Пресловутое дело Pussy Riot оказалось скандальным не потому, что оно затронуло сферу религиозного. И раньше в России случались громкие провокации на этой почве. Достаточно вспомнить хотя бы осквернение икон Авдеем Тер-Оганьяном или выставку «Осторожно, религия!» в Сахаровском центре. Но ни одно из таких событий не получило такого огромного резонанса. Истинная причина грандиозного масштаба скандала вокруг Pussy Riot кроется в том, что они впервые использовали религию как фон для политической провокации. Эффект от вторжения политики, причем самого грязного вида, в сферу неполитического придал нелепой выходке в Храме Христа Спасителя гигантское общественное значение. Однако политические провокации в неполитической сфере имеют свою цену: начинается консервативная мобилизация тех, чье нерефлективное моральное чувство было задето. Дело Pussy Riot стало для нас потрясением лишь потому, что культурно-политическое развитие России из-за разрыва советского периода идет с сильным запозданием по отношению к остальному миру.  За рубежами нашего Отечества подобные провокации были испробованы давно, еще в 1960-е годы – и, как правило, с весьма плачевными результатами.

Одним из самых знаменитых историй этого рода является политический кризис в Бразилии в 1968 году. В то время самая большая страна Латинской Америки находилась под властью военных, претендовавших на защиту демократии от посягательств левых радикалов. Но даже демократическая риторика не помогала режиму сдержать недовольство, которое достигло пика в 1968 году, в момент новой всемирной революции, по определению И. Валлерстайна. Тот год принес взрыв протеста не только в первом (протесты в США или «майская революция» в Париже) или втором («пражская весна») мире. Невиданная волна общественного негодования прокатилась в продвинутых странах третьего мира, вроде Бразилии или Мексики.

Бразилия, которая долго была подлинной интеллектуальной колонией Франции, столкнулась с теми же самыми видами протеста: массовыми забастовками рабочих и волнениями студентов. В то время, когда американские студенты брали под контроль Беркли, а французские захватывали Сорбонну, их бразильские коллеги штурмовали университеты Рио-де-Жанейро и столицы Бразилиа. Но в отличие от первого мира, правители Бразилии не побоялись применить оружие и насилие против протестующих. Студенческое и рабочее движения подавлялись полицией, широко использовавшей репрессии против участников антиправительственных акций. Эти действия вызывали негодование: немало отпрысков истеблишмента были студентами и участвовали в протестном движении.

Растущее недовольство искало путь для выражения и нашло его. В политической системе существовала оппозиционная партия «Бразильское демократическое движение», которой принадлежала треть мест в парламенте. Оппозиционные депутаты могли открыто обсуждать широкий набор проблем, а также критиковать военное правительство за противоправные и репрессивные действия. Однако оппозиция не могла оказать влияния на деятельность власти, хотя обладала большими возможностями для ее критики. Требовался нетривиальный ход, чтобы в корне изменить положение дел. Им стало неожиданное выступление оппозиционного депутата Марсио Морейра Алвеша, который перенес политическую борьбу в неполитическую сферу, осуществив тем самым идеальную провокацию.

В начале сентября 1968 году Алвеш произнес с трибуны Национального Конгресса ряд речей с критикой военного правительства за жестокое отношение полиции к протестующим и за применение пыток к политическим заключенным. Ключевой идеей Алвеша был призыв ко всем женщинам страны отказать в сексе всем военным до тех пор, пока власть не прекратит репрессии. Он называл эту свою идею «Операция Лисистрата», по аналогии с сюжетом древнегреческой комедии Аристофана.

Редакторам ведущих СМИ показались забавными идеи Алвеша, поэтому они широко освещались масс-медиа. Но военные рассудили иначе. Речи Алвеша вызвали ярость у офицеров, и вскоре министры армии, флота и ВВС потребовали, чтобы Конгресс лишил депутата парламентской неприкосновенности, что позволило бы преследовать его в судебном порядке за оскорбление вооруженных сил. Президент страны, маршал Коста-и-Силва отправил соответствующий запрос в юридический комитет парламента. Хотя большинство в комитете принадлежало проправительственной партии АРЕНА, комитет отказался удовлетворить запрос главы государства. Генералы приняли вызов: отныне речь шла уже не о свободе слова или судьбе отдельного депутата, а о главенстве армии или парламента в национальной политике.

Противники военного режима использовали провокацию Алвеша, чтобы представить власть нелепой и смешной. Однако они не ожидали сопоставимого ответа. Руководителей вооруженных сил очень беспокоила политическая ситуация в Бразилии, в том числе массовое протестное движение и наличие множества его сторонников среди депутатов парламента. Они расценили шаг Алвеша как провокацию, направленную на унижение военных, чтобы подготовить почву для постановки вопроса о власти.  Ситуация усугублялась распространенным среди офицеров мнением, что правительство недостаточно энергично противодействует протестному движению. Выступление Алвеша, оскорблявшее военных независимо от его политических взглядов, вызвало сильнейшую реакцию в вооруженных силах и дало возможность их руководству потребовать от президента решительного контрнаступления на позиции как системной, так и несистемной оппозиции. Маршал Коста-и-Силва, опасаясь утраты поддержки военных, не имел другого выбора, кроме как пойти им навстречу.

