Terra America

В предыдущей статье я рассмотрел события в Турции, где выступления в парке Гези и на площади Таксим стали в мае-июне 2013 года катализатором для консолидации общественных сил, противостоящих правящим с 2002 года страной умеренным исламистам.

Часть 2. Египет. Тахрир-2

Аналогичные события имели место и в Египте – только здесь пребывание исламистов у власти оказалось менее долгим, а финал оказался гораздо более резким и кровавым.

Движение «Братьев-мусульман» создал в 1928 году Хасан аль-Банна (1906-1949 годы), сын сельского имама, получивший современное образование и ставший учителем арабского языка в государственной школе города Исмаилия. Этот порт, через который проходили корабли в Суэцкий канал, был своего рода египетским Гонконгом, местом, где западная цивилизация тесно сталкивалась с египетской, традиционной исламской.

Сложно сказать, читал ли молодой учитель Освальда Шпенглера, но к выводам он пришел аналогичным. «Мы утверждаем, – заявлялось в программном манифесте аль-Банны «Возврат к свету», написанном в 1936 году и отправленном королю Фаруку и его министрам, – что западная цивилизация, которая в течение длительного времени была потрясающей благодаря своему развитию в силу своего научного совершенства, и которая покорила весь мир благодаря использованию плодов этой науки, ныне рушится».

Идеи аль-Банны были в чем-то модернистскими – так, он прямо апеллировал к нацизму, заявляя в «Посланиях молодым»: «Если германский рейх заявляет себя как защитник всех носителей немецкой крови, то ислам требует, чтобы каждый мусульманин имел возможность быть защитником тех, кто принял веру Корана».

«Мы хотим, – призывал аль-Банна, – чтобы флаг ислама развевался снова высоко над всеми странами, которые были счастливы быть когда-либо исламскими, где звучал голос муэдзина и возносилась молитва Аллаху... Андалусия [южная Испания], Сицилия, Балканы, [южное] побережье Италии и острова Средиземного моря были мусульманскими провинциями и они должны вернуться в лоно ислама. Средиземное и Красное моря снова станут исламскими морями, какими они были раньше, точно так же как Муссолини заявил о своем праве восстановить Римскую империю и вновь превратить Средиземное море в Mare nostrum, “наше море”, как говорили римляне в эпоху цезарей, целиком окружив его своими владениями».

Первоначально методы «Братьев» были похожи на приемы работы прочих исламских течений – проповеди и вербовка сторонников в мечетях и медресе. Однако, как отмечает известный американский эксперт в области терроризма и экстремизма Джессика Штерн, «к концу 1930-х годов революционно настроенные «Молодые офицеры», в том числе связанные с «Братьями», установили связи с нацистской Германией. Хотя первоначально «Братья» действовали как благотворительно-культурная организация, теперь они создают военизированное крыло, которое было фашистским как по лозунгам, так и на практике»^[1].

Одновременно с созданием этих «фаланг воинов Аллаха» организация аль-Банны делает выводы о необходимости легального захвата политической власти в Египте. Независимо от Джессики Штерн в 1997 году российские исследователи отметили такой момент:

«До 1938 года «Братьями» отрицалась возможность политической деятельности. Однако затем они впервые заявили о себе как о политической организации»^[2].

Российский исламовед Александр Игнатенко в 1988 году писал о «социально-политических установках Хасана аль-Банны, которые на первый взгляд могли бы показаться родственными демократии... Контролировать и направлять правителя «умма» [исламская общность, в данном случае скорее синоним «народ»] может через «представительное учреждение», род парламента. Но это будет исламское «представительное учреждение», то есть такое, которое лишено основного недостатка, приводящего, по мнению аль-Банны, в негодность западноевропейские парламенты, а именно многопартийности. Условием единства нации и является устранение многопартийности, которая это единство разрушает. В едином исламском обществе должна существовать только одна партия».

«Необходимо, – пишет Хасан аль-Банна, – распустить все египетские партии, чтобы все силы народа объединились в единственной партии, которая трудилась бы до конца над осуществлением независимости уммы и ее свободы, над закладкой основ всеобщей внутренней реформы».

В этих основополагающих идеях «Братьев», сформулированных их лидером в 1939–1941 годах^[3], сложно не усмотреть прямых аналогий с современным ему нацистским режимом в Германии. После того как в январе 1933 года Гитлер возглавил правительство рейха, все иные партии в течение последующих месяцев были распущены (одни запрещены сверху, другие сделали это «добровольно»), а затем приняты «Закон о запрещении образования новых партий» от 14 июля 1933 года и «Закон об обеспечении единства партии и государства» от 1 декабря 1933 года. Они узаконили монопольный статус НСДАП как «носительницы германской государственной мысли».

