От редакции: Несмотря на то, что во всяком случае краткосрочная сделка по бюджету и потолку американского госдолга почти наверняка будет достигнута на этой неделе, все в США понимают, что «открывать шампанское» явно рано. Впереди, возможно всего в нескольких месяцах, ― новые баталии между исполнительной и законодательной властью и между палатами Конгресса, который в следующем году идут на промежуточные выборы. Впереди также непростое внедрение Obamacare ― в том или ином виде программа все же заработает. Многие консервативные политики уже предсказывают ей коллапс. С другой стороны, ясно, что в условиях, когда государственные расходы постоянно ставятся под сомнения, любая программа не может быть полноценно осуществлена. Непрерывный спор о налогах также не добавляет стабильности американской экономике и уверенности ее гражданам.
Не является ли нынешний бюджетный кризис симптомом более глубокого кризиса американской политической и социально-экономической системы? Не сыграли ли с ней злую шутку ее традиционность и устойчивость? Наконец, как внутренний кризис в США отразится на ее роли в мире? И наоборот: не является ли появление крайне правых, иной раз изоляционистских настроений в республиканском истеблишменте отражением объективного процесса частичного ухода Америки из многих важных узлов в мире?
Об этом мы побеседовали с российским социологом и публицистом, директором Института глобализации и социальных движений (ИГСО) Борисом Кагарлицким.
* * *
― Уважаемый Борис Юльевич, можно ли говорить об уникальности нынешнего бюджетно-долгового кризиса в США?
― Уникальность этой ситуации отнюдь не в конфликте Палаты Представителей и президента. Республиканское большинство в Конгрессе при президенте-демократе регулярно случалось в истории США, как и наоборот. Разница политических позиций часто приводила к серьезным конфликтам, например, при назначении тех или иных фигур на правительственные должности или при формировании бюджета. Да и нынешний конфликт далеко не первый за время администрации Обамы. Однако за данным противостоянием срывается гораздо более масштабная проблема, о которой почти не говорят российские политологи.
Дело в том, что впервые подобная конфронтация столь четко отражает два абсолютно несовместимых направления в развитии американского общества. Президент Обама хочет расширять социальное государство ― пусть даже очень-очень осторожно, маленькими шажками, он движется в эту сторону, причем не в последнюю очередь за счет программы Obamacare, одним из ключевых вопросов которой является медицинское страхование населения. И наоборот, большинство республиканцев, «Движение чаепития», которое фактически взяло верх в Республиканской партии, настроено на уничтожение всех тех элементов социального государства, которые уже есть.
Надо сказать, почти никогда в истории США не было такого ― обе стороны добиваются перемен, существенных перемен, и при этом абсолютно взаимоисключающих. Именно это придает конфликту беспрецедентную в американской истории остроту.
В Республиканской партии сейчас первую скрипку играют люди, которые стоят на радикально-либертарианских или, я бы даже сказал, анархо-черносотенных позициях ― на крайних политических позициях, почти маргинальных. При господстве таких людей государство нормально функционировать не может, потому что они являются его врагами в буквальном смысле этого слова ― они считают, что государственные институты надо разрушать. Так что речь идет об очень серьезной угрозе для самого существования американской демократии. И мы видим частный случай, только маленький эпизод этой борьбы, природа, суть которой в другом ― в том, что анархо-черносотенные элементы пытаются уничтожить институциональную основу государства.
И, конечно, парадокс и очень серьезный симптом политического кризиса состоит в том, что система позволила таким людям (которые пользуются, кстати говоря, по некоторым оценкам поддержкой не более 20% американцев) фактически контролировать Конгресс.
― Насколько эти элементы реально дееспособны? На какие тактические цели они настроены?
― Понятно, на что делает ставку сторонники Движения Чаепития: они делают ставку на то, чтобы просто запугать Обаму как человека слабого и политически аморфного, не располагающего сильной командой ― просто запугать путем шантажа. В этом случае они на уступки не пойдут принципиально. Но есть и второй вариант: они припрут Обаму к стенке до такой степени, когда он уже не сможет даже уступать.
Проблема состоит в том, что рано или поздно президент окажется в прямом противоречии со своими собственными сторонниками. Уже сейчас с программой Obamacare он оказался в идиотской ситуации.
Obamacare ― это бывший проект республиканцев Конечно, детали сильно изменились, но методологически, по подходу это проект именно республиканский. Он основан на частной медицине. Он не предполагает социализацию медицинского страхования, не предполагает перехода к канадской системе, о чем мечтают американские левые либералы, причем уже последние 50 лет. Обама фактически уже отказался от собственного проекта и взял за основу проект республиканский. Так что Обаме отступать почти некуда.
