Почему кончается эпоха Бушей, или назад к Никсону

От редакции. История ближневосточной политики США с 1970-х годов – это последовательная смена различных геополитических доктрин. Доктрина Никсона подчеркивала значение баланса сил в регионе между двумя союзниками США – Саудовской Аравией и шахским Ираном. Доктрина Картера предлагала ограничиться недопущением проникновения внешних сил в район Персидского залива. Постоянный автор Terra America, историк и публицист Станислав Хатунцев пишет о наличии еще одной, действовавшей до сегодняшнего дня негласной доктрины – доктрины Джорджа Буша-старшего, суть которой состояла в ставке США на арабские монархии Залива как на приоритетного партнера Вашингтона в мусульманском мире при готовности пожертвовать возможной связкой с Ираком Саддама Хуссейна. Не привела ли доктрина Буша к кризису ближневосточной политики США, и может ли она быть пересмотрена администрацией Обамы, теми ее представителями, которые готовят политическое соглашение с Тегераном? Это – тема настоящей и ряда последующих публикаций на нашем сайте.

* * *

Отношения и стратегический союз между США и Саудовской Аравией – одна из важнейших основ существующего ныне миропорядка – миропорядка, прочность которого в последние годы вызывает все более обоснованные сомнения. Слишком ясно чувствуется стремление нынешней администрации обнаружить какие-то стратегические противовесы арабским монархиям, фактически осуществляющим экспансию под видом борьбы с диктаторскими режимами в регионе.

История альянса

Складываться американо-саудовский альянс начал в 30-е годы прошлого века, когда Standard Oil Company of California, одна из ведущих фирм нефтяного королевства Рокфеллеров, получила в Саудовской Аравии концессию. Произошло это в 1933-м году, когда президентом США был избран Франклин Рузвельт, а канцлером Германии стал Адольф Гитлер. Теократическое новообразование^[1] нуждалось в источниках доходов и желало дистанцироваться от Британской империи, в тесном взаимодействии с которой оно формировалось.

В марте 1938 года в Саудовской Аравии и в Кувейте были открыты колоссальные месторождения нефти, а в 1940 году известнейший ученый и геолог-предприниматель, Эверет Ли Де Гольер, человек, олицетворявший американскую нефтяную промышленность и ее бурное развитие в первой половине прошлого века, выступая в Техасе, предрек, что Ближний Восток «станет в ближайшие 20 лет самым важным нефтяным регионом мира».

18 февраля 1943 года – через 1,5 года после своего успокоительного для Лондона заявления о том, что от Америки Саудовская Аравия «далековата», Ф.Д. Рузвельт включил короля Абдул-Азиза Ибн Сауда в программу ленд-лиза. В следующем году существенная нехватка нефти вызвала беспокойство военных в Вашингтоне, давшее сильный дополнительный импульс к сближению с хозяевами аравийских пустынь.

После Ялтинской конференции президент США имел 5-часовую встречу с Ибн Саудом, стремившимся обеспечить продолжение присутствия заокеанской державы на своей родине по окончании войны; оно для ваххабитского лидера должно было нейтрализовать и сбалансировать влияние «туманного Альбиона». Стороны подписали соглашение о монополии Штатов на разработку саудовских месторождений – «пакт Куинси». Согласно этому пакту, США получили эксклюзивные права на разведку, разработку месторождений и приобретение саудовской нефти, гарантируя саудитам защиту от любой внешней угрозы.

С точки зрения американского министра ВМС тех лет и первого министра обороны США (1947 – 1949) Джеймса Форрестола, «ас-Саудия», как эту страну называют сами арабы, имела «первостепенное значение». На данную тему свежеиспеченный госсекретарь Джеймс Бирнс выслушал от него в Потсдаме целую лекцию.

Теория консервации

После Второй мировой в США сложилась концепция, известная как «теория консервации». Она заключалась в том, что американскому правительству необходимо взять под контроль и разрабатывать зарубежные нефтяные ресурсы и снизить добычу собственного сырья, законсервировав внутренние запасы для будущего. Тем самым гарантировалась государственная безопасность Америки.