Схожими были и представления «Братьев» о том, как этого достичь. В письме аль-Банны участникам Пятого съезда движения, прошедшего в январе 1939 года, прямо заявлялось, что «Братья» не рассматривают революцию как способ прихода к власти. Таким способом ему виделись парламентские выборы, и в 1942 и 1945 годах он пытался в них участвовать во главе своей партии.

Однако власти страны обоснованно опасались влияния мощной организации, насчитывавшей в 1941 году уже около 60 тысяч членов. В марте 1942 года все 17 кандидатов «Братьев» были сняты с выборов волевым решением премьер-министра Египта Нукраши-паши, а сам аль-Банна едва не попал в тюрьму. В 1945 году, накануне очередных парламентских выборов, ему все же пришлось отправиться туда с несколькими соратниками^[4].

«Братьев» бросали выборочно в тюрьмы, их газеты конфисковывали, но влияние организации росло – к 1948 году в ее рядах было уже 500 тысяч человек, она отправила 10 тысяч добровольцев на арабо-израильскую войну. 8 декабря 1948 года Нукраши-паша издал указ о запрете «Братьев-мусульман», и всего через три недели, 28 декабря, был убит одним из членов этой организации.

Аль-Банна открестился от покушения, но 12 февраля 1949 года был убит неизвестными, скорее всего – агентами охранки. На его организацию обрушился террор властей, вынудивший ее уйти в подполье. Как выяснилось – надолго.

23 июля 1952 года король Фарук был свергнут в результате военного переворота, организованного «Свободными офицерами» во главе с Гамалем Абделем Насером. Режим в стране изменился, и «Братья-мусульмане» попытались использовать ситуацию в свою пользу, тем более что среди пришедших к власти военных обострились споры вокруг видения экономических и политических преобразований в стране.

26 октября 1954 года на митинге в Александрии произошло покушение на Насера, являвшегося к тому времени премьер-министром страны, в котором обвинили «Братьев». На движение обрушиваются репрессии, массовые аресты, само оно официально запрещается. Запрет был снят только после свержения в 2012 году Хосни Мубарака.

В течение последующих шестидесяти лет отношение властей Египта – сохранявших преемственность (от Насера к Садатуё от Садата к Мубараку) – к «Братьям» менялось, то в сторону смягчения (первая половина 60-х годов, 70-е годы), то в сторону ужесточения (1966-й и 1981-й годы). В 2005 году после настоятельных требований из Вашингтона о проведении свободных выборов в Египте произошла либерализация. На этих, первых относительно свободных за долгое время выборах, шедшие как независимые кандидаты представители движения получают 88 из 444 (19,82%) избираемых депутатских мандатов, тогда как на предыдущих выборах от них в парламент прошло лишь 15 депутатов.

Кроме того, как отметили эксперты, «наряду с ростом влияния «Братьев-мусульман» результаты парламентских выборов [2005 года] продемонстрировали слабость светской оппозиции», которая смогла получить лишь считанные депутатские места. На следующих выборах в 2010 году Мубарак «закрутил гайки», и исламисты не получили ни одного депутатского места, но в Вашингтоне потенциал «Братьев» оценили. Так, в составленном в 2006 году отчете ЦРУ отмечалось, что движение отличает «внушительные внутренний динамизм, организация и умение работать со СМИ», и было высказано мнение, что не стоит бояться идти с ним на контакт.

Тем более, что потенциал движения был действительно велик – опрос 1700 жителей Каира, проведенный в начале того же 2006 года социологами из Ibn Khaldun Center for Research and Studies, показал, что 45% из них высказались в поддержку «Братьев».

Интересно, что написавший об этом в 2006 году статью в Washington Post египетский социолог и правозащитник Саад ад-Дин Ибрагим в сентябре 2010 года, когда еще ничто не предвещало революции в Египте, уже заявил:

«Ситуация в Турции – наилучшая [среди исламских стран]. Я всегда заявлял, что Египет должен пойти по этому пути... потому что Турция стала гражданским обществом и в то же время бесстрашно открыла двери исламистам. Она является ведущей страной в Европе по экономическому развитию. Я доволен экспериментом [пребывания у власти] Партии справедливости и развития и призываю «Братьев-мусульман» учиться у нее».

Саад ад-Дин выразил также мнение, что «Братья-мусульмане» являются хорошей альтернативой [режиму Мубарака], если они осуществят полное и безоговорочное признание [основ западного] гражданского общество и скорректируют свои взгляды по ряду вопросов».

