От университетской группы Terra America. 20 декабря 2012 года, в 18.00, на философском факультете МГУ им. М.В. Ломоносова состоится третий семинар нашей философской группы из цикла «Америка: возвращение идеального». Тема семинара – «Прогрессизм после прогресса». Мы обсудим, в частности, вопрос, сохраняет ли «прогресс» какое-либо объективное измерение, или же представление о его наличии или отсутствии полностью зависит от частного, партийного или национального, взгляда на историю. Постоянный автор Terra America историк Борис Соколов считает, что XXI век станет свидетелем состязания различных и даже альтернативных представлений о прогрессе, которые найдут свое выражение в идеологии различных партий. Весь вопрос в том, что можно ли обеспечить общественный прогресс, если придерживаться при этом противоположных точек зрения относительно того, чем прогресс является.
* * *
Еще в XIX веке понятие «прогресс» больших споров не вызывало.
Большинство тех, кто данное понятие использовал, мыслил в категориях однолинейных и эволюционистских. Прогресс связывали прежде всего с научно-техническими достижениями. Изобретение электричества, а потом радио, разного рода двигателей, синтез все новых химических веществ, полезных для тех или иных нужд человека, в том числе динамита, все более глубокое проникновение в тайны строения атома, казалось бы, убеждали самых неисправимых скептиков, что уже недалеко то время, когда человечество будет господствовать над природой и построит на земле процветающее и счастливое общество.
Схожим образом понимался прогресс и в общественной сфере. Философы, социологи, социальные антропологи, историки, экономисты были убеждены, что человечество неуклонно движется к свободе и счастью. Неудивительно, что большую популярность приобрели разного рода социалистические и коммунистические теории, обещавшие либо создание государства социального благоденствия, где пропасть между богатыми и бедными будет если не преодолена, то максимально уменьшена благодаря масштабным социальным выплатам со стороны государства, либо построение безгосударственного коммунистического общества на всей Земле, где все будут получать по потребностям, а отдавать обществу по способностям.
Однако XX век основательно подорвал веру в прогресс. Стало ясно вдруг, что новейшие научно-технические изобретения могут использоваться как во благо, так и во вред человеку. Так, немецкий химик Фриц Габер, получивший Нобелевскую премию за изобретение промышленного синтеза аммиака, необходимого для производства удобрений и взрывчатки, печально прославился также изобретением боевых отравляющих веществ, впервые примененных Германией в Первую мировую войну.
Две мировых войны, в конце второй из которых было изобретено и единственный раз применено атомное оружие, а также произошли многочисленные случаи геноцида, очень многих заставили разочароваться в идее прогресса «после Освенцима». Крах коммунистического эксперимента, проводившегося в СССР и в ряде других стран, поставил под сомнение достижимость «светлого будущего». Развитие генной инженерии и появление технологий клонирования животных и человека сделал актуальным вопрос о пределах вмешательства в природу человека.
Сознание того, что после Второй мировой войны Третья мировая была предотвращена только благодаря «равновесию страха», основанному на паритете ракетно-термоядерных потенциалов двух сверхдержав, также побудило людей задуматься о пути, по которому движется человечество.
Ведь любое определение прогресса предполагает, что человечество движется к какой-то определенной цели, то есть его развитие телеологично. Конечной целью может быть, например, построение коммунистического общества или Второе пришествие (что в сущности одно и то же). Прежде большинство сходилось на том, что цель развития человечества – свобода и счастье. Правда, любая цель, очевидно, имеет свое значение только тогда, когда она до конца недостижима. Иначе с достижением цели развитие прекращается...
Но опыт XX и начала XXI века показал, что и свободу, и счастье каждый человек понимает по-своему, причем свобода далеко не всегда приносит счастье. Теперь все большая часть человечества начинает понимать, что и жизненные цели, и представления о счастье – различны у различных людей, и их невозможно свести к какому-то общему знаменателю. Отсюда неизбежно следует вывод о том, что какого-то общего для всех определения прогресса придумать невозможно. Это понятие оказывается различным для разных людей, эпох, государств, обществ. Точно так же нет единого понятия счастья для всех людей на Земле, и поэтому нельзя вывести понятие счастья для конкретного народа или государства.
