Александр Иванович Казинцев в представлении не нуждается: это – известный публицист, бессменный автор и сотрудник журнала «Наш современник», создатель нескольких книг.
О последней из них далее и пойдёт речь. Работа над ней велась более 4-х лет, отдельными главами она выходила всё в том же «…Современнике». Об актуальности новой книги Казинцева и говорить не приходится: кажется, само Время на наших глазах пишет для неё новую главу – «Арабские революции 2011 года».
Название книги отсылает сразу к нескольким значимым философским и публицистическим трудам, созданным в разное время и в разных странах – в Испании и в России. Прежде всего, это «Восстание масс» крупного мыслителя ХХ века Хосе Ортеги-и-Гассета, непримиримого врага и беспощадного критика духовной ограниченности, пошлости и самодовольства, свойственных так называемым «людям-массам» – к которым, увы, относятся нынешние «властители дум» и власть предержащие. После Ортеги, певца «аристократии духа» и героического творческого порыва, тотчас вспоминаются Федор Достоевский с его «Дневником писателя» и сам Александр Казинцев – точнее, написанная им книга «Россия над бездной. Дневник современника. 1991 – 1996».
Содержание же «Возвращения масс» заставляет привести ещё одно славное и хорошо известное в русском мире имя – имя замечательного философа Александра Панарина, которое, кстати, неоднократно встречается на страницах обсуждаемой нами книги; прежде всего, хочется вспомнить последнюю большую работу Александра Сергеевича – «Стратегическая нестабильность в ХХI веке», вышедшую уже после его смерти.
Сразу же оговорим смысл ключевого понятия, используемого автором книги: под массами он подразумевает стихийную, «онтологическую» силу, извечно противостоящую власти.
В идейно-политическом плане автор книги позиционирует себя как сторонник сильной государственной власти. Потому что, во-первых, является патриотом (по собственному свидетельству); во-вторых – традиционалистом, в-третьих – «бюджетником», то есть человеком, живущим на «тощую рублевую зарплату».
При этом Казинцев – отнюдь не рыцарь большевизма: большевизм он рассматривает как «древний хилиастический соблазн», за который Россия заплатила страшную цену. Думаю, что автора книги можно обозначить как левого национал-демократа. Большую роль в его формировании сыграли «гуманистические устремления» 1968 года.
***
«Возвращение масс» состоит из четырёх частей.
В первой из них Казинцев обращается к глобальной истории «нулевых» и формулирует один из главных тезисов своей книги: правительства мира не в состоянии справиться с ключевыми проблемами, будь то проблема безработицы, торгового дефицита, инфляции или же угроза потери национальной идентичности из-за наплыва мигрантов. Бессилие власти – характерная черта нашего времени. И если мы хотим добиться решения этих и других проблем, то нам надо действовать самим – выходить на политическую сцену и брать свою судьбу в собственные руки: «Не получается у правителей? Не хотят? Не знают? Не могут? Что ж, придётся попробовать народам».
При этом в 90-е годы казалось, что восторжествовала убийственно-скучная по своей внутренней сути концепция Фрэнсиса Фукуямы. История, в соответствии с идейным посылом обамериканившегося японца, действительно «кончилась». К власти пришли неолибералы и, одновременно, социал-дарвинисты, проповедники «шоковой терапии», господства «сильных», которые осуществили тотальный отказ от социальной политики и трудовой солидарности. Во всех уголках планеты усиливалось (и усиливается до сих пор) социальное неравенство, превосходящее всякую разумную меру, формировалось (и формируется) чудовищно несправедливое общество – общество, где «всё достаётся победителю» – финансовому спекулянту или же клептократ-коррупционеру. Однако в начале 2000-х массы на историческую арену вернулись – да ещё как! – в мире происходит беспрецедентное по масштабу пробуждение их политической активности. И это, наблюдаемое сейчас во всех уголках планеты, возвращение масс, «конец истории» отменяет: «строй распался, взбунтовавшиеся народы разошлись каждый в свою сторону, туда, куда изначально определил их Господь Бог».