Таким заявлениям способствовало и то, что перед выборами в 2005 году, явно учитывая мнение Запада, «Братья» смягчили свою риторику. Так, они заявили, что не намерены разрывать мирный договор с Израилем и выступают за политические реформы в стране.

С учетом всего вышесказанного неудивительно, что, когда в январе 2011 года началась «революция пирамид», Брюс Ридель, в 2009 году назначенный Обамой главой комитета, призванного изменить политику США в отношении Афганистана и Пакистана, призвал «не бояться «Братьев-мусульман».

А уже в начале февраля 2011 года Джон Альтерман, руководитель программ стран Ближнего Востока Института Центра стратегических и международных исследований, заявил NPC (крупнейшей американской государственной радиостанции) после визита в Белый дом для консультаций о происходящем в Египте:

«Там есть общее мнение, что египетская политика должна отражать настроения общества. Ставка на светский авторитарный режим не соответствует долгосрочным интересам США в Египте».

Это чистая Realpolitik, ведь в ментальном плане демократам в США были куда более близки либеральные круги египетского общества. Но «Братья-мусульмане» имели в Египте куда большую поддержку, и сотрудничество с ними выглядело перспективнее.

В ходе парламентских выборов в Египте, прошедших в три этапа с ноября 2011 года по январь 2012 года, Партия свободы и справедливости, созданная «Братьями» для участия в выборах, получила 235 из 498 (47,19%) депутатских мест. Если учесть еще 121 (24,30%) мандат, полученный салафитами (радикальными исламистами) из также созданной теми под выборы партии «Ан-Нур», то в первом после революции египетском парламенте оказался доминирующим «исламистский блок» (71,49% депутатов).

В мае-июне 2012 года в Египте прошли президентские выборы, во второй тур которых с примерно равным результатом вышли кандидат «Братьев» Мухаммед Мурси (24,78%) и представитель военной элиты страны Ахмад Шафик (23,66%). Во втором туре Шафик стал де-факто кандидатом сил, обеспокоенных приходом к власти исламистов и готовых ради предотвращения этого даже вернуть власть представителям прежнего режима. Судя по рейтингам, Шафик и Мурси набирали примерно поровну, и египетский Центризбирком совещался несколько дней, прежде чем заявить о победе Мурси.

Здесь вряд ли обошлось также без учета позиции Вашингтона. Администрации Обамы к тому моменту сотрудничество с «Братьями» было важно и в силу уже иных причин помимо прихода к власти умеренных мусульман, которые могли бы внедрить в Египте «турецкую модель». В результате репрессий Насера в 1950-е годы «Братья» мигрировали в целый ряд соседних стран, образовав там мощные филиалы движения.

В частности, одно из самых сильных ответвлений возникло в Сирии. Первый бунт «Братьев» против власти баасистов произошел в пятом по величине городе Сирии городе Хама в 1964 году, а 2 февраля 1982 года здесь началась настоящая «исламская революция» – утром с минаретов мечетей было объявлено о свержении режима Хафеза Асада, а загодя вооруженные и стянутые в город боевики начали резню его сторонников.

Попытки вооруженных выступлений имели место также в Алеппо и других городах страны, но все они были быстро и жестоко подавлены с помощью армии. Как уверяют сами исламисты, тогда погибло до 20 тысяч человек. С началом в 2011 году революции против Асада, которой сразу был предан религиозный оттенок – династия Асадов принадлежит к алавитам, религиозному течению, которое для радикальных мусульман является еретическим, а митинги протеста собирались на основе мобилизации идущих в пятницу из мечетей правоверных – сотрудничество с «Братьями» по Сирии стало для Белого дома весьма актуальным.

И той, и другой стороне было важно и свергнуть светский режим и не допустить здесь победы «Аль-Каиды». С последней у «Братьев» идет давняя публичная полемика вполне в ленинском стиле о том, «каким путем нам идти» – целесообразнее ли для свержения власти метод террора или народной революции? Хотя, как видим, убийствами мешающих им лидеров «Братья» не брезговали, но упор они делали, как и большевики, на построение массовой централизованной партии, которая бы в какой-то момент могла «рукой миллионнопалою» взять власть.

Можно добавить, что известный богослов шейх Юсуф аль-Кардави, которого называют «глобальным муфтием» из-за трансляции его проповедей телеканалом «Аль-Джазира» (60-150 миллионов зрителей), который в 2011 году призывал мусульман к свержению и убийству Каддафи, а позже к джихаду против Асада – давний член «Братьев-мусульман» и даже работал вместе с имамом аль-Банна. Ныне он – негласный духовный лидер движения.

