Terra America

От редакции. Только что закончившаяся динамичная президентская кампания в России характеризовалась, помимо всего прочего, невиданным за последние годы использованием грязных предвыборных технологий. Среди них – и простая дезинформация, и намеренное введение в заблуждение, и диффамация, или, говоря по-русски, клевета, распространяемая в средствах массовой информации. Этому отчасти способствовала либерализация отечественного законодательства: статья 129 УК, предусматривавшая относительно суровое наказание за клевету, с декабря прошлого года признана утратившей силу. А как обстоят дела с правовым регулированием клеветы – в том числе и в рамках предвыборных кампаний – в Соединенных Штатах Америки? В этом разбирался заведующий отделом интеллектуальных расследований Terra America  Кирилл Бенедиктов.

***

Как «выбить из седла»

20 сентября 2011 года Crown Publishing Group, дочернее подразделение издательства Random House, опубликовало книгу писателя и журналиста Джо Макгиннеса «Мошенница: в поисках настоящей Сары Пэйлин» (The Rogue: Searching for the Real Sarah Palin). Макгиннес, прославившийся как автор документальных бестселлеров, посвященных видным политическим деятелям США (наиболее известны его книги «Продавая президента» о Никсоне и «Последний брат: взлет и падение Тедди Кеннеди») посвятил свое новое исследование малоизвестным страницам биографии бывшего губернатора Аляски. Название книги стало парафразой мемуаров самой Пэйлин, «Going Rogue: An American Life», которые увидели свет годом раньше.

К тому времени бывший губернатор Аляски Сара Пэйлин считалась одним из вероятных участников президентской гонки от Республиканской партии. Она пользовалась поддержкой консервативного движения «Чаепитие», была любимицей еврейского лобби США и в интервью каналу АВС утверждала, что «пришло время женщине стать президентом Соединенных Штатов».

Макгиннес подошел к делу очень тщательно: еще в мае 2010 года он снял дом рядом с домом семьи Пэйлин в г. Василла и прожил на Аляске все лето, кропотливо собирая все слухи и сплетни о личной жизни бывшего губернатора.  Несмотря на то, что Пэйлин, как принято считать, пользовалась любовью и уважением своих земляков, недостатка в информаторах Макгиннес не испытывал. В результате его бесед с жителями Василлы биография Пэйлин обогатилась целым рядом весьма пикантных подробностей. Читатели книги узнали, что кандидат на пост вице-президента от Республиканской партии на выборах 2008 года изменяла собственному мужу с его бизнес-партнером, употребляла кокаин и занималась сексом с известным баскетболистом Гленом Райсом, когда работала спортивным корреспондентом (это, правда, происходило еще до замужества Пэйлин).  Макгиннес также намекал, что Сара Пэйлин, возможно, не является биологической матерью своего младшего сына, Трига (страдающего синдромом Дауна) – Триг, якобы, был внебрачным сыном ее старшей дочери, Бристол.

Неделю спустя адвокат семьи Пэйлин Джон Тимессен предупредил Макгиннеса и его издателю Майю Мавджи, что Сара Пэйлин может подать в суд на них и на издательство за «сознательную публикацию ложных сведений».  У Тимессена на руках были козыри: несколько электронных писем. В одном из этих писем сам Макгиннес откровенно заявлял: адвокаты Crown Publishing объяснили ему, что «ничего из того, что я могу цитировать, не поднимается над уровнем пустых сплетен. Доказательства всегда находятся прямо за углом, но это такой угол, за который никто не способен повернуть». Второй уликой была переписка Макгиннеса с либеральным блоггером с Аляски по имени Джесси Гриффин.  Макгиннес признавался Гриффину, что с юридической точки зрения его рукопись очень уязвима, поскольку «никто никогда не предоставлял мне документальных доказательств ни одной сенсационной истории о Саре Пэйлин». Эта переписка была выложена на сайте консервативно настроенного блоггера Эндрю Брейтбарта – правда, без объяснений, каким это образом она попала к нему в руки.

