На фоне африканских страстей, бурлящих в офшорной зоне Кипра (острова, где нашла свою смерть ни в чем неповинная Дездемона), пересмотр Вашингтоном стратегии нефтяного эмбарго в отношении Ирана остался почти незамеченным. Между тем, событие это важное, если не сказать – знаковое.
Неделю назад новый госсекретарь США Джон Керри выступил с заявлением, в котором было сказано буквально следующее:
«Что касается значительного сокращения закупок иранской нефти, то США и международное сообщество остаются приверженными политике давления на иранский режим, пока сохраняются озабоченности, касающиеся его ядерной программы. Вот почему сегодня я рад сообщить, что в силу значительного сокращения объема закупок иранской нефти, Япония вновь исключается из санкций, предусмотренных разделом 1245 Закона о национальной обороне (NDAA)».
В переводе на обычный язык это означает: Япония значительно сократила закупки иранской нефти, и поэтому США позволяют Японии импортировать иранскую нефть в течение следующих шести месяцев. Как это связано с приверженностью и озабоченностями – понять непросто. Тем более что в том же заявлении Керри сообщает, что правительство США снимает запрет на импорт нефти из Ирана, действовавший по отношению к десяти странам ЕС (Бельгии, Великобритании, Германии, Греции, Испании, Италии, Нидерландам, Польше, Франции и Чехии). Тоже на 180 дней.
И Япония, и десять стран-членов Евросоюза вплоть до лета 2012 года были VIP-клиентами Тегерана: на их долю приходилось более четверти всего иранского нефтяного экспорта, который тогда составлял 2,6 миллионов баррелей в день (для сравнения – Россия в тот же период экспортировала около 6,4 миллионов баррелей в день). Решение о нефтяном эмбарго было принято в январе 2012 года под сильным давлением со стороны Вашингтона. Внутри самого Евросоюза против введения санкций выступали Греция, Испания и Италия, которые сильнее всего зависели от иранской нефти – однако слушать их никто не стал.
Основанием для эмбарго стали «серьезные и глубокие опасения в отношении иранской ядерной программы». Программа эта, военная составляющая которой пока столь же реальна, сколь реальны были арсеналы ОМП покойного Саддама Хуссейна, волновала мудрецов из Брюсселя куда больше, чем реальные экономические трудности греков, испанцев и итальянцев. Санкции вступили в силу 1 июля 2012 года, и включали в себя, помимо всего прочего, запрет европейским фирмам страховать иранские танкеры с нефтью, идущие в любые другие страны мира. Для иранской экономики это был чувствительный удар.
Почему это было сделано – понятно. В преддверии президентских выборов администрации Обамы было важно продемонстрировать свою лояльность Иерусалиму, настаивавшему на усилении давления на Иран. Что и было сделано в лучших традициях англосаксонской дипломатии – то есть в основном чужими руками. Нарушение эмбарго могло повлечь наказание со стороны Вашингтона: в случае нарушения режима санкций банкам стран-импортеров могло быть отказано в обслуживании финансовой системы США.
Таким образом, Обама изящно убивал одним выстрелом целую стаю зайцев – удовлетворял, хотя бы частично, требования Израиля, избегая при этом военного решения проблемы, лишний раз напоминал, кто хозяин на Ближнем Востоке, а также сохранял высокие цены на нефть, которые, несмотря на обещанное углеводородное изобилие, упорно продолжали держаться на уровне выше $100 за баррель.
И стоит ли этому удивляться? Ведь Иран сразу же отреагировал на введение санкций со стороны ЕС угрозой перекрыть Ормузский пролив – единственный морской путь, по которому нефть и газ арабских нефтяных королевств поступает в Европу и США (через Ормузский пролив транспортируется более 17 миллионов баррелей нефти в день). И хотя в Вашингтоне назвали эту угрозу «пустыми словами», военные аналитики считали, что речь идет о вполне реальном сценарии.
По-видимому, неофициально так думали и в Пентагоне, поэтому лето 2012 года выдалось в Персидском заливе по-настоящему жарким. К моменту, когда санкции ЕС вступили в силу, в Заливе и Аравийском море были сосредоточены две ударные группы Пятого флота США, включавшие два атомных авианосца, два ракетных крейсера, пять эсминцев и две атомные подводные лодки. Каждая корабельная группа располагала 100 крылатыми ракетами с дальностью действия 1,6 тысяч километров.