По поводу абсолютно счастливого человека в свое время замечательно высказались братья Стругацкие. Напомню, что начинали они со вполне соцреалистической и оптимистической повести «Возвращение. Полдень, XXII век», опубликованной в 1962 году и рисовавшей светлое коммунистическое будущее, вполне в духе провозглашенного Никитой Хрущевым ускоренного создания коммунистического общества за 20 лет. В этом коммунистическом «мире Полудня», фигурировавшем потом и в других произведениях Стругацких, жить было уютно и интересно. Однако уже в 1965 году в «сказке для научных сотрудников младшего возраста» «Понедельник начинается в субботу» появляется «абсолютно счастливый человек» – «кадавр», удовлетворяющий все свои материальные потребности. Эксперимент по созданию этого «исполина духа» – Идеального Потребителя – проводят не в лаборатории, а на полигоне, и он едва не кончается вселенской катастрофой, поскольку Идеальный Потребитель пытается свернуть, «приватизировать» пространство, и его приходится срочно уничтожить.
Уже тогда братья Стругацкие были скептически настроены по поводу возможности построения коммунистического общества, которое даже в самых реалистических фантазиях очень мало отличалась от реально существующего западного «общества потребления». Идею Стругацких оригинально развил уже в постсоветской России Владимир Сорокин в романе «Голубое сало». Там в финале Сталин из альтернативной истории, поглощая весь запас «голубого сала» – вещества, которое вырабатывают клоны писателей-гениев в процессе творчества, обретает невиданный творческий потенциал, и его мозг разрастается до размеров Вселенной, уничтожая ее. Так писатель дает нам понять, что удовлетворение всех интеллектуально-творческих потребностей человечества должно быть столь же разрушительным и катастрофичным, как и удовлетворение всех его материальных потребностей.
* * *
Сегодня понятие «прогресс» давно уже утратило прежнюю определенность и однозначность. Разные политические партии и идеологи зачастую понимают под прогрессом прямо противоположные вещи.
Так, в демократических странах левые и левоцентристские партии выступают за увеличение социальной роли государства и усиление его контроля над экономикой, именно в этом видя общественный прогресс.
Напротив, правые и правоцентристские партии видят прогресс в том, чтобы вмешательство государства в экономику уменьшалось, а граждане получали больше возможностей для самостоятельного приложения своих сил. Одни партии считают, что прогресс заключается в переменах, выражающихся в глубоких социальных реформах, а другие считают прогрессом сохранение стабильности и воспроизводство общества лишь с умеренной и постепенной его модернизацией.
Левое крыло демократов и президента Барака Обаму, наверное, можно назвать прогрессистами в том смысле, какой обычно вкладывают в это слово левоцентристские партии, но при этом их оппоненты из республиканской партии также считают себя сторонниками прогресса, вкладывая в это понятие противоположный смысл.
Поскольку в реальной политической практике и те, и другие партии рано или поздно сменяют друг друга в данной конкретной стране, то прогресс и в том, и в другом направлении оказывается весьма ограничен, и, в результате, не выходит за определенные рамки. В этом случае получается, что результирующей политического развития является застой, поскольку оба вида прогресса уравновешивают друг друга.
В действительности какое-то позитивное развитие в демократических обществах все же наблюдается, иначе нам пришлось бы признать весь демократический мир миром застоя. Прогрессом, наверное, можно считать взаимодействие и борьбу двух противоположных представлений о прогрессе, что заставляет общество меняться и двигаться в каком-то результирующем направлении. По всей вероятности, в результате борьбы двух противоположных понятий о прогрессе происходит рост экономики и повышается уровень жизни населения. Но если это так, то выходит, что прогресс носит грубо материальный, экономический характер и достигается, в том числе, не только благодаря политической деятельности, но и, возможно, в еще большей степени, благодаря появлению новых, более дешевых и эффективных технологий.