Заслуживает внимания отнюдь не бесспорная, но имеющая серьёзные основания концепция политических циклов ХХ века, выдвигаемая автором книги.
***
Вторую часть Казинцев посвятил «вставанию с колен» исламского мира, отметив, что в «однополярном мире мусульманское сообщество … – центр формирования глобального ответа на американский и – шире – западный вызов».
Отметим, что Казинцев пишет об исламе отнюдь не из-за сочувствия исламистам. Мусульманский мир привлекает его своей стойкостью: «Он сражается в Ираке и Афганистане, в Ливане он отразил агрессию, в Иране – не допустил ее». Кроме того, «Этот полуторамиллиардный человеческий муравейник поразительно свободен, искренен, выразителен в реакциях на происходящее», что составляет ощутимый контраст с «мёртвым молчанием России».
В то же время автор книги хорошо видит отрицательные черты мусульманской «массы», для которой стало чуть ли не традицией наказывать за чужие «прегрешения» тех, кто приехал, чтобы взвалить на себя бремя помощи местным беднякам. Он признаёт, что эта не лучшая особенность восточного менталитета затрудняет сотрудничество с приверженцами ислама даже для тех, кто искренне желает сближения с ними. Кроме того, мусульманское сообщество (умма) фактически наложило запрет на любое негативное упоминание об исламе, даже если оно согласуется с историческими фактами. При этом сами имамы не сдерживают себя, говоря о западных «крестоносцах».
Автор книги по-рыцарски полагает, что правда, какой бы она ни была, навредить не может, но она должна быть взаимной, а не представлять собой одностороннее идеологическое разоружение христианства. Абсолютно справедлив вывод, к которому приходит Казинцев: «…почувствовав свою силу, мусульманская улица перешла в наступление, которое нелегко будет остановить на границе, где начинается несправедливость уже по отношению к христианству. И не только западному».
В качестве примера «возвращения масс» автор книги не рассматривает исключительно противостояние народа и власти. Как к характерному явлению нашего времени, он обращается к коллизии «массы против масс». Эта коллизия разыгрывается на Ближнем Востоке, в странах Южной и Северной Америки, да и, очевидно, в Европе (конфликт «мигрантов» с «коренными народами»).
В рамках «восточной темы» целую главу Казинцев посвящает нынешнему президенту Ирана Махмуду Ахмадинежаду, пытаясь в какой-то степени выправить тот негативный перекос, который характерен для российских СМИ при освещении этой непростой политической фигуры. Вместо биографии террориста он видит «типичный путь «технаря», который на следующем этапе превращается в технократа». Казинцев старается показать, что Ахмадинежад, выходец из низов, «принципиально сохраняет связь с простыми людьми». С его точки зрения, иранский президент является подлинным народным лидером современности, вожаком породивших его самого масс.
В отношении Ирана с его «ядерным досье» и санкций, к нему применяемых, автор книги пишет: «Маленькими шажками, но с устрашающей последовательностью мир приближается к большой войне». Эта мысль, зафиксированная на бумаге в июле 2007 года, до сих пор весьма актуальна; с ней трудно не согласиться. В качестве своего рода «репетиции» «большой войны» с Ираном следует рассматривать нынешние действия Запада и его союзников из нефтедобывающих монархий Персидского залива по отношению к Ливии. А массированные бомбардировки Ирана могут состояться тогда, когда США эвакуируют свою 47-тысячную группировку из Ирака (это должно произойти к концу 2011 года) и хотя бы частично выведут свои войска из Афганистана.
В связи с гипотетической «ядерной угрозой» со стороны Ирана не могу не высказать следующие соображения. Эта страна, по данным на апрель 2011-го, располагала3119 кггексафторида урана со степенью обогащения до 5% по урану-235, который для создания атомного оружия никак не годится. Имелось у Ирана и44 кгурана, обогащённого примерно до 20%. Этот уровень достаточен только для создания ядерного топлива, необходимого для работы Тегеранского исследовательского ядерного реактора.