Располагались эти ресурсы прежде всего в области Персидского залива. Таким образом, Штаты стали продолжателями той нефтяной политики, которой с конца Первой мировой войны придерживалась их имперская предшественница – Британия.

«Теория консервации» сразу же стала реализовываться в плоскости практической политики. Если до 1947 года американский экспорт нефти преобладал над импортом, то в 1948 году импорт сырой нефти и нефтепродуктов впервые превысил экспорт. Разработка нефтяных месторождений в Саудии находилась в руках «Арамко» – «Арабо-американской нефтяной компании»; так в 1944 году стала называться КАСОК, «Калифорнийско-арабская стандард ойл компани», которой владели рокфеллеровская «Стандард оф Калифорния» и «Тексако».

Политика «кристаллизации»

Прямое участие вашингтонского кабинета в делах Саудовской Аравии известно как политика «кристаллизации». Саудия оказалась в числе важнейших сфер зарубежных интересов Америки. Штаты установили с Саудовской Аравией уникальные взаимоотношения. Один из чиновников США в 1948 году сказал, что достояние этой страны «было, вероятно, ценнейшим экономическим приобретением в мире в области иностранных инвестиций», а в октябре 1950 года президент Гарри Трумэн в письме к Ибн Сауду подтвердил те обещания, которые неоднократно давались ранее – заверения в том, что США заинтересованы в сохранении независимости и территориальной целостности Саудии. Любая угроза этому королевству должна была быть оперативно воспринята как требующая внимания и заботы со стороны Штатов^[2].

Но «старая добрая Англия» все еще сохраняла в районе Залива свои военно-политические позиции, и до начала 70-х годов безопасность в регионе поддерживалась британо-американским тандемом – упряжкой в составе старого и нового лидеров западного сообщества. Однако в ноябре 1971 года англичане сказали «хватит», упаковали вещи и покинули нефтеобильные берега. Их уход означал самые глубокие со времен Второй мировой перемены в этом районе, поставлявшем 32% нефти несоциалистическому миру и сосредотачивавшем 58% разведанных нефтяных запасов. Система безопасности, существовавшая там едва ли не с середины XIX столетия, рухнула окончательно.

Доктрина Никсона

Вакуум власти в регионе заполнил шахский Иран – близкий партнер Америки. Так на Ближнем Востоке наступила эра доктрины Никсона, заключавшейся в опоре США на сильные и дружественные местные режимы как на региональных полицейских. В Персидском заливе, в отличие от Южного Вьетнама, данная доктрина сработала. Саудитам пришлось «проглотить» поддерживаемое США усиление Ирана – своего главнейшего соперника в регионе, поскольку их основополагающим интересам возвышение династии Пехлеви все же не угрожало.

Опасность для баланса сил в регионе и для американо-саудовского альянса представлял не Тегеран, а Багдад. У Ирака были собственные, давно вынашиваемые амбиции установления господства над богатым нефтью регионом. Еще в 1961 году, когда Кувейт стал полностью независим от Британской империи, Багдад выдвинул притязания на территорию этой страны и угрожал ей вторжением, отказавшись от своих намерений лишь после того, как Англия выделила воинский контингент для защиты своих бывших подданных. В знак протеста Ирак приостановил членство в ОПЕК, но это ему нисколько не помогло.

После баасистского переворота в стране установился режим, нацеленный на построение «арабского социализма», и Багдад стал закупать большое количество советских вооружений. Однако к Персидскому заливу Ирак имеет выход чисто технический, и шансы его на изменение баланса сил в регионе даже с учетом геополитической поддержки со стороны СССР были и в противостоянии с новым, американо-иранским тандемом, весьма скромны.

Доктрина Картера

Тем временем в Иране произошла исламская революция, и «доктрина Никсона» уступила место «доктрине Картера». В январе 1980 года американский президент высказался прямо и откровенно: «Любая попытка внешних сил получить контроль над районом Персидского залива будет рассматриваться как посягательство на жизненно важные интересы Штатов, и такая попытка будет отражена всеми необходимыми средствами, включая военные».