«Опубликованный материал, – писал Тимессен издателю книги, – содержит истории, которые сам г-н Макгиннес называет не более чем «пустыми сплетнями», представляющие собой беспочвенные фантазии взбудораженных личностей. И ваше издательство, и ваш автор ясно понимали, что эти утверждения были фальшивками, не имели под собой реального основания, но вы решили опубликовать их с целью навредить семье губернатора Пэйлин. Вы и г-н Макгиннес оклеветали семью Пэйлин».

Скандал вокруг книги получил сильный резонанс: один из сайтов знакомств предложил Пэйлин и ее мужу пройти тест на детекторе лжи, чтобы доказать свою «невиновность». За это бывшему губернатору Аляски предлагали миллион долларов (Пэйлин, естественно, это предложение проигнорировала). Вскоре после этого на страницах The Daily Mail появилась информация (со ссылкой на анонимные источники в окружении бывшего губернатора) о том, что советники Пэйлин  убеждены: попытка добиться выдвижения в качестве кандидата на пост президента США после выхода книги станет для нее политическим самоубийством.

В конечном итоге, 5 октября Пэйлин официально заявила о своем решении не выставлять свою кандидатуру на пост президента США от Республиканской партии. Вряд ли в этом можно винить только любителя покопаться в грязном белье Макгиннеса – серьезный удар по Пэйлин был нанесен несколько раньше. В начале января 2011 года либеральная общественность набросилась на нее после покушения на члена Конгресса США Габриэль Гиффордс. На страничке Пэйлин в Facebook округ, от которого была избрана Гиффордс, был обозначен мишенью, а саму конгрессвумен, по мнению Пэйлин, нужно было «политически уничтожить». После того, как Гиффордс была тяжело ранена, экс-губернатор Аляски сама стала мишенью для демократов. «Сара, ты счастлива сейчас?» – спрашивала в своем Твиттере звезда stand-up comedy и активная лесбиянка Кэти Гриффин. Пэйлин спешно удалила злополучную карту со своей странички, но это ей не помогло. «Сара Пэйлин отчаянно трет свои записи, как сталинист, который вырезает неугодные лица с фотографий», – тут же откликнулся знаменитый режиссер Майкл Мур. Не менее известная актриса и телеведущая Джейн Фонда написала в своем блоге: «Недостаточно того, что Сара Пэйлин стерла карту со своего сайта. Она должна нести ответственность».

У Пэйлин не выдержали нервы. Она назвала нападки на себя «кровавым наветом» (blood libel), «только разжигающим ненависть и насилие, которое они (ее противники) вроде бы осуждают». После этого на Пэйлин обрушились даже симпатизировавшие ей евреи: их явно встревожило само использование термина «кровавый навет», которым  исторически обозначают обвинения евреев в употреблении «крови христиан» в ритуальных целях. Экс-губернатору пришлось еще и принести извинения за использование этого термина, хотя сама она, как нетрудно заметить, ни на кого не клеветала.

Эти два прецедента достаточно типичны для США: политики в этой стране весьма уязвимы для клеветы, и в то же время чрезвычайно ограничены в средствах для борьбы с клеветниками. В определенном смысле они напоминают мишени в тире – «выстрелить» по ним может любой человек с улицы, не слишком рискуя получить пулю в ответ.

Выборы, выборы…

Считается, что единственным президентом США, который не критиковал своего соперника во время предвыборной кампании, был Джордж Вашингтон. На то имелись две веские причины: во-первых, Вашингтон сам не участвовал в своей предвыборной кампании, во-вторых, у него попросту не было конкурентов. Однако судьба других претендентов на высший государственный пост США была не столь безоблачной.