Ядерное же оружие требует почти 90%-го уровня обогащения урана, что, в свою очередь, ставит перед иранскими специалистами весьма непростые технические задачи, решить которые и на деле освоить достижения тех же США 70-летней давности они пока что не в состоянии. Во-первых, им нужно время (по-видимому, несколько лет) для принципиального достижения 90%-го уровня обогащения урана и получения соответствующих промышленных технологий, затем – срок для выработки как минимум целых50 кгурана оружейного качества, которые, по оценкам специалистов, потребуются Ирану для изготовления только одного, первого, ядерного боезаряда. Кроме того, иранским ученым необходимо будет решить проблему металлизации этого самого высокообогащённого урана, без чего при создании ядерных боеголовок просто не обойтись, собственно смонтировать хотя бы одну ядерную боеголовку и установить её на то или иное средство доставки.
Конечно, Иран мог бы попытаться сделать не урановую, а плутониевую бомбу, но проблема в том, что реакторов для наработки плутония у наследников персидских царей пока нет. Ядерный реактор на тяжелой воде в городе Арак, который теоретически будет способен нарабатывать до 9 – 14 кгплутония в год, только планируется построить в течение 2 – 3 лет, причём далеко не факт, в силу разнообразных причин, что это Ирану вообще удастся. Таким образом, в настоящее время «атомная угроза» со стороны Тегерана – классическая «страшилка» для публики, типичный политический миф; для любого человека, хотя бы немного знакомого с ядерной физикой и данными по «ядерной программе» «страны аятолл»[1] идея, что если не сегодня, так завтра Иран станет державой, оснащённой атомными бомбами (каковой уже с 1998 года является страна с весьма сомнительным настоящим и ещё более сомнительным будущим – Пакистан), выглядит смехотворной.
Даже «пороговым» государством, т.е. страной, способной создать ядерное оружие, но не имеющей оного (как, например, Япония) Иран пока что не стал.
Проблема не в мифическом «атоме». Иран – «восходящая держава», динамично развивающийся и набирающий всё большую мощь конкурент и соперник Запада и нефтедобывающих стран Аравийского полуострова (оказывавших, до иракской войны, мощную поддержку террористам, действующим у нас на Кавказе) в деле геополитического контроля над важнейшим по добыче энергоресурсов регионом планеты. Именно это, по-видимому, всё же приведёт к «превентивным» авиаракетным ударам последних по Ирану, целью которых станет разрушение его растущего военно-экономического потенциала[2].
Для этой цели союзники дождутся благоприятного момента, найдут предлог, которых в отношении Ирана всегда можно обнаружить предостаточно, и – ударят. Полковник Каддафи для США был гораздо более приемлем и «неприкосновен», нежели иранские рахбар, президент и т.д. Однако вспомним приведенное Казинцевым высказывание известного американского стратега Збигнева Бжезинского: «…Применение силового варианта против Ирана будет означать конец глобального господства США».
***
На страницах своей книги Казинцев приводит массу интереснейших оценок и фактов, касающихся самых разнообразных явлений, событий, происходящих в нашей стране и в мире. Так, например, он пишет о том, что инициатором трагического марша на Грозный в 1994 года был печально известный министр Андрей Козырев, который как-то, вернувшись из Вашингтона, сообщил Ельцину, что американский президент Клинтон выразил недовольство хаосом в Чечне, и тот «взял под козырёк»: воспринял это как указание к действию. Или, о чём у нас как-то не говорят: «чемпионом мира» по нефтяным запасам является не ваххабитская Саудовская Аравия (264 млрд баррелей нефти по данным к октябрю 2007 года), а Венесуэла (316 млрд).
В третьей части «Возвращения масс» говорится о «пылающем континенте» – Латинской Америке, где началось «изживание неолиберализма» и где за последние 10 лет свои посты потеряли свыше дюжины президентов.
