От редакции. Тема «военной пропаганды» и ее приемов вызвала живой интерес у наших авторов. Василий Ванчугов в завершающей этот цикл материалов статье рассказывает нам о деятельности американского Института анализа пропаганды и выделенных его сотрудниками семи приемах ведения агитации в пользу военных действий, использование которых позволяет временно отключить критическое мышление у части аудитории. Вроде бы «пропаганда войны» официально запрещена на международном уровне, но этот запрет легко обойти с помощью демонизации возможного противника. Если верить «военной пропаганде» современных США, американцы, начиная с 1998 года, всякий раз воюют с «новым Гитлером» и всякий раз занимаются только тем, что предотвращают «новый Холокост». Но, кажется, в настоящий момент машина «военной пропаганды» впервые дала серьезный сбой…
* * *
Свою предвыборную кампанию 1968 года Ричард Никсон вел под лозунгом завершения войны во Вьетнаме «почётным миром».
Этот слоган хорошо принимался избирателями, только некоторые под этим подразумевали немедленный вывод армии и окончание кровопролития, а другие полагали под ним борьбу до тех пор, пока Штаты не достигнут безоговорочной победы. В общем, под «почетным миром» каждый воображал себе свое, предполагая, что у кандидата в президенты имелась «правильная» цель в отношении военной кампании во Вьетнаме.
Подобные броские и неопределенные словосочетания являются золотой валютой для любой агиткомпании, особенно в условиях военного времени. Тем более, что Америка регулярно прибегает к использованию разных форм давления, в том числе насилия и, прежде всего, военного. Вооруженные силы США были участниками военных конфликтов в Азии, Африке, Средиземноморье, Ближнем Востоке, Латинской Америке. Список только наиболее крупных акций американских вооруженных сил за рубежом показывает, что эти силы только тем и занимаются, что отстаивают национальные интересы, причем, за пределами своей территории.
При этом почти все военные конфликты, как обнаруживается уже после (хотя случаются предупреждения и заранее, но их игнорируют), реальные цели имели иные, совершенно отличные от официально заявленных. Однако при обилии войн и жесткости интервенций Штаты в глазах, как собственных обывателей, так и зарубежных, предстают в целом «миролюбивой державой».
* * *
Следует различать военную пропаганду и пропаганду войны, и для визуализации различения я бы даже повторил это с использованием разных регистров: военная ПРОПАГАНДА и пропаганда ВОЙНЫ. Первая обусловлена ведением войны, и это – агитация в условиях войны (Wartime Propaganda), где, с одной стороны, требуются подъем и укрепление духа патриотизма собственных граждан и их союзников, с другой стороны, деморализация врага, его символическое уничтожение.
Второго типа пропагандистская машина запускается на полную мощность в условиях мирного времени – для обоснования необходимости войны, чтобы сформировать у граждан и мирового сообщества убеждение в необходимости начала военной операции по отношению к выявленному «источнику зла».
Следует отметить, что пропаганда войны запрещена специальной резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН (1947 год) и является преступлением международного характера.
Но Штаты используют и первый, и второй тип пропаганды, умело маскируя пропаганду войны под видом спасения демократии в том или ином регионе земли, входящем в зону интересов страны или несущем угрозу «всему прогрессивному человечеству». В данной статье я пока рассмотрю первое явление, точнее, сделаю экскурс в истоки аналитики пропаганды вообще, и военной в частности.
* * *
В октябре 1937 года в Нью-Йорке появился «Институт анализа пропаганды» (Institute for Propaganda Analysis). Это можно было бы перевести и как «Институт изучения пропаганды», однако с учетом того, что в конце 30-х годов центр психоаналитического движения из Вены и Берлина переместился в США, то следует придерживаться именно этого ключевого термина.
