От редакции. Почти все основные американские социологические службы публикуют данные, что к военному удару в Сирии положительно относятся лишь примерно 30% населения страны, тогда как около 60% не одобряют возможной военной акции. Возникает вопрос, что это – слабость военной пропаганды Вашингтона, которая не сумела убедить граждан, что Башар Асад представляет угрозу для безопасности Америки, или очевидное бессилие этой пропаганды перед явно выраженным нежеланием американцев превращать свою страну в империю «перманентной войны»? Как, кстати, обстоит дело с военной пропагандой в России? На этот вопрос пытается дать ответ на опыте трех августовских дней 2008 года военный обозреватель Александр Чуйков.
* * *
Любое вооруженное столкновение, любая война готовятся загодя. Все стороны, вовлеченные в конфликт, не только проверяют боевую выучку пехоты, танкистов и летчиков, но и готовят свой народ к войне, поскольку война неминуемо связана с определенными лишениями для народа. Информационная пропаганда – важный инструмент военного столкновения.
Первую чеченскую войну военные информационщики проиграли начисто. Ко второй чеченской компании население также заранее не готовили. Считается, что вторжение в Дагестан началось 7 августа 1999 года. Однако это не так. Сообщения о скоплении боевиков на границе начали приходить с конца июля. А первые серьезные боестолкновения между местной милицией и боевиками произошли 3 и 4 августа, когда они заняли ряд сел в Цумадинском районе.
Однако для федеральной прессы именно вторжение в Ботлих в ночь с 6 на 7 августа стало новостью. И только с 8-9. 08 1999 года появились первые репортажи с места событий. Стал складываться информационный фон.
Точно также ситуация развивалась вокруг Южной Осетии в августе 2008 года. Примерно с середины июля стали появляться первые сообщения об обстрелах российских и осетинских миротворцев, подрывах военных колон, стычках с грузинскими коллегами сотрудников юго-осетинской милиции. Однако эти сообщения проходили только в местных газетах, издающихся в Цхинвали и Владикавказе, лентах информационных агентств и СМИ, специализирующихся на кавказской тематике.
«Так как ситуация ухудшалось с каждым днем, постоянно шли доклады разведки о возможном начале вооруженного конфликта, мы пытались заинтересовать этой темой федеральные газеты, издающиеся в Москве. Даже «сливали» информацию неофициально. Но ответной реакции не было. Государственные СМИ отвечали, что политика газеты не раздувать конфликт, а частные издания прямо говорили, что пока не началась большая война, издателю это неинтересно», – говорит сотрудник пресс-службы Минобороны.
По его словам, «централизованного информационного воздействия на населения России не оказывалось. Никто за это направление не отвечал, поэтому четкой координации по подаче информации не было».
За несколько дней до начала войны в Цхинвал приехало несколько телевизионных групп российских каналов и немногочисленные журналисты федеральных изданий. Это было связано с тем, что 2 августа была объявлена массовая эвакуация жителей столицы Южной Осетии. За несколько дней до этого в Цхинвале грузинской стороной был отключен водопровод. Это и вызвало определенный интерес крупных российских СМИ.
Уже через несколько дней в Москву полетели репортажи о вооруженных столкновениях грузинских войск и югоосетинских ополченцев. Но даже опытные журналисты, неоднократно бывавшие в зоне вооруженных конфликтов, писали о локальных столкновениях. Официальные лица из МИД и Минобороны России только грозили пальчиком Тбилиси, не делая резких заявлений. Только после начала войны военное ведомство смогло взять пропаганду в свои руки. И хотя она была далека от совершенства, это был шаг вперед.
Юго-осетинские и северо-осетинские СМИ также пытались не раздувать предстоящий конфликт. Руководители обоих братских республик убеждали журналистов и население, что «все обойдется».
Главная государственная газета «Южная Осетия» в первых числах августа опубликовала отчет о прошедшей во Владикавказе пресс-конференции президента республики Эдуарда Кокойты. Отвечая на вопросы североосетинских и федеральных журналистов, Кокойты заявил, что войны не будет, дальше провокаций дело не пойдет. Он сказал, что республика располагает всем необходимым для того, чтобы защищаться. Вот такими заявлениями власть и СМИ успокаивали население, – рассказывает журналист Мурат Габараев.