Очень показательны и полезны страницы, посвящённые Аргентине. Её жители создают структуры общественной солидарности, т.е. гражданского общества, которое их защищает, собирает воедино, помогает выстоять в условиях деградации государства и кризиса экономики. В ситуации дефолта, весьма схожей с той, в которой в 1998 году оказалась Россия, аргентинцы «вымели» не справившегося с кризисом президента де ла Руа из столицы. Чтобы ускользнуть от разъярённой толпы, ему пришлось воспользоваться вертолётом. Дефолт Аргентине «подарили» правители-неолибералы, но 20 декабря 2001 года, через неделю после того, как люди вышли на улицы, их «у руля» не стало. В России же в это время происходила «путинская стабилизация»: цены на сырьё на мировых рынках существенно выросли, и власть предержащие кое-какую копеечку из государственных барышей «кинули» на нужды страны. Этим их действия сильно отличались от действий администрации Ельцина, которая, по всей видимости, разворовывала всё, что только можно было разворовать.
***
России посвящена последняя по месту, но первая по своему значению часть книги. Действительно, одна эта часть составляет чуть ли не половину всего рассматриваемого нами издания.
Говоря о России, Казинцев прежде всего анализирует коллизии Августовского конфликта 2008 года и отмечает значение в современном мире информационных войн: «образы обладают куда более сокрушительной силой, чем оружие». Увы, показательной в плане ведения именно информационной войны победа российских войск в Южной Осетии не была, хотя «после того как элитные части грузин были перемолоты под Цхинвалом, их армия рассыпалась».
Автор книги приводит вопиющие факты: за 7 лет (2000 – 2007 гг.) военная авиация России получила только 3 (!!!) новых самолёта, тогда как даже в ельцинское время – с 1992 по 1999 гг. в ней появилось до 100 различных машин. Денег на оборону, видимо, «не хватало», тогда как на скупку бумаг печально знаменитого фонда Fannie Mae, капитализация которого в 2008-ом упала на 90%, находились десятки миллиардов (!!!) долларов. Да и сейчас, когда, казалось бы, средства выделяются, дела идут не ахти: в прошлом году оборонный заказ был выполнен лишь на провальные, учитывая техническое состояние нашей армии, 30%. Как справедливо пишет Казинцев, в сухом остатке остаются слова – «великодержавная риторика».
Весьма интересна высказываемая Казинцевым историософская мысль о том, что русские с людьми Запада – как братья Каин и Авель: «Жизненный путь, само поведение одного кажется другому вызовом, обличающим неправильность и неправедность его собственного пути».
Что же касается зависимости от Запада и связей с ним «нашей» «элиты» (собственность, банковские счета, семьи, карьера), то автор книги приводит следующие цифры: только в фешенебельных кварталах Лондона проживает 250 тыс. «русскоязычных», которые вывезли на Запад 280 млрд долларов. А на долю «дорогих россиян» приходится 11% средств развивающихся стран, хранящихся за границей, тогда как доля, скажем, Китая – 6,3%, Саудовской Аравии – 4,4%. И это при том, что данных средств у Китая и у ваххабитского государства намного больше, чем у России: у Китая – в абсолютном выражении, а у Саудовской Аравии – на душу населения.
Автор книги резонно полагает, что Москва по-прежнему нацелена на интеграцию в общеевропейскую элиту. Но, в отличие от горбачёвских и особенно ельцинских времен, московскую элиту не устраивает положение «бедной родственницы», она хочет большего – равноправного сотрудничества. Хотя очевидно (но только не для представителей «элиты»!), что равноправными партнёрами для того же Запада могут быть лишь те, кто является носителями суверенного и подкреплённого политико-экономической мощью национально-государственного проекта.