«Доктрина Картера» во многом была сходна с декларацией британского министра иностранных дел Г. Ланздауна, который в 1903 году потребовал от кайзеровской Германии и от будущего союзника в Мировой войне России держаться подальше от берегов того же «мокрого места».

В этой ситуации шансы Багдада расширить «место под солнцем» существенно выросли. Жесткое противостояние нового режима в Тегеране с Америкой заставило последнюю не только закрыть глаза на планы иракского диктатора Саддама Хусейна урвать все что можно у погруженного в сумятицу и хаос Ирана, но и оказать ему в этом весьма заметную помощь. Серьезно помогли Ираку и арабские страны Залива, опасавшиеся «экспорта исламской революции» – не говоря уже об СССР и странах советского блока в целом.

Ирано-иракская война в конечном итоге привела к реализации «доктрины Картера»: в июле 1987 года U.S. Navy начал операцию Earnest Will по эскортированию танкеров, которые в ходе конфликта обстреливались обеими его сторонами. Так военно-политическое присутствие США в Персидском заливе стало ощутимой реальностью, и именно так было положено начало курсу, реализация которого в полном объеме связана с именем Джорджа Герберта Уокера Буша.

Что мы знаем о старшем Буше?

Этот президент, вышедший из нефтегазовой отрасли, – один из лучших ее знатоков в современном мире. Ни для кого не секрет, что семейство Бушей принадлежит к аристократии Северо-Восточного побережья; предки его прибыли на американскую землю едва ли не на борту «Мэйфлауэр». Правда, встречаются утверждения, что пращуры президента и по отцовской, и по материнской линии оказались в Штатах только во второй половине XIX века.

Достоверно известно, что Буш-старший, ветеран Второй мировой, известный как самый молодой летчик морской авиации США, закончил Йельский университет, где был посвящен в тайное общество Scull and Bones. Принято считать, что членами этой ложи становятся лишь представители высшей заокеанской элиты, выходцы из самых влиятельных и богатых семей США. Так, в состав этой ложи, помимо нескольких поколений Бушей, входили представители семейства Рокфеллеров, известного своими тесными связями с нефтебизнесом. Покидая университетские стены и занимая важные посты, члены Scull and Bones, как правило, продолжают поддерживать связь друг с другом всю оставшуюся жизнь.

Буш-старший начал свою деятельность в области нефтебизнеса с должности стажера, затем «подрос» до коммивояжера, потом он образовал независимую нефтяную компанию – Zapata. Профессиональным политиком старший Буш стал только в 1966 году, покинув должность председателя совета директоров корпорации углеводородов. В качестве конгрессмена от штата Техас (г. Хьюстон) Буш рьяно отстаивал интересы нефтяной индустрии Техаса.

Еще в 1964 году, когда будущий 41-й президент США баллотировался в Сенат от штата Техас, его оппонент, демократ Ральф Ярборо, назвал Дж. Буша наймитом кувейтских шейхов: считалось, что Буш имел доли в различных кувейтских компаниях по бурению нефтяных скважин. Будучи директором ЦРУ (1976–1977), Буш вел некоторые дела с банком BCCI (Bank of Credit and Commerce International), штаб-квартира которого находится в столице ОАЭ Абу-Даби. У американских спецслужб этот банк вызывал подозрения в причастности к финансированию вооруженных группировок исламских экстремистов. Впоследствии выяснилось, что BCCI напрямую спонсировал создателя «Аль-Кайды» Усаму бен Ладена.

Интересно, что панамский диктатор, генерал Мануэль Норьега, которого Буш-старший как директор ЦРУ финансировал, получал деньги (110 тысяч долларов ежемесячно) по цепочке, одним из звеньев которой был все тот же банк ОАЭ^[3]. Кевин Филлипс, автор книги «Американская династия», утверждает, что в качестве главы ЦРУ особое значение Буш придавал деятельности этой организации в Иране, Афганистане, Пакистане и странах Персидского залива, делая все возможное, чтобы Америка на вполне законных основаниях снабжала эти страны оружием.