Достижения «анализа сознания» воодушевляли тогда не только психологов. Общество было полно людей, выдававших себя за здоровых, в то время как всем было видно, что они больные, зато после сеансов психотерапии уже и сам индивид осознавал, что с ним не все так, и что он, скорее, пациент, чем гражданин. Освобождение от влияния бессознательного материала достигалось через его осознание, при соответствующей профессиональной поддержке психиатра, анализирующего деформированное сознание клиента, используя метод свободных ассоциаций, «толкование сновидений» и прочее из арсенала Зигмунда Фрейда.
Но если посмотреть шире, то помимо одержимых «личным бессознательным», в обществе имеются другие формы искажения сознания, и их гораздо больше, чем невротиков, поскольку они все – жертвы пропаганды. Их поведение также деформировано, сознание спутано, и общество также нуждается в своеобразной терапии. Конечно же «Институт анализа пропаганды» не ставил своей целью использовать каноны фрейдизма для выявления сущности агитации, однако, следуя духу времени, они предпочитали именно этот термин, претендуя на роль врачевателей искаженного сознания соотечественников.
В итоге, анализу решено было подвергнуть такую сферу социума, как пропаганда, поскольку она вела к снижению способности членов общества к критическому мышлению. Своей задачей «Институт анализа пропаганды» видел «пробуждение рационального мышления», обучение людей скорее тому, «как мыслить», чем тому, «о чем мыслить», а также создание в обществе условий по своевременному и полному информированию граждан, чтобы они в состоянии были проводить эффективные дискуссии по актуальным темам и проблемам.
И первое время «Институт анализа пропаганды» сфокусировался на внутренней пропаганде, которая «могла подвергнуть угрозе демократический уклад жизни».
Для научного изучения методов, используемых пропагандистами для воздействия на общественное мнение, объединились специалисты разного профиля: в «Daily Princetonian Yale Special» (Volume 63, №135, 12 November, 1938) в качестве президента «Института анализа пропаганды» были указаны Эд. Линдеман (Edward C. Lindeman), профессор социальной философии Нью-Йоркской Школы социальной работы (New York School of Social Work), а членами консультативного совета историк Ч. Беард (Charles A. Beard), профессор экономики Чикагского университета П. Дуглас (Paul Douglas), профессор образования Преподавательского колледжа при Колумбийском университете Э. Джонсон (F. Ernest Johnson), профессор социологии этого же университета Р. Линд (Robert S. Lynd), декан Школы образования Северо-Западного университета Э. Мэльби (Ernest O. Melby), профессор психологии Принстонского университета Х. Кентрил (Hadley Cantril).
* * *
Институт выпускал ежемесячный «Бюллетень анализа пропаганды» (Propaganda Analysis Bulletin), выделив в качестве целевой аудитории многотиражные и общественно значимые газеты, преподавателей, государственных служащих и лидеров общественного мнения, информируя их о том, кто управляет и влияет на потоки пропаганды посредством различных каналов связи. В первый же год число подписчиков бюллетеня достигло почти шести тысяч (5 900). Также использовались рассылки информационных листков ректорам и деканам национальных колледжей, епископам и священникам, образовательным и религиозным периодическим изданиям, студентам.
Во втором выпуске Бюллетеня аналитики пропаганды выделили семь типичных пропагандистских приемов (propaganda devices):
«навешивание ярлыков» (name calling);
«сияющие обобщения» или «блистательная неопределенность» (glittering generality); «перенос» (transfer);
«ссылка на авторитеты» (testimonial);
«свои ребята», или «игра в простонародность» (plain folks);
«перетасовка карт» (card stacking); «общий вагон», или «фургон с оркестром» (band wagon).
Эти семь пропагандистских приемов не только получили признание у современников, но даже были запечатлены позднее на стенде музея (National Museum of Nuclear Science and Technology in Albuquerque, NM).
Прием «навешивание ярлыков» заключается в выборе негативных метафор, названий, имен, оскорбительных эпитетов для обозначения человека, организации, идеи или социального явления. Хорошо подобранные «ярлыки» вызывают негативное отношение у обрабатываемых пропагандой масс, ассоциируются у них с социально неодобряемым поведением и, таким образом, в состоянии опорочить личность, идеи, организацию, социальную группу, любой предмет обсуждения.
