От редакции: Портал Terra America продолжает цикл публикаций, посвященных одной из ключевых фигур администрации второго срока Барака Обамы Чаку Хейгелу, с которым напрямую связана американо-иранская разрядка и переориентация военно-стратегических ресурсов США в Азиатско-Тихоокеанский регион с целью сдерживания Китая, стремящегося в последнее время конвертировать свою экономическую мощь в глобальное геополитическое влияние.
Чарльзу Тимоти Хейгелу за первые девять месяцев своего пребывания на посту главы Пентагона пришлось столкнуться с целым рядом кризисных ситуаций, из которых он вышел относительно достойно. Эти локальные успехи, однако, не отменяют его главной задачи – сохранить военное превосходство США в условиях утраты ими глобального лидерства и необходимости оптимизации оборонного бюджета.
Однако «затягивать пояса» и прицельно концентрироваться на отдельных зонах геостратегических интересов приходится не только из-за мирового экономического кризиса и растущего влияния Китая и других держав, все больше и больше заявляющих о себе в полный голос. Наш постоянный автор Мартин ван Кревельд полагает, что речь идет также о системных проблемах Американской военной машины как таковой. Справится ли с ними Чак Хейгел?
* * *
С Пентагоном явно что-то не так. Чтобы в этом убедиться, достаточно проследить за динамикой спада боеготовности ведомства с 1945 года.
В течение двух с половиной десятилетий после окончания Второй Мировой войны США готовилась к «двум с половиной» войнам. Что это означало? Это означало готовность к большой войне против Советского Союза в Европе, к еще одной большой войне против того же СССР – например, на Тихом океане – и, на всякий случай, дополнительную войну поменьше против какой-нибудь маленькой державы где-то в Богом забытом месте.
Президент Никсон в 1969-1974 годах сократил боеготовность до «полутора» войн. После окончания Холодной войны президент Клинтон к 2000 году умудрился сократить это число до «двух половин» войны: например, одной «полувойны» в Персидском заливе и еще одной – в Корее.
Официально таково и современное положение дел. Однако судя по событиям в Ираке и Афганистане, и, совсем недавно, «не-событию» в Сирии, сегодня США уже едва ли способны вести даже одну «полувойну». Не говоря уже о доведении ее до успешного завершения.
Нельзя не отметить, что с 1945 года война уменьшилась. Вторая Мировая, унесшая жизни около 2% населения планеты, не повторилась. Наиболее важной причиной тому (а, возможно, и основной) явилось распространение ядерного оружия. Если не принимать в расчет вялые попытки построить против него полумифическую оборону, оно превратило войну из инструмента политики в национальное самоубийство. В этом смысле уменьшение войны не является сугубо американским явлением, оно отражает общемировую тенденцию. Согласимся – весьма желанную тенденцию.
И все же огромная часть проблемы лежит в финансовой области. Не считая двух лет при Клинтоне, бюджет США уже более четырех десятков лет находится в «красной зоне». Государственный долг примерно равен ВВП и растет с каждым днем, угрожая стране банкротством. В отличие от некоторых других стран, США – настоящая демократия. А в условиях демократии количество людей, извлекающих выгоду из социальных программ любого рода всегда гораздо больше тех граждан, кто искренне заинтересован в обороне и стратегической безопасности, особенно если усилия по обеспечению этой безопасности прилагаются в какой-то маленькой стране, настолько далекой, что большинство американцев никогда о ней и не слышали. Далее – логика проста. Когда не хватает денег, сокращай оборону.
Тем не менее, трудно игнорировать тот факт, что США, тратя на оборону столько же, сколько следующие за ней в рейтинге оборонных расходов 14 государств мира вместе взятых, не получает желаемой отдачи в расчете на один доллар. Одна из причин этого – география. США является мировым островом. Прошло уже более полутора веков с тех пор, как война велась на территории Соединенных Штатов или предпринимались попытки вторжения на ее территорию[1]. Этот остров уже очень давно обладает самой большой в мире военной, экономической и политической мощью. Говоря словами Ветхого Завета, «руки его на всех, и руки всех на него»[2].
Никакая другая страна не имеет такого количества интересов в столь разных регионах планеты. И чем дальше от дома страна посылает свои вооруженные силы, чтобы защитить свои интересы или расширить их, тем дороже это стоит.
Но есть и другие проблемы, приводящие к раздуванию военного бюджета. Конституция США предписывает Сенату и Палате Представителей отстаивать, прежде всего, местные интересы. И это иной раз приводит к тому, что общенациональные интересы оказываются на втором плане. Как сенаторы, так и представители должны в первую очередь ублажать собственных избирателей. Либо они это делают, либо их не переизберут. В результате США усыпаны базами, которые никому не нужны, но которые невозможно закрыть из-за вполне легитимного политического давления[3]. Многие оружейные системы, некоторые из которых очень дорого стоят, остаются в строю не потому, что этого хотят военные, а потому, что какой-нибудь влиятельный конгрессмен, в чьем округе разрабатывают или собирают эти ракеты, танки, подводные лодки и тому подобное, настаивает на том, что они нужны.