Партнер арабских шейхов

В 1986 году, будучи уже вице-президентом, Джордж Герберт Уокер Буш совершил визит на Ближний Восток. В администрации Рейгана это был наиболее подготовленный для выполнения данной миссии человек. Находясь в Эр-Рияде, Буш вел переговоры по проблемам нефти с саудовскими министрами, в том числе – со знаменитым Ахмедом Заки Ямани (Ahmed Zaki Yamani), одним из творцов ОПЕК и арабского нефтяного эмбарго 1973 года. Сейчас он возглавляет Центр глобальных энергетических исследований (The Centre for Global Energy Studies) в Лондоне, основанный им же в 1990-м году.

Затем состоялась встреча вице-президента США с королем Фадхом. Главным предметом беседы были военные успехи и угрозы Ирана, вызывавшие у саудовцев большую тревогу, вопрос безопасности в Заливе и поставки американского оружия Эр-Рияду.

Этот визит активизировал связи клана Бушей с политиками и бизнесменами зоны Персидского залива, прежде всего – из Саудовской Аравии. Позднее, отойдя от большой политики, Буш-старший вернулся в бизнес и оказался в The Carlyle Group (Carlyle Corporation) – сообществе компаньонов, среди которых фигурирует семья саудовских магнатов Бен Ладенов, формально распавшаяся после теракта 11 сентября. Буш в Carlyle Corporation отвечал за азиатский сектор. До октября 2003 года он был старшим советником компании, затем стал одним из крупных акционеров и был неоднократно замечен на роскошных приемах, деловых обедах, ужинах и увеселительных мероприятиях с участием бизнесменов из Саудии.

The Carlyle Group – официальный экономический советник саудовского правительства и клана бен Ладен. Вместе с этим отнюдь не святым семейством Carlyle проходила в деле о расследовании обстоятельств подготовки терактов 9-11. На этом основании Ларри Клейман, президент юридической компании Judicial Watch, публично посоветовал Бушу-старшему «немедленно выйти из Carlyle Group».

Сын Буша-старшего, Джордж Уокер, известен тесными связями с наследным принцем и нынешним королем Саудовской Аравии Абдаллой, а также с послом этой страны Бандаром бин Султаном. 43-й американский президент дал ему прозвище «Бандар Буш»^[4].

По мнению ряда исследователей из США, хотя аравийские монархии в области безопасности во многом зависят от американской поддержки и поставок вооружений, можно говорить о подчинении определенных направлений внешней политики Штатов – в основном в сферах энергетики, безопасности, экспорта оружия – развитию отношений со странами региона, интересам государств Залива, в первую очередь, Саудии. На счетах в американских банках лежит порядка триллиона долларов саудовского происхождения. Приблизительно такой же объем арабских средств вращается на рынке ценных бумаг США. Если будет принято решение вывести эти деньги из ослабленной американской экономики, то данная мера окажет на нее катастрофическое воздействие^[5].

Ирак начинает и проигрывает

Однако вернемся к концу 80-х. Ирак, не достигший в войне с Ираном своих геополитических целей, оказался крупным должником богатого арабского мира, в том числе своего ближайшего соседа – Кувейта. И хотя последний являлся продуктом имперской политики Лондона, который созданием и поддержкой этого прибрежного княжества отрезал Османскую империю от Персидского залива, ослабив потенциальную угрозу со стороны Константинополя своим владениям в Индии, «права», предъявляемые на Кувейт Ираком, выглядели более чем сомнительно.

Оккупация этой страны могла решить многие проблемы диктаторского режима в Багдаде – если бы Соединенные Штаты закрыли глаза на ее исчезновение с карты мира. Ирак при таком раскладе получал весьма приличную «дверь» для выхода в Персидский залив, ликвидировал кредитора, которому был должен многие миллиарды долларов, и устанавливал контроль над 20% нефтедобычи ОПЕК и 25% мировых запасов нефти.