Прием «блистательная неопределенность», или, еще лучше, «блестящие общие места», заключается в замене названия, обозначения чего-то определенного более общим родовым именем, которое имеет положительную эмоциональную окраску и вызывает доброжелательное отношение окружающих (свобода, демократия, патриотизм, мир, счастье, любовь, победа, «более добрая, более мягкая Америка»; «сделаем Америку снова сильной»; «лучшее из того, что можно купить за деньги»; «мы должны поддержать наших отважных борцов за свободу» и тому подобное «словомурлыкания»).
В этом случае почти всякий готов согласиться, что доброта, борьба за свободу – ценные вещи, хотя в большинстве конкретных ситуаций гораздо меньшее количество людей пришло бы к согласию по поводу конкретного значения каждого из этих слов. Суть приема «перенос» состоит в распространении авторитета того, что окружающими ценится, на то, что желательно инициаторам пропаганды. Используется также и негативный «перенос», когда стоит задача дискредитации конкретных лиц, идей, ситуаций, социальных групп и организаций – посредством побуждения к ассоциациям с отрицательными понятиями и социально неодобряемыми явлениями, событиями, действиями, фактами, людьми.
Прием «ссылка на авторитеты», «свидетельство», «рекомендация» заключается в приведении высказываний личностей, обладающих высоким авторитетом или же наоборот, таких, которые вызывают отрицательную реакцию у людей.
Прием «свои парни» или «игра в простонародность» проявляется в попытках установления доверительных отношений с аудиторией, как с «близкими по духу людьми».
Прием «перетасовка», или «подтасовка карт», заключается в отборе и тенденциозном преподнесении только положительных или только отрицательных фактов и доводов при одновременном замалчивании противоположных, ну а последний пропагандистский прием – «фургон с оркестром» – предполагает подбор суждений, высказываний, фраз, требующих единообразия в поведении, создающих впечатление, будто так делают все, так что обращение может начинаться словами «ни один здравомыслящий человек не станет возражать, что...» и так далее и тому подобное.
Посредством этого приема у человека вызывается чувство уверенности в том, что большинство членов группы разделяют предлагаемую точку зрения, а люди, как правило, верят в правильность мнения большинства и поэтому, естественно, хотят быть с теми, кто его составляет.
* * *
К 1939 году сотрудники Института разработали различные образовательные программы, адаптированные для средних школ, колледжей, и групп граждан, которых они активно вовлекали в обсуждения политической агитации. Также Институтом было издано несколько книг: «Анализ пропаганды» (Propaganda Analysis, 1938), «Пособие для руководителей по анализу пропаганды: как ее распознать и что с этим делать» (Group Leader's Guide to Propaganda Analysis Propaganda: How To Recognize and Deal With It, 1938), «Искусство пропаганды» (The Fine Art Of Propaganda; A Study of Father Coughlin's Speeches, 1939), «Пропаганда войны и Соединенные Штаты» (War propaganda and the United States, 1940).
В последней работе, написанной с учетом расширяющегося театра военных действий в Старом Свете, происходит вовлечение в анализ соответствующего эмпирического материала: рассматривались пропагандистские приемы стран «оси» (военный союз Германии, Италии, Японии), а также тактика в этой сфере, используемая США и Великобританией, и даже примеры военной пропаганды во время советско-финского вооруженного конфликта (1939-40 годы).
В предисловии к этой книге было заявлено, что американцы живут в «эпоху пропаганды», а это значит, что общественное мнение уже не формируется в медленном процессе того, что Джон Дьюи называет «обменом опыта», и общественное мнение – это, прежде всего, «реакция на пропагандистские раздражители». Задача «вдумчивого гражданина», который все еще считает, что это его обязанность – формулировать основные цели жизни, приводит его к тому, что он пытается «распознавать и выбирать между конкурирующими агитациями». И задача аналитика пропаганды – помочь гражданам в этом предприятии.
