Политики делают заявления, боевые самолеты кружат в небе над спорными островами, и первый авианосец Поднебесной отправляется в поход с новой военно-морской базы Чжунго. Срединное государство, которое мы называем Китайской Народной Республикой, демонстрирует серьезность своих притязаний на роль главной силы в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Семьдесят лет назад Япония пыталась собрать «восемь углов мира под одной крышей» и диктовала свои порядки в Азии, но сейчас ей не по силам противостоять Китаю без помощи Соединенных Штатов.
И речь не только и не столько о военно-стратегическом противостоянии. В современном мире финансово-промышленная мощь имеет не меньшее, если не большее значение, чем авиация и корабли. Однако экономическое состязание подчас не только важнее, но и сложнее военного. Сегодня Пекин теснит Токио и Вашингтон, одновременно выступая в качестве их основного торгового партнера. В ситуации, когда пятая часть всей производимой в Китае продукции отправляется на экспорт, его экономическое ― а значит и политическое ― влияние зависит от сохранения устойчивости его партнерами, по совместительству являющимися его соперниками.
Хотя Китай лишь недавно получил второй номер в глобальной гонке, он не намерен останавливаться на достигнутом.
3 декабря агентством Bloomberg была распространена информация о том, что юань лишил евро статуса второй мировой валюты. Популярность юаня ― это не просто предпочтение в пользу листков бумаги с портретами Мао, изображениями пагод и мостов. Китайская экономическая машина обогнала блок семнадцати европейских государств, при этом Германия, лидер еврозоны, стала одним из государств, наиболее активно использующих китайскую валюту в финансовых операциях. Полутора месяцами ранее, на пике активного противостояния республиканцев и демократов, пугавшего мир угрозой дефолта США и приведшего к «отключению правительства», из Китая прозвучало предложение создать «деамериканизированный мир», застрахованный от неприятных долларовых неожиданностей.
Но на фоне нынешних больших успехов и еще бóльших амбиций азиатской сверхдержавы нелишним будет вспомнить, как складывались отношения доллара и юаня три четверти века тому назад и как тогда американский доллар едва не стал основой денежной системы Китая.
* * *
В 1930-х годах, когда на азиатском континенте разгоралось пламя японо-китайской войны, бывшие «три северные провинции» превратились в Манчжурскую империю с японской военной администрацией, американский бизнес успешно вел дела с обеими противоборствовавшими сторонами. Но вскоре, помимо традиционной торговли, американские бизнесмены открыли для себя новый вариант китайского бизнеса.
Это была не золотая жила, а серебряная, но она приносила сотни миллионов долларов дохода. В июне 1934-го года американское серебряное лобби провело через Конгресс закон, известный как Silver Purchase Act (SPA), согласно которому директивно повышалась стоимость серебра.
Американские владельцы серебряных рудников, действуя через лоббистов, преследовали цель увеличения собственных прибылей, однако результатом действия SPA стал массовый ввоз в США иностранного серебра, в том числе большого количества серебряных монет из Китая и Мексики. Южнее Рио-Гранде серебряная спекуляция привела к политическим обострениям, но в Китае ситуация оказалась еще сложнее из-за того, что начавшийся вывоз серебряных монет в Америку наложился на начавшийся двумя годами ранее экспорт серебра в Британию.
Еще до появления «Серебряного Акта» созданная англичанами «утечка» серебра привела к резкой дефляции, которая весьма сильно ударила по производителям сельхозпродукции, в первую очередь риса, играющего ключевую для Китая роль. Если в 1930-м году 1 ши (60 кг) риса можно было продать за 11 таэлей, то уже в 1932-м ― лишь за 9, а в 1933-м цена упала до 6. Это сделало выращивание невыгодным, посевы сокращались, крестьяне бросали землю. Слабость государственной власти в Китае, который из-за гражданской войны представлял собой разрозненные территории с зачастую лишь формальным подчинением Пекинскому и Нанкинскому центрам власти, не позволяла стабилизировать ситуацию. В качестве чрезвычайной меры китайское руководство на местах было вынуждено перейти к взиманию налогов и арендной платы за землю с крестьян не деньгами, а продуктами, следствием чего стала крайне плохая наполняемость бюджета.
Знали ли в США о том, к какому результату уже привела выкачка китайского серебра британцами? Да, знали. Более того, во время подготовки «Серебряного Акта» в Китай для изучения состояния его денежной системы был специально направлен Джеймс Харви Роджерс, профессор Йеля и один из финансовых советников президента. Понимали ли в США, чем чревато дальнейшее продолжение такой политики? Да, понимали. Министр финансов США Генри Моргентау проинформировал Рузвельта, что действие SPA и рост стоимости серебра оказывает негативное влияние на Китай и ослабляет его способность противостоять японскому влиянию.