Казинцев – за то, чтобы Россия приняла на себя роль предводительницы непокорных (по отношению к Западу и прежде всего к США) стран и народов. Но с этим согласиться – нельзя. Объективно ресурсов на то, чтобы играть подобную роль, у России нет. Вопрос сейчас стоит не о «борьбе с Западом», или, скажем, с «мировым терроризмом» и тому подобных «глобальных проектах», а о стратегическом выживании нашей страны – то есть о самом существовании её не в кратко- и среднесрочной перспективе (25 – 30 лет), а в бóльшие исторические сроки. Сил слишком мало, и тратить их нужно оптимально – мирно вновь объединяя земли российской цивилизации и создавая единое экономическое, информационное, культурно-образовательное, оборонительное, и, в конечном итоге, политическое пространство в составе собственно России, Белоруссии, Приднестровья, Казахстана и Украины – видимо, без западных областей последней.
В связи же с избирательными кампаниями в нашей стране Казинцев резюмирует: конфликтный потенциал в обществе нарастает, «Кремлю придётся считаться с настроениями людей. Будь активен – и у тебя появится шанс добиться удовлетворения своих интересов». И это уже происходит: вспомним хотя бы про Манежную площадь в декабре 2010 года: события на «Манежке» заставили власти выполнить свои прямые обязанности и вновь задержать (отпущенных было) правоохранительными органами распоясавшихся мерзавцев.
***
Важнейшая глава «российской» части книги – глава о русском национальном движении. Её можно назвать кульминацией анализируемой нами работы. Это – самая обширная глава книги, по своему объёму она сопоставима с её «латиноамериканской» и «исламской» частями.
Казинцев считает, что Кавказ и собственно Россия – две разных цивилизации, различающиеся по «своим фундаментальным принципам, способам самоорганизации и типам самосознания». С моей точки зрения, Кавказ в целом и Северный Кавказ в частности – это часть лимитрофной (межцивилизационной) зоны, лежащей между российской цивилизацией, российским «большим пространством» и цивилизацией, «большим пространством» «коренного» мусульманского мира – Афразией. В то же время, Россия с Афразией – это не только разные цивилизации, но и части двух совершенно разных метацивилизаций; назовём их «метацивилизацией Севера» и «метацивилизацией Юга». Соответственно, Большой Кавказ является одной из областей «Великого Лимитрофа», разделяющего (но и, одновременно, соединяющего) эти метацивилизации.
В связи с национальными проблемами российского общества Казинцев пишет о необходимости признать государствообразующий статус русского народа и закрепить его в конституции. Это – весьма разумное предложение, которое не должно остаться лишь пожеланием автора. Вывод, следующий из достаточно печального опыта современной России, справедлив и закономерен: «…нужно другое государство, основанное на началах подлинной демократии, которая предполагает учет интересов большинства». Не менее справедлива и другая мысль автора: существование России возможно только в том формате, в каком она возникла и столетиями крепла и расширялась – как государство русского народа. И тех народов, которые присоединились к нему».
В заключение автор стремится развенчать российскую «веру в чудесное»: «пора окончательно избавиться от патерналистских иллюзий и начать своими руками обустраивать Россию. Иного решения не существует».
Подчеркнём ещё раз: печаль, которую в своей книге выражает Александр Иванович Казинцев – именно о России, а не о других континентах. В целом, весь его труд, в том числе – его «мусульманская» и «латиноамериканская» части, представляет собой талантливое, хорошо аргументированное и литературно оформленное послание национальному большинству страны, то есть, прежде всего – представителям русского народа. Это призыв бороться за свои права, создавать гражданское общество, самим управлять своей страной и своей судьбой – как это делают или же пытаются делать многие другие народы. Это – призыв к национальной демократии. Хотелось бы, чтобы этому призыву у нас в стране прислушались.
[1] Где, кстати, в отличие от некоторых других стран этого взрывоопасного региона, действуют, хотя и не бесконтрольно, инспекторы МАГАТЭ.
[2] Пример как минимум на порядок менее важной для Запада (и «заливников») Ливии, кстати, на два порядка ему более «послушной», чем Тегеран – прямо перед глазами.