От редакции. Версия альтернативной истории 1991 года от Вадима Штепы непосредственно не связана с проблемами американской политики, которым и посвящен в первую очередь наш сайт. Между тем, это попытка взглянуть на события нашей недавней истории именно через призму определенных особенностей американской системы. Мог ли Союз воссоздаться на федералистских началах, или все республики были обречены на фактически унитарное развитие? Вопрос особенно актуальный после итогов Единого дня голосования, обеспечивших победу оппозиционных и независимых кандидатов на выборах в упомянутом в статье Екатеринбурге и родном автору Петрозаводске. Ждет ли нас впереди очередной виток неуправляемой федерализации, или федеральное устройство – простой рудимент советского нациестроительства, который вскоре будет сменен не только де факто, но и де юре унитарной моделью? Мы не стали бы затевать новый спор на эту тему, просто призвав присмотреться к этому аспекту американской системы, вроде бы близкой нашей и в то же время столь от нас далекой.
* * *
Соперничество 1990-91 годов между Горбачевым и Ельциным объясняют разными факторами, в том числе конспирологическими. Однако расхожая теория о борьбе «евразийцев» и «атлантистов» на деле ничего не объясняла, но лишь запутывала вопрос. Так, например, с точки зрения этих конспирологов, академик Сахаров был безусловным «атлантистом». Однако именно он еще в 1989 году разработал проект Конституции нового Союза, который сам же и назвал «Евро-Азиатским».
Наша конспирологическая версия предусматривает иных акторов – «имперцев» и «федералистов». С ее точки зрения, эти исторические события выстраиваются в куда более логичную модель.
К 1990 году в окружении президента СССР Горбачева возобладали федералисты. Именно в этом году во всех союзных республиках впервые состоялись свободные выборы в свои парламенты, и началась работа по подготовке нового союзного договора. Новый Союз мыслился как равноправная федерация, и уже без идеологической монополии – 6 статья Конституции СССР о «руководящей и направляющей роли КПСС» была отменена.
С позиций имперцев, которые тогда доминировали в советском руководстве и требовали сохранения СССР как унитарного государства, это воспринималось как путь к катастрофе. Номенклатура ясно осознавала, что свободные выборы в каждом субъекте федерации неизбежно отстранят ее от власти.
Однако среди этих субъектов был самый крупный – РСФСР – который вполне подходил на роль нового имперского плацдарма. Отступить на этот плацдарм можно было без существенных потерь – даже столица оставалась той же. А удерживать весь Союз, учитывая гражданско-республиканское пробуждение и сепаратистские движения в Прибалтике, Украине, Грузии и так далее, было признано бесперспективным.
В России же республиканские и сепаратистские настроения были слабы – большинство ее жителей сохраняло имперскую ментальность.
Поэтому имперцы сделали ставку на популистского оппозиционера Ельцина и помогли ему избраться председателем Верховного совета РСФСР. Ельцин, несмотря на свою демократическую риторику, отличался повышенным властолюбием и вообще желал производить впечатление «сильного лидера» на фоне «нерешительного» Горбачева. Кроме того, ему и самому претили горбачевские федералистские игры – «царь Борис» видел Россию унитарным государством под своим единовластным началом.
Но для того, чтобы создать такую Россию, необходимо было быстро избавиться от «сепаратистской заразы» в лице всех остальных союзных республик. Ельцин в 1990 году стал ездить с визитами по их столицам, заключая от лица России договоры с новыми властями этих республик и тем самым фактически признавая их в статусе независимых государств. Это означало полное обессмысливание всякой союзной власти.
Со своей стороны, такому развитию событий всячески помогали имперцы из силовых структур. Они организовывали авантюры с введением советских войск в Тбилиси, Баку, Вильнюс, информируя Горбачева лишь постфактум. Чем выставляли верховного главнокомандующего в дурацком свете, вызывали новые волны протестов и все более отвращали публику от любой идеи «нового Союза».
Что могли противопоставить этой стратегии федералисты? Нео-имперскую эволюцию российского руководства они решили преодолеть законодательно. Весной 1990 года Верховный Совет СССР уравнял правовой статус союзных и автономных республик. Действительно, выглядело абсурдным, что маленькая Эстония с населением 1 миллион человек имела прав и полномочий больше, чем 5-миллионный Татарстан.
Таким образом, автономные республики в составе РСФСР (которых на тот момент насчитывалось 16) приглашались участвовать в подготовке нового союзного договора как самостоятельные субъекты, через голову ельцинского руководства. Любопытно заметить, что даже неформальный тогда лидер чеченского республиканского движения Джохар Дудаев проявлял интерес к договору о новом Союзе – при том, что наотрез отказывался видеть Чечню в составе России.