Глава государства назначил на декабрь 1968 года специальную сессию Конгресса, чтобы лишить Алвеша депутатской неприкосновенности. В юридическом комитете строптивые депутаты были заменены на тех, кто поддерживал отмену иммунитета этого парламентария. В начале декабря комитет внес в Конгресс предложение о лишении Алвеша парламентской неприкосновенности. Однако 12 декабря Конгресс 216 голосами против 141 отверг запрос президента. Хотя Алвеш вел активную агитацию среди парламентариев, взывая к корпоративной солидарности, это решение стало возможным, в первую очередь, благодаря расколу в партии АРЕНА, 94 депутата которой выступили против отмены иммунитета опального депутата. Правда, сразу после голосования Алвеш немедленно покинул здание парламента и тайно направился зарубежное изгнание, понимая, что стал врагом №1 для военного режима.

Подобное развитие событий было следствием неоднородности той коалиции, которая привела к власти военных. Главную роль в партии АРЕНА играли консервативные либералы, которые в 1964 году поддержали переворот против левого президента Гуларта. Однако позднее они вступили в конфликт с военными, поскольку те заняли ключевые посты во власти и оттеснили от нее данную группу политиков. Недовольство доминированием вооруженных сил в политике побудило консервативных либералов высказаться за отказ лишить Алвеша депутатской неприкосновенности. Не случайно против запроса президента выступил, например, сенатор Даниель Кригер, председатель партии АРЕНА.

Реакция власти оказалась мгновенной. Уже 13 декабря был обнародован Пятый Институциональный акт,[1] а конгресс был распущен на неопределенный срок. Была введена цензура СМИ, причем отныне издатели и журналисты отвечали за нарушения ее требований перед военным трибуналами. В масс-медиа была запрещена любая критика институциональных актов, действий правительства и вооруженных сил, а также публикация новостей о протестах рабочих и студентов.

Президент получил право отменять права и свободы граждан в целях обеспечения национальной безопасности Бразилии. Указами главы государства из парламента были исключены 88 депутатов, включая 37 представителей партии АРЕНА. Также оказались распущенными законодательные собрания многих штатов, включая Рио-де-Жанейро и Сан-Паулу. Прошла чистка Верховного суда от оппозиционно настроенных судей, а преступления против национальной безопасности и вооруженных сил были переданы в ведение системы военных судов. За несколько месяцев из университетов было изгнано 70 политически неблагонадежных профессоров, включая будущего президента Бразилии Фернанду Кардозу. С 1969 года все студенты и школьники были обязаны изучать предмет под названием «моральное и гражданское образование», который был призван обеспечивать индоктринацию подрастающих поколений в соответствии с волей диктаторов.

В начале 1969 года военизированные силы штатов были поставлены под контроль военного министра, а все разновидности полиции оказались подчинены единому агентству, ответственному за обеспечение общественного порядка и внутренней безопасности. Была создана комиссия по расследованию фактов коррупции и незаконного обогащения гражданских политиков и государственных чиновников. Наконец, были разработаны поправки к конституции, принятые уже при следующем президенте генерале Медиси[2] в октябре 1969 года. Эти поправки сократили на треть число депутатов в легислатурах штатов и на четверть –  в Национальном конгрессе, ограничили неприкосновенность депутатов, увеличили срок действия чрезвычайного положения и ужесточили положения закона о национальной безопасности.

Действия депутата Алвеша, направленные на подрыв позиций военного режима путем провокации в неполитической сфере, таким образом, дали противоположный результат. Попытки оппозиции ослабить власть обходными путями спровоцировали невиданное ранее усиление власти военных. Радикалы среди генералов и офицеров использовали вызывающее поведение Конгресса как повод для поворота военного режима в сторону ужесточения, в сторону гораздо большего авторитаризма и репрессивности. Провокация бразильской оппозиции надолго покончила с надеждами на постепенную либерализацию, которая стала возможной лишь в конце 1970-х годов. Вся власть оказалась в руках военного командования, парламент был отправлен на бессрочные каникулы, значение политической оппозиции было сведено к ничтожному, тогда как репрессии стали применяться значительно чаще и шире.

Бразильская история Алвеша 45 лет назад показала, что в гибридных политических режимах провокации в неполитической сфере не приносят выгоды оппозиции, а пробуждают консервативные силы, подталкивающие государственную власть к более решительному и жесткому курсу. Впрочем, российская оппозиция, которая подняла на щит дело Pussy Riot, никогда не интересовалась зарубежным опытом, равно как и не прогнозировала реальные последствия своих действий. Поэтому ее активность по раздуванию политического скандала вокруг дела Pussy Riot неизбежно разбудила в России те группы, которые выступили за жесткое наказание участниц Pussy Riot и сегодня продвигают закон о наказании за богохульство и оскорбление религиозных чувств. В нашей стране последствия политических провокаций в неполитических сферах пока не привели к столь масштабным результатам, как в Бразилии 1968 – 1969 годов. Все участники российской политики еще могут сделать правильные выводы из чужого опыта, чтобы избежать появления глобальных последствий от незначительных поводов.  Хочется надеяться, что они окажутся способными на это.