Сами вооруженные силы тоже не без греха. При бюджете в 682 миллиарда долларов, Пентагон имеет в своем распоряжении больше денег, чем любая другая организация на Земле. Все остальные даже рядом не стоят. Бюрократия настолько огромна и неуклюжа, что время от времени умудряется терять десятки миллиардов долларов, и при этом никто не знает (и, честно говоря, не особенно беспокоится) о том, куда они пропадают. Новое оружие и системы вооружений регулярно приводят к чудовищным перерасходам средств. Только за последние два десятилетия список тех систем, которые, после потраченных на них миллиардов, были произведены либо в очень небольших количествах (как, например, малозаметные самолеты F-117 и F-22 и бомбардировщик B-2), либо вообще не производились, уже, вероятно, содержит больше пунктов, чем есть букв в алфавите.
С изделиями не столь разрушительными и не столь большими дело обстоит еще хуже. Пентагон каждый год закупает миллионы различных мелочей. Каждая из них должна соответствовать так называемым военным спецификациям (MILSPEC). В результате бесчисленное множество продуктов, от карандашей до унитазов, стоит гораздо больше, чем те же товары для гражданки. Для некоторых из них это совершенно правильно и оправдано – война дело тяжелое, она ведется в самых разных условиях, иногда экстремальных. Но действительно ли кому-то необходимы, к примеру, посеребренные, неотражающие, непроводящие электричество, сертифицированные для условий Арктики канцелярские скрепки?!
Назначая бывшего сенатора Чарльза Хейгла своим министром обороны, президент Обама дал ясно понять о своем намерении заняться всеми перечисленными выше проблемами. Квалификация Хейгла для этой работы подходит как нельзя лучше. Он имеет военный опыт, пусть и давний и ограниченный командованием отделением во Вьетнаме (и все же пороху он понюхал изрядно – был награжден двумя «Пурпурными сердцами»), но также является опытным и успешным бизнесменом. Его задача – уменьшить бюджет Пентагона, одновременно следя за тем, чтобы оставшиеся деньги были потрачены лучше.
Может ли он добиться успеха – очень большой вопрос. Во-первых, начиная с министра обороны при президенте Кеннеди, Роберта Макнамара, попытки сделать Пентагон менее расточительным и более эффективным продолжаются уже в течение полувека и… практически безуспешно. Непосредственные предшественники Хейгла – Роберт Гейтс и Леон Панетта – тоже не особенно преуспели в данном вопросе. А сам Хейгл, похоже, уже стал сопротивляться сокращению военного бюджета.
За границей перед Хейглом также стоят серьезные проблемы. Наиболее важная из них состоит в сдерживании продолжающегося подъема Китая. Ведь одна из причин того, почему США так увлечены улучшением отношений с Ираном, состоит в том, что, на фоне снижения собственной зависимости от нефти Персидского залива, они надеются перенести военные ресурсы с Ближнего Востока на Дальний. Это, однако, тоже будет стоить денег. На данный момент совершенно неясно, откуда эти деньги возьмутся.
В конце концов, сегодня именно от эффективности финансового менеджмента, от «звонкой монеты» зависит, удержат ли США свои позиции самой большой военной силы на планете. А весь остальной мир, наблюдая со стороны, может только надеяться, что новый порядок, который последует за концом американской гегемонии, не будет хуже, чем тот, который преобладал, пока эта гегемония еще существовала.
[1] Редакция сочла возможным здесь сделать примечание исторического характера. Мартин ван Кревельд, говоря о полутора веках, по всей видимости, имеет в виду американо-мексиканскую войну 1845 года и военную операцию вооруженных сил Соединенных Штатов в Никарагуа в 1854 году. До этого США подверглись весьма постыдному поражению от войск Британской империи и канадских колониальных ополченцев в 1812 г. Описывая это заокеанское участие Америки в наполеоновских войнах, Terra America ввела термин Нулевая Мировая война ― см. /nulevaya-mirovaya-voina.aspx.
Формально японское нападение 1941 года на базу Перл Харбор, расположенную на Гавайях, не являлось нападением на территорию США. Хотя Гавайи и зависели от Соединенных Штатов еще начиная с 1893 года, официально 50-м штатом США Гавайи стали лишь 21 августа 1959 года (прим. ред.).
[3] Для многих штатов США военные базы являются не только источником прямых бюджетных поступлений, но и кластерами, вокруг которых начинает процветать малый и средний бизнес, создаются дополнительные рабочие места и т.д. (прим. ред.).