От редакции. Мы завершаем наше коллективное исследование стиля дипломатии Джона Керри развернутым интервью с известным экспертом в области международных отношений, заместителем директора Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ ВШЭ Дмитрием Сусловым. Внешнеполитический курс США меняется в очередной раз, вместе с ним меняется и риторика Джона Керри. И очень может быть, что этот человек снова совершит очередное превращение, на этот раз – в поборника мирного решения сирийской проблемы и сторонника дружбы с Россией. Но вполне возможно, что в этом случае роль главного спикера «партии войны» перейдет к кому-то другому…
* * *
– Уважаемый Дмитрий Вячеславович, как Вы оцениваете внешнюю политику США со времен начала второго срока Обамы? Кажется, что с уходом Роберта Гейтса, Тома Донилона и Хиллари Клинтон Обаму покинули последние профессионалы, а нынешние их преемники отличаются непоследовательностью и некомпетентностью. Так ли это на самом деле?
– Я думаю, что это преувеличение. Нынешние руководители внешнеполитического блока администрации Обамы – и госсекретарь Джон Керри, и советник президента по национальной безопасности Сьюзан Райс, и посол США в ООН Саманта Пауэр, и министр обороны Чак Хейгел, являются профессионалами высокого класса.
Однако внешняя политика США, которую воплощает администрация Обамы второго срока, действительно изменилась. Дело здесь не в профессионализме. Ведь администрация Буша-младшего была тоже профессиональной, и Дональд Рамсфельд, и Колин Пауэлл, безусловно, профессионалы экстра-класса, но, тем не менее, мы знаем, какую чудовищную политику проводили они в первый срок Буша-младшего.
Первое фундаментальное изменение в администрации второго срока президента Обамы – изменения идеологических предпочтений его команды. Произошло очень ощутимое уменьшение доли реалистов.
Если раньше блок реалистов представляли Роберт Гейтс, Том Донилон и Джон Бреннан, который был тогда советником Обамы по борьбе с терроризмом (и который вместе с Томом Донилоном и Робертом Гейтсом выступал против применения силы в отношении Ливии), то сегодня единственным реалистом во внешнеполитической команде Обамы является министр обороны Чак Хейгел.
Бреннан возглавляет ЦРУ, но вынужден выполнять волю Белого дома, что мы наглядно видим на примере Сирии. Республиканец Хейгел - один из последних в своей партии, который относится к умеренным реалистам киссинджеровского типа.
Сегодня в администрации Обамы эту точку зрения – умеренность, избирательность в применении военной силы, уверенность в том, что США не должны взваливать на себя все мировые проблемы – представляет именно Чак Хейгел. В свое время он очень жестко критиковал администрацию Джорджа Буша-младшего и выступал против интервенции в Ливию, однако, будучи министром обороны и членом действующей администрации, конечно, обязан проводить точку зрения президента.
Внешняя политика Соединенных Штатов – дело президента. Другие члены администрации, безусловно, оказывают большое влияние на ее формирование, но конечное решение принимает именно президент, он же определяет стратегический курс страны. Так что в принятии внешнеполитических решений США отсутствует какая бы то ни было коллегиальность.
Поэтому, даже если гипотетически предположить, что все члены администрации будут против военных действий в Сирии, а президент будет выступать «за», восторжествует точка зрения президента.
Классический пример, подтверждающий это правило – позиция Колина Пауэлла, госсекретаря первой администрации Джорджа Буша-младшего, которую он занимал в преддверии войны с Ираком. Вот, мне кажется, в отношении Сирии Чак Хейгел следует примерно той же самой логике.
Итак, на сегодняшний день доминирующей силой в администрации Обамы стали либералы-интервенционисты. Это, конечно же, Сьюзан Райс, которая, кстати говоря, оказывает очень большое влияние на президента Обаму. Скорее всего, именно она на сегодняшний день, что называется, «has his ear», ближайшее доверенное лицо президента – неслучайно именно ее Обама хотел назначить на пост госсекретаря после Хилари Клинтон, но из-за ее неосторожных высказываний в связи с событиями в Бенгази был вынужден отказаться от этой идеи.
