то закономерности, определяющие контуры его внешней политики, являются предметом пристального изучения целого ряда интеллектуальных центров США. Оба игрока – держава-гегемон и держава-претендент – цепко следят друг за другом, готовясь к предстоящему раунду схватки за мировое лидерство.
Задача России в этих условиях может быть сформулирована следующим образом: зная, по каким правилам играют соперники, использовать это знание для получения собственного стратегического выигрыша.
Возможность этого выигрыша определяется целым рядом условий. Что касается США, то здесь России принципиально важно изменить характер взаимодействия с этой страной, прежде всего, в сфере идеального. Сегодня Россия в основном воспринимается интеллектуальными кругами Америки, от университетской профессуры до комментаторов масс-медиа, как огромная «прореха на человечестве».
Речь идет о том, что Россия катастрофически неэффективно использует то, чем владеет, не внося соответствующей доли в интеллектуальный и материальный прогресс человечества. По широко распространенному в американских интеллектуальных кругах мнению, Россия собственными руками вычеркивает себя из будущего, поэтому обсуждение «мира без России» сегодня обретает необходимую респектабельность и легитимность. Именно восприятие России как избыточной и ненужной для человеческого прогресса страны, обеспечивает появление планов ее утилизации, будь-то идея купить за ее счет доброжелательность Китая или же план использовать ее как преграду китайской экспансии.
Переломить эту тенденцию, оставаясь на слабой позиции, невозможно. Бессмысленно оправдываться или искать покровительства у тех, кого в принципе устраивает нынешняя роль России как «больного человека мира». Единственным реальным шансом перейти от статуса разыгрываемой фигуры к статусу игрока является разработка активной внешнеполитической стратегии, опирающейся на четко сформулированную идеологию.
Разумеется, переход к самостоятельной стратегии немедленно столкнется с мощным противодействием со стороны и державы-гегемона, и державы-претендента. Но в сознательном провоцировании такого столкновения кроется возможность выхода на принципиально иной уровень отношений в этом стратегическом треугольнике.
Надо понимать, что речь идет о работе на таком уровне, которым пока не занималось российское государство и созданная им инфраструктура взаимодействия с внешним миром (фонды, научные центры, форумы, телеканалы и прочее). Очевидно, что Владимир Путин будет находить в будущем те или иные формы тактического компромисса с американским президентом, независимо от того, станет им Митт Ромни или Барак Обама, подобному тому, как в прошлом достигались компромиссы с Рейганом, Клинтоном или обоими Бушами. Однако американские президенты действуют не в безвоздушном пространстве – их политика во многом определяется интеллектуальной модой, которая ныне, повторимся, убеждена в глобальной бесполезности России.
Изменить эту интеллектуальную моду означает найти третий путь, альтернативный сценариям Бреммера и Люттвака, в полной мере отвечающий национальным интересам России.
Заключение
Создание собственной фабрики идей, машины интеллектуального производства, сравнимой по эффективности с американскими мыслительными центрами (think-tanks), позволит нашей стране не только защищать свои интересы в условиях нынешнего хрупкого мира, но и остаться в выигрыше по итогам новой мировой войны, вероятность которой сейчас выше, чем когда-либо в последние тридцать лет.
Сейчас, как и сто лет назад, новая мировая война не нужна никому, но неумолимая логика событий делает ее все более неизбежной. Образно говоря, пуля, направленная в грудь Франца Фердинанда, уже летит.
Нет никакого сомнения, что фитиль, подведенный к пороховой бочке, будет зажжен на Ближнем Востоке – в Сирии и Иране. Но каковы будут последствия взрыва, какие страны и регионы будут охвачены вспыхнувшим пожаром, не может предсказать никто.
Ясно одно: в грядущем глобальном конфликте будут определены контуры нового мироустройства. И если Россия не хочет оказаться на обочине этого Brave New World, ей следует быть готовой вести свою собственную игру, учитывающую как опыт предыдущих мировых войн, так и особенности стратегии главных игроков современной эпохи.