В июле к ним присоединилась экспедиционная ударная группа в составе трех больших десантных кораблей и ударной атомной подводной лодки, а также эсминец противоракетной обороны, оборудованный системой AEGIS. К этому стоит добавить еще и многофункциональный плавучий док PONCE, и усиление авиационной группировки на двух базах ВВС в районе Залива.
Казалось, все было готово если не к войне, то к молниеносной и обжигающей, словно удар бича, атаке на военные объекты Ирана.
Но удара не последовало – как, впрочем, не последовало и попыток Тегерана перекрыть Ормузский пролив. Однако Корпус стражей Исламской революции провел в пустыне Семан масштабные маневры «Великий пророк-7», в ходе которых были, в частности, испытаны баллистические ракеты средней дальности «Шахаб-3», способные поражать цели на расстоянии до 2000 километров.
В августе Обама подписал закон, дополнявший ранее введенные в США санкции против Ирана и ужесточавший режим эмбарго. Он предусматривал запрет для американских предпринимателей на ведение бизнеса со всем нефтяным сектором Ирана, с его судоходными и страховыми компаниями. В нем были прописаны и карательные меры против иностранных фирм, ведущих дела с Ираном. Как констатировал ведущий внешнеполитический спичрайтер Обамы Бен Родс, «администрации Обамы удалось создать самый жесткий режим санкций против Ирана, с которым когда-либо сталкивалось правительство этой страны».
До президентских выборов оставались считанные месяцы.
Аналитики портала Terra America предполагали тогда, что, выиграв свой второй президентский срок, Обама получит большую свободу маневра и сможет внести существенные изменения в застывшие схемы ближневосточной политики США. В частности, были высказаны предположения, что драматически меняющаяся ситуация на рынке углеводородов ведет не только к достижению реальной энергетической независимости США, но и к смене стратегических приоритетов Вашингтона. Союз с правящим домом Саудовской Аравии и деспотами более мелких королевств Залива, вполне устраивавший Джорджа Буша-младшего и нефтяные корпорации Техаса, все больше становится в тягость кабинету Обамы.
Альтернатива – сближение с Тегераном – на первый взгляд кажется невозможной, но в политике вообще мало по-настоящему невозможного.
Разумеется, с точки зрения западных демократий, Иран – это новый Мордор, властители которого регулярно и с удовольствием попирают права человека. Ну так ведь и королевство саудитов – никакая не Швейцария, но абсолютная теократическая монархия. В Иране есть парламент, а в Саудовской Аравии – только вымороченный Консультационный совет, не имеющий серьезных полномочий. Да, в Иране преследуют гомосексуалистов, а некоторых даже публично вешают (можно представить себе негодование Хиллари Клинтон, назвавшей защиту прав геев и лесибянок приоритетом внешней политики США).
Зато в Саудовской Аравии запрещено обсуждать существующий политический строй, а смертная казнь полагается не только за убийство, но и за колдовство (под которым понимается астрология, предсказание будущего и даже любовный приворот). Если уж США могут, не морщась, дружить с суннитскими фундаменталистами-саудитами, то с аятоллами-шиитами они тоже вполне могли бы наладить отношения.
Препятствие для возможного союза лежит совсем в другой плоскости, и оно не имеет отношения к форме правления в Иране или Саудовской Аравии.
Препятствие – это позиция Израиля.
Стремление правых политиков Израиля сделать из Ирана какого-то эсхатологического врага вряд ли может быть объяснено чисто рациональными причинами. Да это сейчас и не важно – достаточно иметь в виду, что Израиль всеми силами сопротивляется той самой «смене приоритетов», которая, как мы предполагаем, стоит на повестке дня вашингтонской администрации после выборов.
И Обаме, разумеется, приходится соблюдать определенные правила игры. Так, на прошедшей в начале марта ежегодной конференции крупнейшей организации израильского лобби AIPAC вице-президент США Джо Байден назвал администрацию Обамы «лучшей для Израиля» по сравнению с восемью предыдущими администрациями, подчеркнув, что ни один президент не сделал столько для обеспечения безопасности Израиля, сколько успел сделать Обама.