Единомышленницей Сьюзан Райс является Саманта Пауэр. Примечательно, что это люди примерно одного поколения, которые начали свои карьеры и достигли первых высот в эпоху Клинтона – эпоху демократического универсализма, эпоху, когда Соединенные Штаты позиционировали себя этаким благожелательным гегемоном, открыто проводили интервенционистскую внешнюю политику и провозглашали приоритет прав человека над государственным суверенитетом. Эти концепты и по сегодняшний день определяют мышление людей типа Саманты Пауэр и Сьюзан Райс. Хилари Клинтон, хотя и к относится к более старшему поколению, но думает примерно так же. Ее внешнеполитическое мышление также сформировалось в эпоху Билла Клинтона. А то, что жизнь начинает эти концепты и идеи опровергать, делает их приверженцев лишь еще более агрессивными.
Именно эта троица убедила президента Обаму в необходимости принять решение о военной операции в Ливии, и именно они же определили позицию Соединенных Штатов в отношении Сирии. Все ее главные элементы были сформулированы еще до начала второго президентского срока Обамы: Асад виноват в происходящем и неминуемо должен уйти, единственно приемлемый вариант разрешения конфликта – смена режима, применение химического оружия – это красная черта, за которой должно последовать применение военной силы; США необходимо поддерживать сирийскую оппозицию и добиваться смены режима. С тех пор эта позиция не поменялась.
Что касается лично госсекретаря Джона Керри, то, мне кажется, что он склоняется к этой же точке зрения, хотя и отличается некоторой непоследовательностью, связанной, правда, с внутриполитическими факторами. Когда в 2004 г. он баллотировался на пост президента США от Демократической партии и конкурировал Джорджем Бушем-младшим, он выступал против войны в Ираке, и говорил, что, начав эту войну, Буш совершил чудовищную ошибку.
Однако при этом сам Керри в конце 2002 года проголосовал за законопроект, наделявший президента правом использовать военную силу с целью свержения Саддама Хусейна. И даже раньше – сразу после событий 11 сентября Керри сделал несколько заявлений, прямо призывавших Соединенные Штаты ударить по Саддаму. Он проводил причинно-следственную связь между событиями 11 сентября и политикой Саддама Хусейна, выступая абсолютно в унисон с администрацией Джорджа Буша-младшего, которую в дальнейшем критиковал.
История голосований Керри на посту сенатора и председателя сенатского комитета по международным делам также говорит о том, что он склоняется в пользу интервенционистской внешней политики. Именно Джон Керри был одним из инициаторов военных ударов США по Ливии и горячо отстаивал этот курс в Конгрессе, поддерживая тем самым Хиллари Клинтон и оппонируя Роберту Гейтсу, Тому Донилону и Джону Бреннану.
Так что совершенно не случайно, что Джон Керри выступает сегодня за войну в Сирии.
Но есть еще одна причина перемены внешней политики США во времена второго срока Обамы. Причина более фундаментальная, меньше связанная с личностями, и больше – с глубинными тенденциями американской внешней политики.
Дело в том, что «Большая стратегия» администрации Обамы, стратегия по воссозданию, укреплению и обновлению американского лидерства меняется. Во время первого президентского срока Обамы она отчетливо выражалась в попытках администрации выстроить партнерские отношения с ведущими центрами силы в мире, вне зависимости от их идеологической окраски и типа внутриполитических режимов.
Перед Америкой остро стояла задача возрождения своей «мягкой силы», создания благожелательного образа страны – именно поэтому Соединенные Штаты в 2009 году проводили очень конструктивную политику в отношении Китая, во многом поэтому запустили «перезагрузку» в отношениях с Россией, и Обама выступил со своей инициативой по сокращению ядерных вооружений.
Ко второму же президентскому сроку в США пришли к выводу, что эта стратегия не приносит больших плодов. Россия, Китай, некоторые другие страны упорно не соглашаются даже с «благожелательным» (по сравнению с периодом Буша-младшего) американским лидерством. Значит, надо искать новые рецепты.