Выборы второго президента США (1796) прошли в атмосфере жесткой конкурентной борьбы между Джоном Адамсом и Томасом Джефферсоном. Сторонники пуританина Адамса называли Джефферсона «атеистом и палачом» (он восхищался Французской революцией), «трусом» (он не служил в армии во время Войны за независимость) и предводителем шайки головорезов, которые «ходят в лохмотьях и спят с паразитами в грязи» (он называл себя кандидатом простого народа). Однако самым «убойным» было обвинение в сексуальной связи с чернокожей рабыней и предполагаемое намерение Джефферсона легализовать проституцию, что в глазах пуритан являлось смертным грехом. Выборы 1796 г. Джефферсон проиграл, удовлетворившись постом вице-президента. Однако к следующей кампании он и его сторонники подошли уже подготовленными: Адамса обвинили в том, что он хочет отменить Конституцию и установить в стране монархию, назначив своего сына наследником. Сработала и сексуальная тема – сторонники Джефферсона обнародовали информацию о существовании двух любовниц Адамса, специально привезенных из Англии (неизвестно, соответствовала ли эта информация действительности). В результате третьим президентом США все-таки стал Джефферсон[1].

С течением времени совсем уж грязные приемы перешли в разряд запрещенных – но в основном потому, что СМИ стали больше заботиться о своей респектабельности. Клевета стала более изощренной и тонкой, но вовсе не менее эффективной. Достаточно вспомнить хотя бы знаменитое фото нынешнего президента США Б. Обамы в тюрбане, растиражированное в интернете политтехнологами из штаба Х. Клинтон в начале 2008 г. Речь идет о снимке, сделанном за два года до выборов во время посещения Обамой селения Когело в Кении, где живут его родственники по отцу. Обама имел неосторожность сфотографироваться вместе со своей приемной бабушкой, позируя фотографу в местной одежде и с тюрбаном на голове. Это фото не только было запущено людьми Клинтон в сеть – оно сопровождалось «справкой» о том, что полное имя Обамы – Барак Хусейн (это правда), и что он – мусульманин (а это уже ложь). Для большей убедительности к фотографии был подверстан снимок живого тогда Усамы Бен Ладена, голову которого тоже украшала чалма.

О действенности этого приема говорит хотя бы тот факт, что до сих пор многие искренне считают Обаму «криптомусульманином», отстаивающим интересы своих единоверцев в ущерб «единственной демократии Ближнего Востока»,

Нужно ли говорить, что никакого наказания за эту диффамацию никто не понес? Да и как это было бы возможно, если законодательство США оставляет клеветникам достаточно широкое пространство для маневра?

Жертвы Первой поправки

Американские правоведы толкуют понятие диффамации (как письменной, так и устной) как намеренное сообщение ложных сведений о том или ином лице, наносящих ущерб его репутации, какому-либо другому лицу. Лицо, которому был нанесен подобный ущерб, может подать в суд на своего обидчика и в соответствии с законом штата возместить нанесенный ущерб за исключением случаев, когда закон штата объявляет эту диффамацию, находящейся под защитой привилегии, (например, заявление, сделанное в ходе судебного разбирательства, законодательного процесса, исполнительной процедуры или административного производства обычно находится под защитой привилегии). Требование об уплате компенсации за ущерб, нанесенный дискредитирующим заявлением, ограничивает свободу слова того, кто сделал это заявление; отсюда следует, что диффамация составляет исключение из Первой поправки.

Первая поправка, ратифицированная в 1791 году, как известно, звучит так: «Конгресс не должен издавать ни одного закона, относящегося к установлению какой-либо религии или запрещающего свободное исповедание оной либо ограничивающего свободу слова или печати, либо право народа мирно собираться и обращаться к Правительству с петициями об удовлетворении жалоб».

Менее известно, что из Первой поправки есть несколько исключений: непристойность (Верховный суд отказывает ей в защите, предоставляемой Первой поправкой, вне зависимости от того, наносит ли она вред отдельным лицам, поскольку запрет на непристойность защищает «заинтересованность общества в поддержании порядка и нравственности»[2]), детская порнография, использование слов, несущих явную и конкретную угрозу (как указывал в одном из своих заключений член Верховного суда Холмс, «Самая строгая защита свободы слова не защитила бы человека, которому в театре вздумалось нарочно кричать "Пожар!", чтобы этой ложной тревогой вызвать панику»), и некоторые другие. Есть среди них и диффамация.

Казалось бы, классификация диффамации как исключения из Первой поправки, гарантирует гражданам США надежную защиту от злонамеренных клеветников. Как бы не так… В действительности же, как пишет эксперт Исследовательской службы Конгресса США по вопросам законодательства Генри Коуэн, Верховный суд предоставляет диффамации «ограниченную защиту в соответствии с Первой поправкой»[3]

Однако это еще не все. Если обычные граждане США еще могут добиться возмещения понесенного в результате клеветы ущерба, просто доказав наличие небрежности и халатности в публикации, то публичным фигурам и политикам это сделать  гораздо сложнее.

Это особенно ярко проявилось в знаменитом деле «Нью-Йорк Таймс против Салливана» (1964) ставшим прецедентом для последующих решений по делам о диффамации[4]. В итоговом решении Верховного суда говорилось: «Пресса не подлежит осуждению за ошибочное освещение факта, касающегося общественного поведения определенных общественных деятелей, так как допустить возмещение убытка в таких случаях значило бы создать атмосферу страха и робости в прессе... Прессе нужно здоровое «жизненное пространство» для добросовестной ошибки». Тем самым Верховный суд сформулировал правило, согласно которому должностные лица не вправе требовать возмещения ущерба, причиненного ложными, дискредитирующими утверждениями, кроме тех случаев, когда они могут доказать умысел или грубую небрежность распространителя. Это относится и к общественным деятелям, также подпадающим под «правило Салливана». Данное правило связано с допустимостью введения соответствующего иммунитета прессы как распространителя сведений, хотя при этом и наносящих урон указанным нематериальным благам. Позже согласно решению Верховного суда по делу «Герц против Роберт Вэлч Инкорпорейтед» еще раз было подтверждено, что если истцом является публичная фигура, то для того, чтобы суд вынес положительное решение по делу о диффамации, обязательно должен быть доказан факт злого умысла.

Понятие «злого умысла», установленного по фактическому рассмотрению дела (actual malice), определенное в деле «Нью-Йорк Таймс против Салливана» предполагает, что распространитель сведений знал, что факты ложны или действовал с халатным пренебрежением относительно достоверности сведений. При этом истцом должны быть предоставлены «однозначные и убедительные доказательства» наличия у ответчика «злого умысла». Таким образом, по делам, касающимся публичных фигур (в том числе, естественно, и политиков) был установлен более высокий уровень доказывания, чем по другим гражданским делам. Следует заметить, что на практике ответчики, столкнувшись со столь высоким уровнем доказывания, не могут предоставить соответствующие доказательства злого умысла. По крайней мере, у Сары Пэйлин это не получилось.

Подобные «двойные стандарты» связаны с тем, что иск частного лица ответчику из средств массовой информации является его личным делом, а иск публичной фигуры (политика) в отношении СМИ затрагивает интересы общества и нуждается в более серьезной доказательной базе. Таким образом, Верховный суд предоставил прессе самую широкую свободу, чтобы поощрить обсуждение общественных и государственных дел. В конце 1960-х и 1970-х должностным лицам и общественным деятелям было очень трудно выиграть иски о клевете, поданные против информационных организаций.

Важным моментом является характер ответственности за клевету в США. В 1976 г.  закон об уголовно наказуемой клевете был признан неконституционным на федеральном уровне в связи с непропорциональными ограничениями на защиту достоверности/правдивости сведений, которые он налагал, и презумпцией злого умысла, которая была юридически значимым обстоятельством в данной категории дел. С тех пор уголовная ответственность за клевету практически не применяется. Она перестала быть серьезной угрозой для средств массовой информации и издателей. [5]

Кто поможет оболганным?

По мнению Поля Боллера, автора книги «Президентские Кампании», СМИ имеют все возможности для того, чтобы отфильтровывать «грязь», заложенную в политической рекламе и выступлениях ньюсмейкеров (что должно, по идее, служить защитой от клеветы). Однако сплошь и рядом СМИ не заинтересованы в проведении этой фильтрации, поскольку, отказываясь сообщать своей аудитории о разоблачительных материалах, содержащихся в выступлениях политических противников, они рискуют потерять ее интерес и тем самым понизить свой рейтинг.

Подобный подход определяет стратегию не только «желтых» изданий, но и крупных авторитетных СМИ, таких, например, как телекомпания CBS.  В сентябре 2001 г. корреспондент этой компании Дэн Ратер выступил в выпуске программы «60 минут» с сенсационным репортажем. Он продемонстрировал зрителям документ на бланке Национальной гвардии, свидетельствующий о том, что президент США Дж. Буш-младший уклонялся от выполнения военной службы в Национальной гвардии США. В течение нескольких дней команда Буша получила неопровержимые доказательства того, что документ является фальшивкой, однако президенту был нанесен чувствительный удар. «Я был неприятно поражен и чувствовал отвращение, - писал Буш в своих мемуарах. – Дэн Ратер обнародовал сообщение, основанное на фальшивом документе, которое могло повлиять на президентские выборы». 

Дэн Ратер и его продюсер были уволены из CBS, а компания была вынуждена принести президенту свои извинения.

Во время кампании 2004 г., в которой соперничали Дж. Буш-младший и Джон Керри, пробушевская организация «Swift Boat Veterans for Truth» сконцентрировала свои усилия на распространении информации, ставящей под сомнение информацию о прошлом ветерана Вьетнамской войны Джона Керри. Несмотря на то, что эти сомнения никоим образом не были подтверждены фактическими доказательствами, ущерб нанесенный имиджу Керри, был очень серьезным. Вероятнее всего, это был ответ команды президента на попытку обвинить его в уклонении от воинской службы, за которой, как подозревал Буш, стоял именно Джон Керри. 

В результате маятник все-таки качнулся в обратную сторону…

Федеральная Избирательная Комиссия США всерьез занялась разработкой ограничений на деятельность независимых организаций сторонников того или иного кандидата, а в некоторых штатах началось ужесточение законов о клевете. Так, в штате Оклахома закон предусматривает в качестве наказания за клевету штраф в размере $1000 долларов и тюремное заключение, однако политическая диффамация может караться штрафом в $5000 и более длительным тюремным сроком. Впрочем, на федеральном уровне приговоры по делам о диффамации по-прежнему могут быть отменены Верховным судом. 

В настоящее время ситуация с судебной ответственностью за клевету в США по-прежнему выглядит довольно двусмысленно. Большинство судебных разбирательств связано не столько с клеветой (libel, defamation, slander), сколько с предоставлением ложной информации, к толкованию которой суды относятся чрезвычайно тщательно. 

Заявления, в которых выражается определенная точка зрения, сами по себе не являются ложной информацией и не рассматриваются судом в качестве таковой, если в них содержится разумный вывод или соответствующий действительности факт.

Два решения, вынесенные судом в штате Огайо, являют собой пример существования четких разграничений в этом вопросе. В первом случае суд пришел к заключению о том, что положения, запрещающие лицам публиковать в ходе избирательной кампании заведомо ложную информацию о кандидате, которая направлена на то, чтобы обеспечить его избрание или добиться его провала, не являются неконституционными ограничениями свободы слова. Однако те положения, которые обязывают лицо, распространяющее такую информацию, предварительно согласовывать ее с соответствующими административными органами, были признаны судом антиконституционными. 

Важно также отметить, что закон по-прежнему не предусматривает ответственности некоторых СМИ (в первую очередь, электронных) за публикацию диффамационных материалов. Верховный суд Калифорнии постановил недавно, что интернет-сайты, публикующие оскорбительную и разжигающую разного  рода рознь материалы, не могут быть привлечены к ответственности за клевету, если они не являются авторами этих материалов. Как сказано в решении суда по делу Барретт против Розенталь, «несмотря на тревожные перспективы, которые сулил бы полный иммунитет к перепубликации оскорбительной информации, иммунитет, установленный в настоящее время законом, служит защите сетевой свободы и поощряет самоцензуру, как и предполагалось Конгрессом при принятии решения». 

Таким образом, политики по-прежнему остаются весьма уязвимыми для клеветнических стрел, что и продемонстрировал случай с Сарой Пэйлин. В качестве инструментов, позволяющих блокировать диффамацию и грубое вмешательство в частную жизнь, общественных деятелей называются институт омбудсменов (лиц, назначенных газетой для разбора жалоб на ее материалы и методы и для публикации результатов таких расследований), а также редакционные советы (концепция, импортированная из Великобритании). Самым амбициозным в США экспериментом был Национальный редакционный совет, созданный в 1973 году на средства из различных частных фондов. Его поддерживали «Вашингтон пост», «Уолл-стрит джорнэл», «Крисчен сайенс монитор», Си-би-эс, Ассошиэйтед Пресс и Юнайтед Пресс Интернэшнл. Совет служил альтернативой искам о клевете и другим мерам судебного воздействия. Он разбирал жалобы на средства массовой информации, когда истец соглашался не подавать гражданских исков против обвиняемой стороны. Однако в 1984 году финансирование этого органа прекратилось, и успешно действовать продолжали лишь несколько редакционных советов на уровне штатов, в том числе Редакционный совет Миннесоты. 

Что же касается омбудсмена, то среди элитарных общенациональных ежедневных газет должность независимого омбудсмена, наделенного правом рассматривать злоупотребления или грубые ошибки газеты и принимать меры по жалобам читателей, ввела только одна «Вашингтон пост». В 1985 году Организация газетных омбудсменов имела действующий реестр из 30 омбудсменов, а средний тираж газет, в которых они работали, составлял около 130 000. Однако с тех пор многие газеты отказались от этой системы[6]. 

Вряд ли можно считать удивительным, что все больше американцев - истцов по делам о диффамации стремятся к рассмотрению своих исков в британских судах, где действует гораздо менее лояльный к клеветникам закон о диффамации. В англосаксонской прессе даже появился специальный термин – libel tourism - для обозначения американцев, ищущих справедливости в судах Великобритании. Одним из первых «туристов» был тогдашний губернатор Калифорнии и звезда боевиков Арнольд Шварценеггер, подавший иск в британский суд на Венди Ли, автора книги «Арнольд: неофициальной биография», где утверждалось, что в юности он придерживался профашистских взглядов.

Попытки оклеветанных американских граждан найти справедливость в заморских судах сталкиваются с мощным противодействием законодателей с Капитолийского холма. Американские конгрессмены, основываясь все на той же Первой поправке, полагают, что британский закон о диффамации вреден для американцев. Готовится несколько законопроектов, призванных защитить Первую поправку от «посягательств» со стороны англичан – если они будут приняты, американские судьи получат возможность блокировать решения британских судов по делам о клевете, идущие вразрез с Конституцией страны. 

В британском суде у Сары Пэйлин были бы шансы засудить Макгиннеса за клевету – ей достаточно было бы доказать, что писатель использовал в своей книге непроверенные и заведомо ложные факты. Американское же правосудие требует гораздо большего – во-первых, доказательств того, что Пэйлин никогда не изменяла своему мужу, а во-вторых, неопровержимых доказательств наличия у Джо Макгиннеса злого умысла. Понятно, что задача эта почти невыполнима. 

Воистину прав был Пьер Огюстен Бомарше, вложивший в уста своего персонажа Базилио слова: 

Тот же, кто был цель гоненья,
претерпев все униженья,
погибает в общем мненье,
поражённый клеветой,
да, клеветой![7]