Но надо иметь в виду, что мало кто из израильтян искренне считает Обаму «другом Израиля», и речь Байдена, таким образом, была, скорее, «психотерапевтическим проговариванием», нежели констатацией факта. На той же конференции AIPAC бывший глава военной разведки Израиля (АМАН) Амос Ядлин с горечью говорил о том, что в вопросах тактики по отношению к Ирану между США и Израилем «лежит пропасть». Его поддержал известный своими симпатиями к Израилю Джон Маккейн, заявивший:
«Жизненно важно, чтобы в Тегеране понимали – между США и Израилем никакой пропасти нет. Сейчас же они (иранцы) видят, что есть разногласия между странами».
Впрочем, не увидеть их мог бы, наверное, только слепой.
Пока в Вашингтоне проходила конференция AIPAC, в СМИ появлялись тщательно срежиссированные утечки информации: Конгресс готовится принять законопроект о предоставлении Израилю статуса «основного стратегического союзника», который обязывает США оказать военную помощь Израилю, если он нанесет удар по Ирану; заявление Джо Байдена о том, что «большие нации не блефуют» и США готовы прибегнуть к «экстраординарным мерам, в том числе военным», чтобы не допустить разработки ядерных технологий Тегераном говорит о том, что сенаторы, добивающиеся принятия резолюции о военной помощи Израилю, действуют в тесном контакте с администрацией Обамы и так далее.
Но вместо резолюции и закона о стратегическом союзе спустя всего лишь неделю после завершения конференции AIPAC госсекретарь США Джон Керри выступает с вышеупомянутым заявлением, разрешая Японии и десяти странам Евросоюза покупать иранскую нефть. Повторяя при этом дежурные фразы о приверженности стратегии давления на иранский режим и тому подобное.
А ударная группировка ВМФ США в Персидском заливе потихоньку тает, как ледяная глыба под лучами весеннего солнышка: впервые с 2010 года здесь на дежурстве остался лишь один авианосец (официально это объясняется сокращением военных расходов из-за секвестра бюджета).
Почему же Вашингтон пошел на фактическое смягчение санкций?
Некоторые считают, что важную роль здесь сыграло то обстоятельство, что Тегеран не сдался под нажимом «международного сообщества», а лишь диверсифицировал структуру экспорта нефти. Например, экспорт нефти в Индию в 2012 году вырос на 58%. Это позволило Ирану постепенно наращивать общий объем экспорта энергоносителей.
По данным Международного Энергетического Агентства, если в январе Иран экспортировал 1,13 миллионов баррелей в день, то в феврале уже 1,28 миллионов баррелей. А министр экономики Ирана заявил, что эмбарго лишь помогло Ирану решить давно поставленную задачу – устранить чрезмерную зависимость бюджета от нефтедолларов. Кроме того, за годы санкций Иран значительно усовершенствовал технологию переработки нефти и нашел много новых потребителей. Кроме того, лишенный возможности торговать нефтью за доллары или евро, Тегеран перешел в расчетах на золото.
Однако это объяснение не является исчерпывающим. Ужесточение санкций все-таки болезненно ударило по иранской экономике, причем особенно сильно – в первые месяцы 2013 года Фактически прекратилась торговля по схеме «золото-за-газ» с Турцией. США перекрыли канал, по которому турецкое золото перевозилось курьерами в Дубай, где продавалось за доллары, поступавшие на счета иранских фирм.
Индия, бывшая в последние годы одним из крупнейших покупателей иранской нефти, из-за отказов страховых компаний обслуживать риски, связанные с поставками из Ирана, нашла себе нового партнера в лице Royal Dutch Shell.
США все-таки удалось загнать Иран в угол. Обозленный Иран в ответ запретил экспорт нефти в Евросоюз – символический жест, поскольку ЕС и так не покупал нефть с лета 2012 года.
И вот в этих-то условиях и прозвучало заявление госсекретаря США.
Вероятнее всего, частичным смягчением режима санкций Вашингтон приглашает Тегеран за стол переговоров – в соответствии с законами стратегии, именно в тот момент, когда противник (и потенциальный союзник) максимально ослаблен и лишен возможности маневрировать.
Если у Обамы и его команды получится разыграть свою партию так, как она и была задумана, новой большой войны на Ближнем Востоке удастся избежать. А США все больше будут отдаляться от суннитских королевств Залива и все больше превращать шиитскую теократию в своего ключевого союзника в регионе.