Именно в тот день, когда проходила встреча с журналистами, части грузинской армии уже захватили господствующие высоты в районе осетинского селения Сарабук и обстреливали Цхинвал из артиллерийских орудий. Какойты мало того, что промолчал об этом, но заметно раздражался, когда его спрашивали о накаленной ситуации, предпочитая не отвечать на такие вопросы.
После захвата высот осетинские ополченцы и силовые структуры еще несколько дней выбивали из Сарабука противника. Об этих боях в местной прессе тоже не было написано ни строчки.
Власти и СМИ не готовили народ к предстоящей войне, хотя знали вооруженного столкновения не избежать. В результате этого основная часть жителей оказалась деморализованной. Люди были в панике, просто не знали что делать, – добавляет Габараев.
Такой же «режим радиомолчания» царил и в северо-осетинских СМИ. Только после непосредственного нападения на Цхинвал, расстрела спящего города из систем залпового огня и артиллерии, североосетинские журналисты, работающие на федеральные СМИ, прорвали информационную блокаду вокруг войны в Южной Осетии.
Грузинская сторона подошла к подготовке вторжения более ответственно. Примерно с 2006 – 2007 годов риторика СМИ Грузии в отношении отложенных территорий (Абхазия и Южная Осетия) практически незаметно меняется. В центральных газетах, а также в электронных СМИ начинает появляться информация, что «армия Джорджии сильна как никогда», а Россия «находится в процессе реформирования Вооруженных сил» и повлиять на ситуацию не может. Примерно в это же время происходит резкое ослабление группировки ВС в Чечне, и вообще в Южном военном округе. Параллельно в грузинской прессе проходят репортажи о «новой армии, строительству которой помогают инструктора из НАТО».
После воцарения на царстве министра обороны Анатолия Сердюкова, материалы грузинских СМИ, описывающих сравнение российской и грузинской армий, становятся практически ежедневными. В пользу, конечно, грузинской армии. Этот поток информации шел практически во всех СМИ. Прямой цитаты, говорящей о возвращении военным путем отложенных территорий в состав Грузии, найти не удалось.
«Предвоенная информационная политика Тбилиси была калькой, списанной с лекала американской информационной войны в угрожаемый период. Нагнетание в теле, радио и печатных СМИ превосходства своей армии над ВС вероятного противника. Блокирование спутниковых каналов ТВ, которые могли бы дать иную точку зрения. При этом создание имиджа непобедимости своих ВС, которые должны решить проблему территорий», – говорит один из авторов грузинской пиар-компании, бывший советский офицер.
По его словам, «во время заключения контракта с двумя крупными западными рекламными агентствами, им прямо говорилось, что мы нападем первыми, но мировые СМИ должны быть на нашей стороне».
Именно эти агентства, в соответствии с контрактом, снабжали западные ТВ СМИ видеокадрами, снятыми заранее. По некоторым данным, Тбилиси истратил на эти связи порядка 120 миллионов долларов.
Грузия явно готовилась к войне. Но «просчитать» ходы противника в России не мог никто. И выводов из чеченской кампании сделано не было.
«В России не было, нет и не предвидится создание единого органа, который мог бы координировать деятельность всех министерств в случае подготовки к военным действиям. Каждая пресс-служба работает сама по себе с главной задачей – не допустить утечки информации. Есть такой синдром секретарши – не допускать до тела начальника никого постороннего без четкого распоряжения. Такой синдром есть у всех российских пресс-служб. Я несколько раз предлагал создать координирующую структуру на базе Совета Безопасности, но руководство считает это ненужной тратой времени и сил. Мнение людей, имидж власти им неинтересен», – рассказал автору сотрудник аппарата Совбеза, который профессионально готовился к ведению информационной войны с противником еще в советском военном училище.
Ситуация практически не изменилась и сегодня. Специальные структуры, которые отвечали за информационную подготовку к локальным вооруженным конфликтам в Минобороне или Совбезе не созданы. Фактически, уроки юго-осетинской кампании также не учтены. Не разработаны и средства противодействия пропаганде вероятного противника.
Когда российские военные уже заканчивали кампанию 2008 года, никакой пропаганды особенно и не требовалось – большинство граждан действия армии и руководства страны поддержали. Но ведь и грузины долго поддерживали своего лидера. И прежде всего из-за грамотной военной пропаганды. Возможно, поэтому Россию год никто и не слушал…