При этом следует помнить, что пропаганда – это метод, прием для формирования поведения, но здесь нет ничего нового, поскольку пропаганда существовала и будет существовать, пока люди будут пытаться формулировать новые цели и задачи. В деле пропаганды происходит лишь уточнение методов, обновление техник, приемов и использование новых инструментов для стимуляции агентов воздействия. Всякий индивид, который хочет ознакомиться с тем, что представляет собой современная ему пропаганда, должен начать с анализа, и то, что есть истинное и ложное в пропаганде, обнаруживается не в самой пропаганде, а в выявлении соотношения средств и целей, методов и результатов.
Впрочем, стремление к «пробуждению рационального мышления» воспринималось не всеми американцами положительно. Некоторые увидели среди плодов «анализа пропаганды» не интеллектуальную рефлексивность, формируемую среди граждан, а «деструктивный скептицизм». К внутренним организационным проблемам (трения между сотрудниками Института, конфликты) добавились и внешние (среди которых и сокращение финансирования), в том числе и методологически-политические – Вторая мировая война вынуждала Институт фокусироваться не только на изучении и критике пропаганды противника, но и на оценке использования пропаганды самими США.
А кому нужен анализ и скептицизм, да еще в условиях войны, когда надо возбуждать, электризовать, подогревать, лихорадить, волновать, кружить голову, повышать, заводить, распалять, будоражить, взвинчивать… а не «развинчивать» агрегаты и узлы собственной пропагандистской машины… Вскоре после Перл-Харбора, в январе 1942 года, деятельность Института была приостановлена.
Сотрудниками Института были выработаны методики обучения аудитории, как избегать эмоций, находясь под непрерывным и интенсивным воздействием пропаганды. Они приучали к интеллектуальному подходу, независимости от мнений, навязываемых пропагандой. Но война, в которую втягивались Штаты, требовала иного состояния духа своих граждан.
Военная пропаганда ориентирована была на то, чтобы приспособить население к «ненормальным условиям», приспособить их предпочтения и моральные стандарты к удовлетворению потребностей ведущейся войны. Чтобы добиться этого, пропагандисты использовали все средства, в том числе и приемы, уже наработанные в мирное время и успешно реализованные в массовой культуре: плакаты, реклама, комиксы, мультфильмы, документальное и художественное кино, листовки, радио, книги, газеты, журналы, песенки…
Но после окончания Второй мировой войны «Институт анализа пропаганды» так и не возобновил свою работу. Как структурное целое он оказался не при делах и в условиях «холодной войны», когда чередовались и «военная пропаганда», и «пропаганда войны». В этом смешении Штатам пока нет равных…Конечно, как уже было отмечено в самом начале, пропаганда войны (распространение всякого рода открытых призывов в СМИ и публичных выступлениях отдельных лиц к вооруженному нападению на другие государства) – формально под запретом.
Но…
Если найдется улика, например, применение оружия массового поражения (при желании улики «находятся», то есть создаются), то информационная поддержка в пользу войны посредством распространения призывов в СМИ и публичных выступлениях уже перестает толковаться как пропаганда войны, и вместо этого начинают говорить об информировании граждан о «совокупности неопровержимых фактов», «экспертных оценках» и так далее.
Начинается «промывание мозгов», и семь пропагандистских приемов, выявленных «Институтом анализа пропаганды», активно используются не только в политической борьбе, но и в завуалированной пропаганде войны. Это все еще эффективные приемы, позволяющие «отключать» критичность, рациональность, запускать поток ассоциаций, усиливать эмоции, так что даже интеллектуалы впадают в ура-патриотизм и начинают убеждать других, что война, конечно, не лучшее, но неизбежное, и всего лишь локальное, средство обретения мира глобального.