Если бы столичному жителю, умело орудующему палочками в сетевом ресторане японской кухни, сказали, что он в настоящий момент находится не в японском ресторане, а в американском, то почти наверняка он бы или отмахнулся, или испытал небольшой культурный шок. Разумеется, мы говорим не о владельцах ресторана, а самой его идее, организации бизнеса и адаптации кухни.

Все сетевые японские рестораны мира (некоторые ― даже в Японии) являются американскими в том смысле, что были придуманы, разработаны и затем распространены американцами. Соответственно конструировалась и кухня, и логистическая цепочка. Так, роллы ― американское изобретение, а в одну из крупнейших российских сетей японских ресторанов ингредиенты изначально завозились из США, ведь там уже все было готово к употреблению ― путь от идеи японского ресторана вне Японии до полноценно работающей массовой технологии уже был пройден. Легче было скопировать.

Та же история с доставкой пиццы и китайской еды. Да и рестораны итальянской кухни вне Италии (а иной раз и в ней тоже) устроены по американским лекалам, даже если шеф-повар ― итальянец. Последний персонаж особенно примечателен, ибо сделать из итальянского кулинара перекати поле ― чисто американская идея.

Подобных примеров множество в самых различных отраслях. Локальные американцы придумали эту модель сначала для себя ― и для нации иммигрантов это было вполне естественно, ― а затем стали продавать ее по всему миру в качестве second hand-товара.

На примере японских ресторанов видно, что адаптация кухни под американский вкус ― вполне себе честный бизнес. Но дальше бизнес становится не то чтобы нечестным, он становится другим. Никто не собирается адаптировать кухню для немцев, русских или перуанцев. Ничего переделывать, разбирать на части и пересобирать не нужно, когда готова целиком модель, франшиза на которую распространяется по всему миру.

Максимум, что может поменяться ― детали логистики, процентное соотношение блюд в меню, национальность привратника и официанта. Но это не более, чем наличие, скажем, кириллицы на иностранном ноутбуке, возможность писать по-русски в сети Facebook или иметь спидометр, разграфленный в километрах в час, а не в милях, на американском автомобиле.

Люди по всему миру ― и Россия не исключение ― потребляет этот second hand-товар. Отчасти потому, что бизнес-модель действительно хорошо отлажена.

Но главное ― в мире выращено поколение людей, которые имеют вкусы, предпочтения и даже образ мыслей, характерный даже не для нормального локального американца, а для некого усредненного и изрядно упрощенного американца, американца, проектируемого за океаном для распространения типажа по всей планете ― глобального американца.

Потребляя американскую франшизу, этот глобальный американец становится клиентом Америки.

* * *                               

Разумеется, не ресторанный бизнес нас занимает.

Наша область деятельности ― аналитика, синтез знания, производство идей. Глобальный американец, клиент американской фабрики мысли, потребляет и транслирует внутрь своей страны специально приготовленные продукты, спроектированные под его стандартизованный ― и надо сказать, не всегда взыскательный ― вкус.

Уже более года назад в своем Манифесте мы писали:

«Та Америка, которую открыли для себя как отечественные либералы, так и находящаяся за стенами Кремля власть – лишь небольшой фрагмент огромной Империи идей. Открыв этот фрагмент, его «знатоки» почему-то решили, что понимают и все целое. Окружающая же нас действительность свидетельствует, что это далеко не так».

И все же к излишнему алармизму мы не склонны. Положение США в сегодняшнем мире (и это в разных коннотациях не раз говорилось в отечественной публицистике) сродни положению Рима в античном мире. Всемирный римлянин тоже был специальным образом упрощенным и ущемленным в правах недо-римлянином, и лишь небольшой доле клиентов Рима удавалось обрести полноценное гражданство метрополии.

Но поскольку Рим претендовал на универсальность и всеобъемлемость, возможность участия в римских (читай ― мировых) делах потенциально была у каждого, кто попадал поначалу в качестве клиента на рынок римских идей. Если клиент оставался лишь клиентом, потребителем, то, разумеется, ничего изменить в мире (в Риме) он не мог. Но если он был в состоянии воспользоваться знанием о Риме для того, чтобы потребовать свою долю участия в его делах, то Рим менялся, и история красноречиво об этом свидетельствует. И пресечь такого рода изменения Рим мог только путем полной самоизоляции^[1].

Так и глобальный американец вовсе не обязан быть вечным потребителем second hand-продукта и жить в мире second hand. Вовлеченный в глобальное, он может участвовать в жизни глобальной Америки, придавая тем самым новое качество глобальной «активной гражданской позиции» и глобальному управлению.

Для такого участия нужна собственная фабрика мысли, свое собственное производство идеального и, как сказано в нашем Манифесте, наличие национальных амбиций, заинтересованность в изучении глобального и искренняя верность своему. Своему, которое проявляется не во внешнем антураже (как в японском ресторане), а в идейно-технологической начинке.

Глобальная Америка сама предоставила транспортную систему для идей, приходящих извне Америки локальной. Так почему бы ей не воспользоваться?

И в этом смысле наличие глобальных американцев является не только угрозой национальной идентичности. Это и потенциал для российского (китайского или тайского, индийского или бразильского, etc.) участия в глобальном действии.