Стержень глобальной стратегии США второго президентского срока Обамы - консолидация вокруг Соединенных Штатов тех стран, которые от них зависят (прежде всего, в области безопасности) и боятся усиления новых центров силы, наступления эпохи многополярности. Прежде всего, это - консолидация вокруг США стран азиатско-тихоокеанского региона (в рамках Транс-тихоокеанского партнерства плюс укрепление двусторонних союзов с азиатскими странами) и европейских стран (в рамках НАТО и проекта Трансатлантической зоны свободной торговли). Фактически речь идет о воссоздании «расширенного старого Запада», усиленного и вновь объединенного.
Для реализации этой стратегии Россия и Китай Соединенным Штатам не нужны. Точнее, они рассматриваются в рамках этой модели не просто как ненужные, а как чуждые, враждебные центры силы, напряженные отношения с которыми могут пойти на пользу – помогут объединить союзников. И, с этой точки зрения, вполне логично, что Соединенные Штаты начинают проводить более интервенционистскую внешнюю политику, ту политику, которую не станут поддерживать Россия и Китай, но, скорее всего, поддержат американские союзники.
Любопытно, что в некотором смысле, администрация Обамы повторяет судьбу администрации Билла Клинтона, который начал свой первый президентский срок с убеждением, что Америка заслужила эпоху мира и не должна уделять так много внимания внешней политике, с приверженности многосторонней внешней политике, а закончил агрессией в Югославию, нарушениями норм международного права и усилением внешнеполитической односторонности.
– А как Вы думаете, есть ли у Керри стратегия действий на Ближнем Востоке?
– На посту госсекретаря Джон Керри сделал одним из главных своих приоритетов урегулирование палестино-израильского конфликта. Это традиционный старт практически каждого госсекретаря Соединенных Штатов. Это направление является приоритетом практически всех зарубежных визитов Керри, в том числе – его нынешней поездки в Европу.
Удастся ли ему перезапустить процесс переговоров между Израилем и Палестиной – пока судить сложно, но мне кажется, что скорее не удастся, поскольку отношения между Израилем и США в целом остаются сложными. Они были сложными с самого начала президентства Обамы, и их улучшению отнюдь не способствовало назначение Чака Хейгела на пост министра обороны.
Он действительно не поддерживает произраильскую внешнюю политику, считает, что Соединенным Штатам надо меньше поддерживать своего ближневосточного союзника. В Израиле же Хейгела – как и большинство других американских реалистов – почитают чуть ли не антисемитами.
Что касается видения Керри урегулирования палестино-израильского конфликта, то здесь он вряд ли предложит что-то новое, все уже прописано в «дорожной карте» ближневосточного урегулирования, и основной вопрос заключается не в том, как именно разрешить палестино-израильский конфликт, а в отсутствии политической воли для этого у сторон конфликта.
Что касается стратегии в отношении Ближнего Востока в целом, то, здесь, как мне кажется, стратегическое видение и у Керри, и у других представителей администрации Обамы отсутствует. Они заняты в основном тактикой. Я уже говорил (ссылка на предыдущее интервью), что США до сих пор находятся во власти иллюзий на счет результатов «арабской весны» как процесса, который якобы ведет к воцарению в регионе демократии.
В последнее время данное видение все в меньшей и меньшей степени соответствует действительности. Об этом говорят и события в Ливии, и события в Египте, и даже сложная ситуация в Тунисе. Тем не менее, для Соединенных Штатов крайне важно продемонстрировать, что перемены, вызванные этими событиями, продолжаются, и диктаторы продолжают уходить.
Помимо этого, интервенционизм Обамы отличается крайне высокой безответственностью, особенно по сравнению с интервенционизмом администрации Буша. Хотя при администрации Буша Соединенные Штаты проводили агрессивную внешнюю политику и открыто вмешивались в дела других стран, Америка не стеснялась брать на себя ответственность за дальнейшую судьбу тех государств, режимы в которых она меняла. Она действительно пыталась создать в Ираке и в Афганистане жизнеспособные, устойчивые и демократические режимы. Да, идея была иллюзорной и в некотором роде утопичной, но решимость взять на себя ответственность, вкладывать туда огромные и финансовые, и экономические, и людские ресурсы, существовала.