Однако такой чисто материальный прогресс не устраивает значительную часть общества, в том числе защитников окружающей среды. С точки зрения экологов, прогрессом является не количество материальных и духовных благ, находящихся в распоряжении человека, а улучшение среды его обитания. Отсюда – появление многочисленных концепций «устойчивого развития».
Проблема, однако, заключается в том, что рыночная экономика может развиваться только в условиях наращивания производства и потребления и максимизации прибыли. Она не содержит в себе механизмов, поощряющих сохранение окружающей среды или, например, стимулирующих благотворительность. Конечно, определенные стимулы в виде штрафов за загрязнение окружающей среды или освобождения от налогов средств, направляемых на благотворительные цели, в законодательстве большинства государств имеются, но они отнюдь не перекрывают главный механизм развития в виде стремления субъектов экономической деятельности к получению максимальной прибыли.
* * *
Еще сложнее определить, что считать прогрессом применительно к отдельно взятой человеческой личности. Одни философы полагают, что прогрессом следует считать приобретение человеком новых знаний и навыков. Однако насчет того, приобретение каких именно знаний следует считать прогрессом, мнения разнятся. Как правило, выделяются «правильные» знания, приобретение которых приветствуется, в противоположность «дурным» знаниям и навыкам, которые, например, помогают при совершении преступлений. Но, опять-таки, в природе нет «хороших» и «плохих» знаний, поскольку одни и те же знания можно использовать как во благо, так и во вред человечеству. Вспомним банальный пример с атомной энергией.
Другие философы на первый план ставят нравственное совершенствование, но при этом само это совершенствование понимают по-разному в зависимости от религии, философского направления и идеологии. Так что и здесь единодушия достигнуть не удается. Что же касается науки, с которой мы начали данную статью, то научно-технический прогресс сегодня оказывается определить труднее, чем когда-либо прежде.
С одной стороны, перед ученым встает нравственный выбор, надо ли продолжать эксперименты и исследования, результаты которых грозят человечеству бедствиями и даже полным уничтожением. Исторический опыт тут свидетельствует, что всегда находились ученые, которые в итоге завершали рискованные эксперименты и исследования даже тогда, когда их коллеги отказывались от их проведения по этическим соображениям. И дело было не только в материальной заинтересованности, но и в вечном стремлении настоящих ученых к творческому поиску, а также в осознании, что «плохие» исследования рано или поздно все равно кто-нибудь осуществит.
С другой стороны, информационный взрыв, начавшийся после Второй мировой войны, во многом изменил природу и принципы научного знания. Объем научно-технической информации сегодня столь велик, что ученые вынуждены ограничиваться исследованием некоторых частных проблем, поскольку только в этом случае они могут надеяться переработать достаточный объем информации для получения новых научных результатов. При этом в большинстве случаев решение частных научных задач имеет также и прикладной характер, предполагая разработку соответствующих новых технологий. Новые же теории общего уровня, вроде теории относительности Эйнштейна, теперь имеют мало шансов появиться на свет, поскольку их оказывается практически невозможно верифицировать.
Таким образом, прогресс в науке сводится к прогрессу в решении частных научных задач и к разработке новых технологий, причем относительно технологий нельзя с уверенностью заранее сказать, окажутся ли они действительно полезными или принесут вред.
* * *
Подводя итог, следует отметить, что мы живем в мире, где сосуществует и сложным образом взаимодействует великое множество различных представлений о прогрессе.
Утратив однозначность и определенность, прогресс превратился в некую результирующую различных представлений о нем на уровне индивидуумов, социальных групп, партий, народов и т. д. Чем труднее становится выявить, в чем же заключается прогресс в той или иной сфере человеческой деятельности, тем легче различные понимания прогресса превращаются в идеологические мифы.