От университетской группы Terra America: Любая культура всегда имеет в своем основании некую структуру из идеальных конструкций, удерживающих систему в целостности и задающих направление развития любой цивилизации, западной или восточной. В рамках совместного проекта портала Terra America и философского факультета МГУ им. Ломоносова «Америка: возвращение идеального» мы попытаемся разобраться в том, какие идеальные конструкции лежат в основе американских политических идеологий, какие философские системы управляют Америкой, какие из них преобладают в академических кругах, а какие участвуют в формировании политики США и тем самым оказывают влияние на мир в целом.
Относительно молодое направление развития американской философской мысли – философия сознания, – имеет большое значение для академических кругов не только в Америке, но и во всем мире, в том числе и в России. Философ – это, прежде всего, исследователь. Как человек может мыслить? Что такое процесс мышления? Ответы на эти вопросы сегодня ищут философы всего мира. В какой мере откровенно материалистические тенденции философии сознания обусловлены развитием науки о человеке, а в какой – еще очень мощным наследием эпохи Просвещения?
На вопросы Terra America о философии сознания и о тенденциях в развитии американской и отечественной мысли ответил заведующий кафедрой истории зарубежной философии, доктор философских наук, профессор Вадим Васильев. Интервью с ним мы предлагаем вниманию наших читателей.
* * *
– В американской мысли сейчас большую роль играет философия сознания, можно ли назвать это направление основным для современной американской философии? Важнейшие представители американской философии, такие как Дениэл Деннет, Джон Серл, Дэвид Чалмерс – решают проблему дуализма сознания и тела путем выведения сознания в различных вариациях из деятельности человеческого мозга. Как Вы считаете, можно ли это направление американской философской мысли отнести к материализму, причем материализму естественно-научному? Не означает ли это для русской философской культуры возвращение к эпохе 60-х годов XIX века, то есть к эпохе Писарева и Чернышевского, или же влияния Бюхнера и Молешотта?
– Я бы не упрощал картину. Деннет, Серл и Чалмерс (упомянутые Вами ведущие аналитические философы) – совершенно разные мыслители. Даже в чем-то противоположные по своим взглядам. Деннет считает, что сознания вообще не существует, что все мы - зомби. Серл думает, что сознание – это биологический феномен, а Чалмерс допускает, что сознание есть даже у термостатов. И материалистами их всех не назвать. Чалмерс именует свою теорию «натуралистическим дуализмом» и признает «ментальное» фундаментальной онтологической характеристикой. Многие идут еще дальше – в последние годы появилось немало сторонников панпсихизма, к примеру.
Кроме того, в философии нельзя предрешать: вот такая философия хороша, вот такая плоха и тому подобное. Если «естественно-научный материализм», как Вы выражаетесь, верен, то почему бы к нему не вернуться? Только почему обязательно в XIX век? Подобные идеи высказывались и в XVIII веке – Ламетри, Пристли и другие. Другое дело, что тогдашние теории были гораздо менее основательными и продуманными, чем нынешние. И это вполне естественно. Движение философской мысли – это не придумывание новых тем, а прояснение и уточнение давно известных вопросов. И новейшая аналитическая философия много сделала для этого. Ее достижениями за последние десятилетия можно гордиться – мы живем в прекрасное время для философии. Иногда его даже сравнивают с золотым веком Платона и Аристотеля.
– На Ваш взгляд, какова сегодня роль в США и мире идеалистической философии, религиозной философии? Можно ли сказать, что она проиграла наступающему материализму и находится в кризисе? А в каком состоянии, на Ваш взгляд, философия пребывает в нашей стране? Может ли она служить основанием российскому политику в формировании его идеологической позиции?
– Если под идеализмом Вы понимаете философские системы, признающие существование в мире только духов (таков изначальный смысл этого понятия, получившего распространение в эпоху Просвещения), то идеализм и правда явно не в моде. Впрочем, так было всегда. История философии знает лишь единичные случаи идеалистических систем. Если же Вы понимаете под идеализмом учения, в которых говорится о существовании Бога, управляющего миром, то последние полвека принесли нам возрождение философской теологии внутри аналитической традиции. А. Плантинга и Р. Суинберн – лидеры этого движения. Конечно, они работают по краям, но все же весьма влиятельны и заметны.
В общем же, впрочем, аналитические философы, и прежде всего американские, крайне негативно относятся к теологии и религии. Около 90 процентов считают себя атеистами. Они удивительно оторваны от американского народа, у которого прямо противоположные взгляды. Это интересный феномен. У нас такого нет. Хотя ситуация с философией в нашей стране с трудом поддается описанию. Просто потому, что мы недостаточно социологически изучили самих себя. Так что о российской философии можно судить, лишь опираясь на смутные интуиции. И эти интуиции говорят мне, что у нас происходит много хорошего.
Есть множество одаренных философов, которые говорят и пишут много интересных вещей. Нам, возможно, недостает аналитической выучки, но это дело наживное. В целом, я оптимистично отношусь к нашим философским перспективам. Мы им еще покажем!
- Считаете ли Вы, что современная философия в США все больше старается исключить любые понятия, связанные с ментальным и с идеальным? Не означает ли это, что Витгенштейн окончательно победил Гегеля, а Поппер – ненавидимого им Платона? Как, по вашему мнению, это должно сказаться на мировой политике, ведь и в этой сфере человеческой деятельности многие говорят о кризисе не только экономическом, но и кризисе идеологических оснований современного мира, то есть капитализма?
– Не считаю. События последних сорока-пятидесяти лет в философии говорят, скорее, об обратном. Когнитивная революция, возрождение интереса к ментальному после засилья бихевиоризма, «трудная проблема сознания» Чалмерса (которого можно считать не только австралийским, но и американским философом) – все говорит об этом. И вполне естественно, что именно философию сознания называют «первой философией» наших дней. Влияние на мировую политику всех этих процессов однозначно оценить весьма непросто. Ясно, что некоторые ученые, опирающиеся на философские теории, к примеру, С. Пинкер, влиятельны в политических кругах. В целом, новые и порой поразительные данные о сознании, полученные содружеством философов и ученых, могут произвести очень глубокие изменения политических реалий. Но детали трудно предсказать.
Что же касается кризиса капитализма, то я не думаю, что его дела так уж плохи. Капитализму повезло, у него в прошлом веке нашелся удивительно талантливый идеолог – Айн Рэнд, как ни странно, наша соотечественница. Если вы разочарованы в капитализме, почитайте ее «Атланта». И миллионы ведь читают!
– Как Вы считаете, какую картину мира в сознании американцев должна формировать их все более склоняющаяся к материализму философия? Может ли русский философ предложить России и меняющемуся миру новые основания, новую картину мира? Или принять участие в проектировании такой картины мира?
– Еще раз скажу, что американцы далеки от своей интеллигенции, а она от них. Тем не менее, влияние, конечно, есть, пусть и косвенное. Какую картину мира? Более истинную и точную, чем раньше. В этом суть, и это дает какие-то надежды. Что же касается нашей роли, роли отечественных мыслителей, то, прежде всего, как мне кажется, нам надо прекратить мучительно размышлять об этой роли и о нашей уникальности. Такие размышления мешают сделать что-то реальное, а, возможно, и уникальное.
Людей, рассуждающих об исключительности русской философии, я бы отправлял на корабле в Бразилию и показывал им там четырехтомную «Историю бразильской философии». Бразильцы имеют не меньше оснований для гордости. Впрочем, нам действительно повезло. