От редакции. Мы предлагаем нашим читателям и всем потенциальным авторам тему для разговора на две недели в рубрике Идеи. Это одна из главных дискуссионных тем в современной Америке – как предотвратить незаконное проникновение спецслужб в нашу жизнь, как остановить Государство всеобщей слежки (The Surveillance State) – этот новый вариант оруэловской Океании, где каждый шаг каждого человека в Интернете может быть исследован и проанализирован невидимым Большим братом из какой-нибудь технически продвинутой Службы безопасности. Не пора ли международному сообществу и правозащитникам всех мастей задуматься о том, как совместно предотвратить почти неизбежное – с появлением Всемирной сети – появление здесь глобального Паноптикона, знающего каждого из нас иногда лучше, чем мы сами знаем себя.
Разоблачения Эдварда Сноудена и, в самом деле, истерическая реакция президента Обамы на действия России – повод задуматься над тем, как далеко зашло дело. Но, как справедливо отмечает автор публикуемой ниже статьи, известный публицист Юрий Тюрин, русские, занятые какими-то своими внутренними проблемами, остаются поразительно равнодушными к тому, что поведал миру человек, которого власть приютила в их стране. Да зачем нам Сноуден, да кто такой Сноуден, да что нам портить отношения с Америкой из-за какого-то там Сноудена? Как часто мы можем слышать подобные высказывания в Интернете и СМИ? Давайте же зададимся вопросом, а, в самом деле, что же такого страшного сказал этот человек, что могло так разозлить обычно невозмутимого президента Соединенных Штатов?
***
Что страшного рассказал Сноуден?
Говоря о деле Сноудена надо заметить одну весьма удивительную вещь. Несмотря на то, что Сноуден решил остаться именно в России, подавляющее большинство россиян в целом равнодушны к проблематике, которая стоит за всемирным скандалом, связанным с именем этого человека.
Казалось бы, Обама «бьётся в истерике» (как пишут европейские СМИ), ведущие американские политики грозятся бойкотировать сочинскую Олимпиаду, европейские страны одна за другой выражают дипломатические протесты США – а в России, приютившей странного молодого человека, который вдруг решил немотивированно разрушить свою карьеру и судьбу, дело Сноудена обсуждается статьями на уровне актуальных репортажей с места событий или даже политических анекдотов.
Впрочем, и в Европе большинство мирных обывателей не намного умнее: статистические опросы, проведённые в таких продвинутых странах, как Дания и Швеция, где живут традиционно сдержанные, собранные и осторожные люди, показали, что около половины населения этих стран относится равнодушно к тому, что за ними «следят».
А что ещё нового, кроме «правды о всемирной слежке», рассказал миру Сноуден? Конспирологические теории и так все знают, а про слежку за пользователями через мобильники и компьютеры знают даже дети.
Люди в Европе, да и в России относятся равнодушно к слежке за ними по трём причинам, но эти причины отличаются.
В Европе они примерно такие: во-первых, «мы честные люди, нам нечего скрывать», во-вторых, «по-настоящему следят только за преступниками, ибо дело это дорогое», в третьих «у нас правовое государство – следить следят, но вмешиваться вне закона не посмеют».
В России третья причина иная: мне кажется, люди здесь в некотором смысле бессознательно отчаялись что-то либо изменить в этом отношении в своей жизни, поскольку помнят – кто по книгам, а кто и живьём – например, сталинскую эпоху. Да и последующее время. Реакция «непротивления злу насилием», а, проще говоря, реакция бессилия перед всевидящим государством в пятом поколении у многих россиян перешла с уровня рефлекса к уровню инстинкта.
Но дело даже не в этом.
Дело в том, что все эти причины – ерунда, а главная причина равнодушия людей к слежке состоит в незнании реальной проблематики, которая стоит за делом Сноудена. В отсутствии в их головах той самой информации, владение которой, согласно известному выражению, означает владение миром. Вы заметили, наверное, что почти все мировые СМИ делают всё возможное, чтобы не привлекать внимания к деталям тем признаний, который сделал Сноуден? А ведь дьявол, как известно, лежит именно в деталях.
Да, Сноуден не рассказал ничего нового о фактах массовой всемирной слежки Агентства Национальной Безопасности США. Он лишь официально и неопровержимо заявил о её наличии. Но главное, что он сделал – он рассказал по существу о её новых технологиях и методах. О методах аналитики, уходящих ввысь от старой доброй Google Аnаlytics, – и достигающих высот философских и психосоциальных осмыслений человеческого бытия в его ранее непостижимых глубинах. Именно это и стало принципиальным, всемирно-историческим без кавычек моментом в деле Сноудена.
Английская шутка о том, что «полиция знает о вас больше, чем вы знаете сами о себе» впервые перестала быть шуткой в последнее время. И действительно – что мы знаем о себе? Если бы мы знали себя лучше, мы бы были тогда более совершенными людьми, мы бы избегали бы семейных конфликтов и пустого провождения времени, мы бы делали легче и успешнее карьеру и вообще добились бы в жизни большего. Разве нет? А теперь есть те, кто вот это знает о нас. И не о лидерах мафии, не о коррумпированных политиках и прочих преступниках – а о тебе и обо мне.
Это не вопрос только слежки и сбора информации – теперь это затрагивает самые основы субъектного человеческого бытия, существо человека как экзистенциально суверенной личности.
Понятно, что разговор идёт о методах анализа. Известно, что критерий науки - это опыт и эксперимент. (В этом отношении бессмысленно, например, спорить о «научности» астрологии: весь вопрос в доступности статистической информации и верифицируемости данных). За несколько лет новая наука о методах анализа данных выросла в науку размером с ядерную физику – и продолжает расти взрывообразными темпами. Это - сама наука. А количество - объём самих данных - растёт в геометрической прогрессии по отношению к уточняемым как швейцарские часы научным теориям, питаемым этими данными.
«И Вы всё равно купите именно этот стиральный порошок, если 13-го в пятницу, в 5 часов вечера Вы перешли оживлённую улицу на красный свет.» Сноуден это подтвердил с документами в руках.
Датские интернет-психологи и журналисты Эсбен Шубо (Esben Schouboe), и Расмус Паллудан (Rasmus Palludan) сравнивают метод восприятия человека cледящими за ним аналитическими структурами с известной картиной Леонардо да Винчи «Витрувианский человек».
Витрувианское» и «виртуальное» перекликаются не случайно, это не просто игра слов. Да Винчи описывал своего «Человека» определенным образом, с помощью пропорций: «ступня составляет три ладони, локоть составляет шесть ладоней, шаг равняется четырём ладоням, размах человеческих рук равен его высоте…» и т. д. Но сама идея «оцифровки» человека принадлежала древнеримскому архитектору и механику Витрувию – в честь которого да Винчи и назвал свою знаменитую картину.
Известно, что в основе взглядов Витрувия лежало представление об универсальном объективном значении числовых закономерностей и пропорциональных отношений в строении Вселенной и человека. Так ли случайно «виртуальный мир» был назвал позднее именно «виртуальным»? Понятно, что корень у слова другой – но авторы термина могли добавить мощных коннотаций и простой перестановкой букв.
Исследование института Гэллапа показало, что большинство людей не думают о том, что о них собирают информацию, когда они скользят по просторам Интернета. Считается, что такой постоянный, автоматический сбор информации происходит обычно для более целенаправленной, адресной, контекстной рекламы. Сноуден предъявил улики, что нет – основные цели слежки совсем другие. «О Боже мой, ну кому мы с тобой нужны! – говорит обыватель – следить за нами все время, анализировать – это же так дорого!» И вот в этом он тотально не прав. Хотя ещё лет пять назад это было правдой.
Сегодня объём собранной о людях информации и уровень её автоматического (программного) анализа таковы, что можно сделать любого на выбор человека Президентом какой угодно страны. Были бы свободные выборы!
На зимние митинги Навального вывели – без единого конструктивного лозунга! – сто тысяч человек. А могли вывести десять миллионов – и затопить живыми людьми страну. Это был только вопрос предпринятого усилия и затраченных средств. И своего тихого соседа вы завтра узнаете в «ливийском повстанце», пожирающем перед видеокамерами сердце убитого им «жандарма режима». Сноуден - программист, и он предъявил программы. А гуманитарий вроде меня лишь пожмёт плечами: много ли молодых москвичей вышли на демонстрации в 1996, когда выборы были сфальсифицированы на 100%, рейтинг расстрелявшего парламент Ельцина был в минусе, а против Зюганова и КПРФ применялась даже не предвыборная, а военная пропаганда, как против Гитлера во время войны?
Молодёжь была другая?
Ничего подобного – молодёжь была активная и бесстрашная, выросшая на горбачёвских свободах второй половины 80-х. И где же они были тогда, эти 100 или 200 тысяч? Когда реально решалась судьба страны? Их не было – просто потому, что тогда не было технологий. А большинство людей просто так никуда не пойдёт. Так было в 1917-м, так же было в 1991-м. И что теперь - вообще запретить интернет?!
Я не «апологет режима» и дружелюбно отношусь к Навальному, но дело не в нём, и разговор здесь совсем не о нём.
Свобода слова против свободы личности
Известный аналитик и историк интернета Джеймс Гляйк, автор книги «Информация: История, Теория, Поток» (James Gleick, ”The Information: History, Thеоry, Flood”) пишет с немного лицемерной иронией об этом колоссальном разрыве между общепринятым человеческим пониманием того, как собирается и анализируется информация – и тем, что происходит на самом деле:
«Проблема в том, что миллионные массы людей, как слепые лемминги, маршируют парадным строем внутрь реальности, забыв о своих собственных идеалах неприкосновенности частной жизни... Мы уже внутри эпохи, когда интернет соединил нас всех вместе посредством миллиардов вечных, вечно изменяющихся, но не уничтожаемых связей, обмотавших мир незримой проволокой...»
Думаю, каждому человеку понятно, с чем ассоциируется слово «проволока» в голове европейца. Но проблема не в этом. Что люди плевать хотели на свои права и Конвенцию о правах человека, п.8, где говорится, что каждый человек имеет неотчуждаемое право на уважение и неприкосновенность его частной жизни. Проблема изнутри общества не только в том, что люди пока не осознают происходящего – в частности того, что вся, собираемая о них информация, собирается и остаётся навечно. И с каждой новой порцией этой информации понимание данного конкретного человека оттачивается и уточняется. Проблема в другом.
Проблема в том, что мы, во-первых, не можем сегодня избежать коммуникации. Могу сказать лично от себя: именно по этом причинам меня лично до сих пор нет в Фейсбуке, Вконтакте и тп. Но я есть – и я есть в других местах интернета. Например, я пользуюсь ЖЖ и Gmail’ом. И, значит, я есть в базе данных «людей, которых нет в соцсетях и Фейсбуке». Иметь почти тысячу читателей в Живом Журнале – и при этом не быть зарегистрированным в Фейсбуке – согласитесь, это странно! Значит, я уже, вероятно, «имеюсь» в базе данных подозрительных людей... Информацию о которых собирают особенно хорошо. Это самый банальный, но вполне реальный пример.
Это знали и до Сноудена – но Сноуден предъявил новейшие факты. Превзошедшие предсказания учёных. Профессор Оксфордского университета Виктор Майер-Шёнбергер рассказал не так давно в своей книге «Большая Информация: Революция, которая изменит наш образ Жизни, Работы и Мысли» (Victor Mayer-Schönberger «Big data. The Revolutuion, that will transform how we Live, Work and Think») о том, как работает это собирание данных. И плавно меняет наш образ мысли. Притом, что большинство людей знают, что в социальных медиа идёт непрерывный сбор данных, которые потом продаются третьим лицам, якобы для использования в контекстной рекламе – но люди не представляют, насколько интимны эти детали.
Информацию о посещаемых страницах – неуничтожимую и вечную – собирает не только наш браузер: такие поисковые машины, как Google, Apple, и в особенности Google+ и Gmail, в которых задействовованы так называемые «облачные» технологии, занимаются одновременно сбором и анализом нашей информации по многим параметрам: прослушанная музыка, сайты, пройденные взглядом тесты, наши письма, оплаченные счета и записи в соц.сетях анализируются не только по частоте посещений или активности, но и по количеству букв и знаков, по типичным переходам от сайта к сайту, наконец, по времени до секунды, которое мы используем там или здесь.
Даже когда мы читаем простой текст онлайн – записывается то, как долго мы читаем абзац, как быстро проматываем страницу, где задерживаемся глазами (есть поле на экране, обычно внизу, где взгляд задерживается дольше), наконец что именно мы копируем или просто (порой по ошибке двинув мышью – добавлю с иронией от себя) в тексте выделяем. Потом эта информация анализируется и затем составляется наш специфический личностный портрет, который затем всё время дополняется. И где некоторые особенности объекта наблюдений сопоставляются с аналогичными особенностями других людей – и в итоге создаётся глубочайше точное описание вас как человека. Описание, недоступное для осознания вам самим.
Что тут самое важное? То, что случилось за последние полтора-два года.
«Это настоящая революция, это новая эпоха – пишет профессор Шёнбергер. – Ещё совсем недавно это стоило очень дорого для компаний и государственных структур, собирать и анализировать данные – и это занимало немало времени. Поэтому считалось, что нужно собирать лишь необходимый минимум данных для того, чтобы достичь результата. Сегодня всё изменилось: сейчас стали собирать колоссальную массу данных, и это происходит автоматически и эффективно».
То есть количество и качество собранных данных превосходит те цели и задачи, которые до сих пор ставили перед собой те, кто организовал этот всемирный сбор данных. Это значит, что с уже собранными данными можно добиться таких целей и решить такие вопросы, которые ещё не начали не только решать, но даже планировать! В этом смысле дело Сноудена можно сравнить с захватом Британии германцами во главе с Вильгельмом I-м, или, ещё лучше, с Февральской революцией 1917 года в России. И (спровоцированный кем-то) Сноуден сегодня в роли генерала Корнилова пытается остановить грядущих большевиков...
Что хуже – слежка или анализ?
Простые люди, никогда не работавшие в разведке, не сидевшие в тюрьмах и не имевшие дела со спецслужбами, не могут понять, что происходит. Но даже простые люди всё чаще фиксируют, что, например, в их демократических странах иногда происходят вещи, которые никто в стране не поддерживает, но которые вдруг внезапно обретают повсюду, сверху донизу массу горячих сторонников – затем эти вещи быстро становятся необратимой реальностью, после чего массы шумных сторонников плавно исчезают. И правительство с президентом лишь молча разводят руками.
Что возмутило больше всего европейских политиков (но не простых граждан) в деле Сноудена? То, что теперь поведением любого европейского (в частности) политика можно управлять не с помощью взяток и договоренностей, как раньше – а с помощью суммы информации собранной о нём в сети, на мобильнике, с банковской карты и т. п. – и далее с помощью той программной матрицы, которая создаётся о нём и для него на основе всей собранной информации!
Можно создать последовательную систему ситуаций, которые приведут нормального среднего человека к утрате семьи, попыткам самоубийства, наркотикам и алкоголизму. Или наоборот. Нормального среднего человека – почему даже его? Потому что – и это то, что рассказал Сноуден, – теперь это очень дёшево и легко: детальным анализом, компаративными обобщениями и практическими предложениями по любому человеку – теперь занимаются не люди, ни высокооплачиваемые шерлоки холмсы, а универсальные компьютерные программы, совершенствующиеся с каждым месяцем! Так, что ресурсов хватит на всех - и на каждого.
Но вот, что интересно: что именно заставляет Обаму «рычать и беситься»? Сенаторов – требовать бойкота Олимпиады в Сочи? Иными словами, что нового и ужасного рассказал миру молодой црушный «предатель и шептун»?
Чтобы понять, что на самом деле произошло, давайте поставим вопрос по-другому. Почему так легко получилась «арабская весна» в Северной Африке – и почему захлебнулся американский «Drang nach Osten» в Сирии? Да и в Египте уже всё пошло не совсем по спланированному сценарию? Дело, среди прочего, в том, что возникшее понимание (в частности, на Ближнем Востоке) того, какие технологии используются, привело местных политиков к выработке простейших «информационных противогазов» против этой «виртуальной газовой атаки».
Сегодня та же Сирия сопротивляется совсем в другом формате, чем ещё несколько месяцев назад. Война стала обычной, гражданской, больше похожей на «наши» чеченские войны – чем на ту головокружительно успешную фантасмагорию кровавых флэшмобов, которая имела место в Ливии.
Но не только это стало причиной бешенства Обамы. Последствия раскрытия Сноуденом методов сбора и анализа информации стали скандалом мирового масштаба еще по другой причине. Теперь все события, которые будут происходить в мировой политике, а также в экономике, культуре и т. п. разных стран – начнут восприниматься всеми с поправкой на рассказанное Сноуденом. Если раньше любой европейский политик, выступающий в поддержку американских интересов в ущерб своим национальным, воспринимался как тот, к которому «нашли ключики», - то теперь любое просто «плохое» поведение политика, любой жест коррупции, любая человеческая ошибка – будут восприниматься в Европе как возможный результат манипуляции собранной информацией о нём.
И виновник этого заранее известен. В любом солнечном ударе, хватившем бизнесмена на Кипре, любой сосульке, упавшей на голову прохожему в Стокгольме общественное мнение будет видеть возможную проделку глобальных американских спецслужб. Это смешно – но это так.
Невозможно теперь будет для политика защищать и лоббировать в своей стране любые интересы, которые даже случайно могут совпадать с глобальными/американскими интересами, – и не быть при этом заподозренным в том, что он является объектом (возможно, неосознанным) чьих-то манипуляций посредством собранной ранее виртуальной информации о нём.
Как после этого не прийти в бешенство, скажите на милость? Особенно если тебя подозревают в таких намерениях, которых у тебя лично, возможно, и нет?