Мурси победил, но даже официальный результат второго тура президентских выборов – 51,73% в его пользу против 48,27% у Шафика – показал идущее формирование в стране консолидированной оппозиции исламистам. Этому способствовали и кризис в экономике, и заявления салафитов, игравших при Мурси роль «младших партнеров».

Так, один из их духовных лидеров шейх Мурган Салем аль-Гохари призвал в ноябре 2012 года разрушить пирамиды и Сфинкса в Гизе как языческие идолы, каковыми они и являются с точки зрения радикальных мусульман:

«Аллах повелел пророку Мухаммеду уничтожать подобные идолы, и мы должны сделать это со всеми памятниками, которыми заполнен Египет и которым поклоняются вместо Всевышнего. Когда я был в рядах движения «Талибан», мы взорвали памятники Будды, чего не сделало афганское правительство».

«Он не являлся президентом всех египтян, – объясняет главную ошибку Мурси известный российский исламовед Александр Игнатенко. – После своего избрания вместо того, чтобы склеивать куски разорванного египетского общества, полного противоречий, Мурси начал выстраивать однозначно исламистскую политическую систему. Это исламистская конституция, сделанная под «Братьев-мусульман» и салафитов, это расстановка на все посты в государстве только исламистов».

В итоге, уже весной 2013 года в Египте формируется широкая протестная коалиция «Тамарруд» (Бунт), начавшая сбор подписей за отставку Мурси. В итоге, как утверждают представители «Тамарруда», к 20 июня им удалось собрать 22.134.465 подписи, что гораздо больше числа отдавших свой голос за Мурси во втором туре президентских выборов (13.230.131 египтянин). Это был первый шаг к делегитимизации президента-исламиста.

Одновременно с завершением сбора подписей протестующие начали по нарастающей серию уличных протестов, благо, у них имелась и силовая составляющая из числа троцкистов, анархистов и футбольных фанатов, придерживающихся в Египте как в постколониальной стране левацких взглядов. Апофеоз этих выступлений пришелся на 30 июня, и спустя несколько дней Мурси был отстранен военными от власти и арестован.

Спасая свою власть, Мурси опирался на поддержку террористических организаций. К митингам в его поддержку 21 июня, прошедшим сразу по завершения пятничной молитвы в мечетях, к «Братьям-мусульманам» присоединились участники движения «Аль-Гамаа аль-Исламия», в 90-х годах ведшего с Мубараком полномасштабную террористическую войну.

Одного из членов этого движения Мурси даже назначил перед этим губернатором провинции Луксор, где велика доля христиан-коптов и где в 1997 году в храме Хатшепсут боевики «Аль-Гамаа аль-Исламия» расстреляли 62 иностранных туриста. На митинге в Каире 21 июня прямо рядом с портретами Мурси реяли и флаги «Аль-Каиды» – вступив в противостояние с либеральной частью египетского общество, «Братья» открыто оперлись на поддержку самых различных групп исламских радикалов.

Одной из их мишеней теперь стали не только христиане-копты, резня которых шла по стране уже не первый год и которая толкнула около 100 тысяч из них в иммиграцию, но и мусульмане-шииты – ведь те признают своими единоверцами сирийских алавитов, к которым принадлежит Асад и верные ему части.

13 июня в Каире на конгрессе мусульманского духовенства под председательством шейха аль-Кардави шиитам был объявлен джихад, и вслед за этим толпой фанатиков под Каиром был атакован шиитский праздник. В результате нападения погиб один из лидеров шиитской общины страны шейх Хасан Шахата.

Но в этот момент Западу уже перестал быть нужен президент-исламист, который не представляет большинство египетского общества и становится вождем лишь одной его части, против господства которой на улицы выходят миллионы представителей другой. Им уже не нужен был лидер, опирающийся на тех, кто разжигает в стране межрелигиозную бойню и просто на откровенных террористов. Особенно с учетом резкого падения поддержки «Братьев» в египетском обществе. Если на рубеже 2011 и 2012 годов движение поддерживали около половины жителей, то к апрелю 2013 года лишь 19%. «Братья» откатились к своим исходным позициям начала 2011 года (15-16%).

Проект умеренного исламизма, шедшего к власти путем парламентских выборов, и этим в какой-то момент оказавшийся выгодным Западу, потерпел в Египте крах. Безусловно, у «Братьев» еще остается и насчитывающий десятки тысяч только в одном Каире боевой и готовый к решительным действиям актив, и сотни тысяч, если не миллионы сторонников. Они могут рассчитывать на помощь иных исламистов, той же «Аль-Гамаа аль-Исламия».

Но неудачное пребывание их кандидата у власти отбросило перспективы движения на лидирующие позиции в Египте, если не навсегда, но, скорее всего, очень надолго.