― Получается, что нынешний кризис – следствие недостатков американской политической системы…
― Думаю, что нет. Это реакция на глубочайший экономический кризис, на кризис общества. Американская система как раз раньше проявляла крайнюю устойчивость, и я считаю, что она технически работает очень неплохо.
В свое время американская модель политической системы была «списана» с английской. Вот и сейчас Англия и в США имеют две самые архаичные демократии в мире: если сравнивать, например, с Германией или Францией, англо-американская модель народного представительства отстала по меньшей мере на столетие.
То есть в США работает система, которая была не самой передовой уже даже в начале XX века ― уже к тому времени были более передовые, более демократичные и более эффективные модели народного представительства. Но при этом американская модель, видимо, хорошо сочеталась с традициями и укладом общественной жизни Америки. Да, архаичная, неадекватно представляющая реальный расклад сил в обществе система, но для них привычная, удобная и понятная. И любая социальная или тем более политическая реформа в Америке будет даваться с очень большим трудом, это очень консервативное общество, в том числе на уровне повседневных политических практик.
Нынешняя ситуация драматичней всего, потому что система просто не справляется с тем уровнем нагрузок, которые на нее обрушились, и выявили ее неэффективность.
Между тем, с таким же уровнем неэффективности эта система просуществовала весь XX век. Американское общество все-таки не сталкивалась со столь серьезными политическими кризисами, с какими столкнулась Европа в ХХ веке. Европейская политическая система модернизировалась не просто потому, что там сидели умные люди и придумывали, как бы ее модернизировать, а потому, что европейское общество сталкивалось с очень масштабными кризисами. Политическими, социальными, экономическими.
В Америке, конечно, был страшный кризис Великой депрессии, но он не был связан с таким уровнем политического противостояния, который мы имели в Европе, с ее постоянными войнами, угрозой внешней агрессии, боевыми действиями на своей собственной территории, оккупацией ― это тоже определенная нагрузка на политическую систему, которую пережила в полной мере, скажем, Франция.
― Так может быть, именно сейчас пришло время переделать американскую систему, сделать более европейской?
― Очень может быть, но я еще раз говорю: это очень болезненный процесс. Дискуссия о реформе политической системы в Америке периодически начинается и захлебывается, потому что ее ведут в основном интеллектуалы. Надо учитывать, что Движение Чаепития стремится разрушить прежде всего социальные институты государства, сократить размеры федеральной бюрократии. А вот как раз систему народного представительства они вполне готовы сохранять в нынешнем виде, да и чем она более архаична, тем лучше. То есть строго институционального, в рамках имеющейся политической практики, решения для этого конфликта нет.
Как я уже говорил, американская политическая система списана с английской, за исключением, конечно, института монархии. Монархия в Англии не может быть нами оценена как образец демократии ― наоборот, скорее, как наследие если не Средневековья, то раннего Нового времени. Но, как ни странно, монархия ― очень эффективный механизм разрешения системных тупиков: это третья сила, которая может включиться в разрешение конфликта, причем в рамках существующего конституционного порядка.
Ситуация, подобная нынешней, привела в США двумя веками ранее к Гражданской войне. Я не утверждаю, что сейчас в штатах начнется гражданская война, но типологически это как раз подобная ситуация. Тогда обе стороны ― Север и Юг ― действовали в рамках своих законных прав. Никто из них мятежником не был. И сейчас происходит нечто подобное.
Так что искать решение ее нужно за пределами привычных нормопрактик. А выйти за пределы обычных правовых практик ― очень страшно. Потому что провал в этом случае чреват очень серьезными последствиями.
― Может ли Америка в такой ситуации претендовать на политическое лидерство в мире? Не будет ли она утрачивать свои международные позиции из-за внутреннего кризиса?
― Именно оттого, что Америка объективно утрачивает свои лидерские позиции в мире, она и переживает такой ужасный политический кризис. Ресурсов становится меньше, меньше и возможностей у американских элит для решения проблем за счет внешних факторов.
А дальше уже включается обратный механизм: обострение внутренних противоречий ослабляет способность державы играть доминирующую роль в мире.
Поэтому ― да, действительно, позиции Америки сейчас в мире будут слабеть, и они будут слабеть настолько, что мы, возможно, увидим фактический уход Соединенных Штатов из целого ряда зон мира, уход как активно работающего и сознательного игрока. Это приведет к очень большим переменам, вплоть до радикальных изменений на мировой карте, связанных с постепенным уходом Америки с Ближнего Востока. На этот сценарий работает еще и сланцевая революция: внутренние мотивы, заставляющие американское общество поддерживать активное присутствие Америки на Ближнем Востоке, слабеют, поскольку Америка становится энергетически самодостаточной и может себе позволить не зависеть от ближневосточной нефти.
Беседовала Наталья Демченко