Соперничество между имперцами и федералистами быстро обрело характер непримиримого антагонизма. Остановить федерализацию России и уход ее автономий к самостоятельному заключению нового союзного договора Ельцин попытался 12 июня 1990 года. В этот день Съезд народных депутатов РСФСР принял Декларацию о государственном суверенитете России, которая позволяла приостанавливать на ее территории союзные законы.
Фактически это означало, что российские имперцы запрещают автономиям мечтать о всяком «новом Союзе». Автономные республики должны были забыть о том, что по статусу их приравняли к союзным и смиренно признать свою «провинциальность» по отношению к Москве.
Однако этого забвения и смиренного признания не получилось. Наоборот, события пошли стремительно и, как водится в революционную эпоху, непредсказуемо. В начале августа казанские федералисты душевно принимали Ельцина и на радостях вытянули из него тост: «Берите суверенитета, сколько проглотите». Наутро он пожалел о такой щедрости, но слово не воробей – с лета 1990 года все российские автономии по принципу домино принялись провозглашать собственные декларации о суверенитете.
Этот «парад суверенитетов», однако, вовсе не означал тотальной взаимоизоляции республик. Напротив, в каждой из принятых деклараций присутствовали слова о том, что республика стремится к заключению нового союзного договора. Ключевым моментом было лишь требование его равноправного характера – без всякого имперского «центра».
Более того – к этому процессу федерализации стали постепенно подключаться российские края и области, также заявившие о своем республиканском статусе и суверенитете. Ельцин принялся повсюду назначать лояльных себе глав администраций – но каждая республика требовала свободных выборов. Это был цугцванг – запретить свободные выборы Ельцин не мог, не подорвав напрочь свой демократический имидж.
Тем временем, на 20 августа 1991 года было назначено подписание договора о Союзе Суверенных Государств. Однако Ельцин на этом подписании оказывался лишним – поскольку этот союз заключался между десятками суверенных республик (в том числе – бывшими областями и краями) напрямую. В конце концов, ему не осталось ничего иного, кроме попытки сорвать это подписание, воззвав к державным архетипам населения. 19 августа он приехал в родной Екатеринбург, где выступил с отчаянным обращением к «братьям и сестрам» и провозглашением себя «верховным правителем России».
Эти события вошли в историю как «августовский путч». Но он стремительно провалился – многие даже не успели ничего понять. К вечеру того же дня на Урал слетелись президенты всех российских республик – это собрание получило спонтанное имя «Континентальный конгресс», в точности, как в ранних США. Конгресс объявил «верховного правителя» низложенным, а имперскую традицию на территории России – навсегда преодоленной.
Впрочем, власти Уральской республики проявили показательный гуманизм по отношению к своему земляку. Его даже не стали судить – он просто попал под процессы люстрации, очищавшие власть от прежней номенклатуры. Ельцин поселился на даче, долго работал с документами и выпустил несколько книг мемуаров, понимаешь…
* * *
Всякий конец августа неизбежно отсылает к загадкам 1991 года и порождает новые версии альтернативной истории.
Но даже если отвлечься от литературных фантазий, конфликт между имперцами и федералистами не исчезает. Причем появляется все больше сомнений насчет того, на чьей стороне в действительности играл первый российский президент…
Почему вскоре после «августовского путча» опечатанное здание ЦК КПСС превратилось в администрацию президента? Причем вместе со множеством его заседателей, которые лишь поменяли корочки на партбилетах. Кто 22 августа направил гнев улицы на каменного Дзержинского, заставив забыть о действующих чекистах из дома напротив? В итоге, этот дом так и не превратился (как, например, в Вильнюсе) в музей эпохи террора, но остался штаб-квартирой главной российской спецслужбы.
Почему «антикоммунист» Ельцин отверг предложение бывшего диссидента Владимира Буковского провести (по примеру восточноевропейских стран) люстрацию советской номенклатуры? Что заставило в 1994 году «молодую демократию» начать колониальную кавказскую войну, вернув тем самым российскую историю в наезженную имперскую колею?
Подобных вопросов время задает все больше – и становится все более очевидно, что никакой «новой России» у нас так и не возникло. Правопреемница перестроечного, демократического СССР, напротив, двинулась по истории вспять, синтезируя в себе советскую репрессивность и дореволюционное самодержавие.
На эти мысли меня навело недавнее интервью с Виктором Степановым – главой суверенной Карелии и активным участником федералистских процессов в те годы. Судя по его воспоминаниям, именно так и выходит – проект нового, равноправного Союза проиграл тогда неоимперской политике российских властей.
Конечно, за поражение федералистов главную ответственность несет Горбачев, который фактически замкнул новый союзный договор на самого себя. Такая персонализация политики никогда не бывает стабильной. И, кроме того, она сама по себе противоречит принципам федерализма.
Сегодняшний проект Евразийского (или Таможенного) союза выглядит весьма сомнительным именно потому, что основан не на равноправно-федеративных, но на российско-имперских основах. Это как если бы Америку пытались строить под британским флагом…