Так что же могло перевесить потенциальную японскую угрозу? Дело в том, что все тот же Моргентау полагал, что потеря Китаем его серебряной монеты подтолкнет крупнейшую азиатскую страну к переходу на американскую валюту. Превращение американского доллара в основное китайское платежное средство могло бы создать для Соединенных Штатов беспрецедентно выгодные условия на гигантском китайском рынке и обеспечить им политическое доминирование в регионе.
Утечка серебра из Китая шла так интенсивно, что уже 15 октября 1934-го года (всего через четыре месяца после принятия SPA Конгрессом США) в Китае произошел частичный отказ от серебряного стандарта и был ограничен вывоз этого драгоценного металла. Но предпринятые меры по защите китайских финансов оказались весьма слабыми ― беспрепятственно вывозить серебро можно было при наличии специального разрешения, а получение этого разрешения у погрязших в коррупции китайских чиновников вовсе не представляло проблемы. В результате из-за проблем с денежным обращением в 1934-м году ВВП Китая сократился на 26%, и даже попытки китайского правительства полностью блокировать вывоз серебряных монет не принесли успеха. Теперь, вместо вывоза по легко достававшимся разрешениям, серебро пошло через океан контрабандой… И контрабанда эта в основном находилась в руках американцев и англичан, защищенных в Китае особыми привилегиями.
Хотя в конце 1934-го рост стоимости серебра в США был временно приостановлен, но вскоре цены вновь отпустили на свободу, и к апрелю 1935-го года его цена практически удвоилась. Иностранное серебро лилось в Соединенные Штаты как из рога изобилия: только за 1934-й год его в страну было ввезено на сумму 86 миллионов долларов, причем мексиканскую границу пересекло немногим более десятой части этого объема, основной же серебряный поток шел из Азии через Тихий океан.
И вот 3 ноября 1935-го года китайские власти полностью отказались от серебряного стандарта. Казалось бы! Вот он тот ключевой момент, которого так ждали в Вашингтоне, вот она возможность сделать доллар основой китайских финансов! Однако надеждам Генри Моргентау не суждено было сбыться. В Китае не перешли на доллар, а запустили массированный выпуск необеспеченных бумажных денег для покрытия бюджетных расходов, следствием чего стала резкая инфляция. Печатный станок стал нанкинским ответом на вашингтонский вызов, и хотя китайские финансы и погрузились в хаос, они остались формально независимыми.
А как же вся эта серебряная история сказалась на самой Америке?
По данным Silver Institute, всего за период с 1934-го по 1939-й год в Соединенные Штаты было ввезено около 2 миллиардов унций иностранного серебра на общую сумму около полутора миллиардов долларов, что много больше внутренней добычи серебра за тот же период. Хотя позже американское серебряное лобби добилось того, чтобы иностранное серебро приобреталось государством по цене 35 центов за унцию, а для серебра, добытого внутри страны, цена была установлена в 71 цент, причем весь объем добычи в обязательном порядке выкупался Казначейством, но переломить ситуацию это уже не могло. Если за первые три месяца после принятия SPA в 1934-м Казначейство закупило на внутреннем рынке 110 миллионов унций, то за последующие 20 лет, несмотря на все преференции для американской серебродобывающей индустрии, у собственных производителей было закуплено лишь 770 миллионов унций.
Серебряные кладовые Соединенных Штатов стали напоминать пресловутый бассейн с трубами из школьного задачника. Уже в 1935-м году Моргентау, озабоченный стремительным разбуханием серебряного запаса США, начал переговоры с Испанией о предоставлении ей серебряного займа, однако сделке помешала начавшаяся на Иберийском полуострове гражданская война. Серебра становилось слишком много, и оно все прибывало и прибывало. Казначейские закупки серебра в 1940-м составили 71,7 миллиона унций, а в 1941-м ― уже 139,9 миллиона унций.
Только малая часть закупленного серебра перечеканивалась в американские серебряные монеты. Основным потребителем в 40-е годы стала промышленность. Серебро, еще недавно носившее титул благородного металла, превращалось в техническое сырье. На изготовление предметов роскоши ― от украшений до столовых приборов ― его требовалось не так и много, а вот нужды индустрии уходило порядка 17 тысяч тонн в год. Вступление Соединенных Штатов во Вторую Мировую войну сделало серебро даже менее ценным, чем требовавшийся стремительно растущей авиации алюминий. Дело дошло до того, что коробки для фото- и кинопленки перестали делать из алюминия, их штамповали из тонкого серебряного листа. Бывшая китайская монета шла на изготовление металлических сплавов и гальванических покрытий, серебро заменяло медь в проводах, из него делали припой.
Китайская финансовая система так и не была поставлена под американский контроль. Завоевать ее стремительной серебряной атакой не удалось.
А три четверти века спустя маятник качнулся в обратную сторону…