Но и без кувейтского «анабасиса» усилившийся при Хусейне Багдад, просто нависая своим военным потенциалом над нефтяным Эр-Риядом, сильно нарушал баланс сил в регионе и являлся мощной угрозой «нежному этрогу»^[6] ближневосточной политики США – Саудии. Из всего вышесказанного можно видеть, что возможное лидерство Ирака в Заливе резко противоречило фундаментальным основам американской политики, складывавшимся с 40-х годов прошлого века.

Однако «осадить» диктатора без серьезного повода в условиях окончания «холодной войны» было чревато риском заработать обвинения в гегемонизме и в перетягивании на себя одеяла геополитических интересов. К тому же существовала, хотя и чисто гипотетическая, благодаря М.С. Горбачеву, но все-таки не нулевая возможность негативной реакции со стороны СССР на «утеснение» Саддама Хусейна Штатами. Поэтому захват Кувейта Ираком не противоречил их тактическим интересам, понимаемым с учетом дальнейших политических мер. По-видимому, имела место тонкая провокация: во время беседы с американским послом в Багдаде диктатор, зондировавший отношение США к возможному захвату Кувейта, получил от последнего двусмысленный ответ и сыграл ва-банк.

Однако и после этого Ирак мог пойти на «мировую», очистив оккупированную страну, но такой шаг грозил баасистскому режиму серьезными внутренними трудностями, прежде всего – связанными с недовольством армии, хозяйничавшей в Кувейте.

Конец униполя

«Буря в пустыне», проведенная Бушем-старшим, не только ликвидировала «иракскую угрозу», но и установила единоличную гегемонию США в Заливе, а также положила начало тренду «униполярности» в американской внешней политике. Однако в последние годы положение в этой сфере вполне определенно меняется. Время «униполя», по-видимому, закончилось, что демонстрирует вывод американских войск из Ирака и сокращение контингента США в Афганистане.

В противном случае мы бы уже давно стали свидетелями боевых действий между Вашингтоном и Тегераном, военно-политическая мощь которого в последние 10 лет существенно возросла, а региональные позиции – заметно окрепли.

Хвост вертит собакой?

Вместе с тем, Саудию, вместе с более мелкими аравийскими монархиями, вряд ли можно считать надежной опорой Штатов. В результате политики, начатой Бушем-отцом, но максимально артикулированной Бушем-сыном, США сами оказались в зависимости от партнеров в зоне Залива.

Отметим, что партнеры эти, несмотря на горы новейших вооружений, в военном отношении слабы и сомнительны. В то же время, Америка, которая в последние годы успешно развивает добычу углеводородов на собственной территории, в обозримой перспективе может практически полностью отказаться от их импорта, сегодня для поддержки своих «союзников» она вынуждена закупать у них энергетическое сырье на десятки миллиардов долларов ежегодно.

Кроме того, режимы аравийских противников Хусейна, Каддафи и Асада не только не являются демократическими, но и весьма нередко превосходят диктаторов исламского мира в масштабности нарушения гражданских прав и свобод; поэтому «арабская весна» нависла над королями и эмирами мечом Немезиды.

Неоконы, стремясь диверсифицировать ближневосточную политику Штатов, попытались сделать противовесом «заливников» и «опорной площадкой» Вашингтона демократизированный Багдад. Но затея эта оказалась несостоятельной. Сегодня в Ираке все в большей степени соперничают друг с другом те, кто ориентируется не столько на Америку, сколько на региональные центры силы.

Опереться на «пробужденный» Египет США в ближайшие годы тоже не смогут.

Данные факты вызывают недовольство многих американских политиков, и прежде всего – так называемых «реалистов».

Поэтому все более пристально Белый дом присматривается к Ирану. Нельзя исключить появления новой внешнеполитической доктрины – «доктрины Обамы», призванной покончить с наследием «доктрины Буша» и предусматривающей иные, чем сейчас, отношения с Тегераном. Вопрос – сработает ли эта доктрина?