Администрация же Обамы от интервенционизма не отказывается, но никакой ответственности на себя за дальнейшую судьбу этих стран не берет, и события в Ливии тому наглядное подтверждение: тот хаос, который сейчас творится в этой стране, есть как раз следствие нежелания Соединенных Штатов иметь какое-то отношение к этим событиям.
В отношении Сирии, вероятно, администрация Обамы надеется, что дальнейшей судьбой этой страны займутся Саудовская Аравия, Турция и Катар. Если это так, то произойдет региональная катастрофа. Саудовская Аравия и Катар будут и дальше поддерживать радикальных исламистов-салафитов, «братьев-мусульман», и, в конечном итоге, ни к чему хорошему это не приведет, особенно в условиях полиэтничности и поликонфессиональности Сирии. Так что Соединенные Штаты в принципе на сегодняшний день не задумываются о долгосрочной ответственности за данные регионы, и это может привести к очень серьезной дестабилизации региона.
Когда Америка как-то пытает взять на себя ответственность и проводить ответственную политику, она ведет себя совершенно по-другому. Например, в Афганистане. Там Соединенные Штаты проводят переговоры с Талибаном, делают все, чтобы как-то привлечь на свою сторону умеренных талибов и даже ввести талибов в афганское руководство, поскольку понимают, что альтернативой будет дальнейшая эскалация гражданской войны.
– Как Вы думаете, с чем связано нежелание заниматься миротворческой деятельностью в Сирии? Почему с этим должна разбираться Саудовская Аравия, почему Катар?
– Это связано с тем, что Соединенные Штаты пересматривают свою роль в мире. Они не отказываются от лидерства, но отказываются от гегемонизма и имперской внешней политики. При Обаме США начали фундаментальный пересмотр своей роли в мире, своей ответственности безопасность тех или иных регионов мира. Внимание Вашингтона сосредотачивается на Восточной Азии и АТР. Ближний же Восток – это регион, геополитическую хватку которого Америка стратегически была бы готова (или по крайне мере желала бы) ослабить.
Особенно в условиях появившейся перспективы энергетического самообеспечения США. Вашингтон уже отказался от политики долгосрочной оккупации – и доктринально, и на уровне военного планирования. Бюджет Пентагона при Обаме сокращается из года в год. В этих условиях говорить о неком государственном строительство в Сирии после Асада просто несерьезно. Это не нужно ни с экономической, ни с военной, ни даже с внешнеполитической точки зрения. Обама стремится вытащить Америку из болота, в которое ее затащил Буш-младший, а не затянуть ее в новую трясину.
– Как Вы считаете, возможно ли сейчас возникновение альтернативной повестки в международных отношениях, повестки, не определяемой США?
– США остаются ключевым центром формирования глобальной повестки дня, а их внешняя политика во многом формирует повестку дня в международных отношениях. Но при всем при этом, отличие мира девяностых и двухтысячных годов от нынешнего мира заключается в том, что реализовать эту повестку Соединенные Штаты в одностороннем порядке не в состоянии.
Действовать на международной арене без поддержки других центров силы, в том числе, России и Китая, у них не получается: в конечном итоге, говоря о трехдневных ракетно-бомбовых ударах по Сирии, Обама не обязан спрашивать Конгресс, однако мы видим активную внутриполитическую возню в Америке. Обаме хотелось бы заручиться поддержкой Конгресса как раз для того, чтобы минимизировать внутриполитические риски
А другие центры силы развиваются, посмотрите на страны БРИКС, на то, как выражают свое мнение даже союзники Соединенных Штатов типа Мексики, которые заявляют, что поддержат удар по Сирии только, если он будет санкционирован Советом Безопасности ООН.
Эта ситуация, конечно, раздражает США. Но сделать с этим они нечего не могу. Если бы однополярный мир продолжал существовать, удары по Сирии уже были бы давно нанесены. Тот факт же, что Обама возится и с Конгрессом, и с Россией, подтверждает отсутствие однополярного мира. Да, это сложно, но это та реальность, к которой Америка вынуждена адаптироваться.
Беседовала Наталья Демченко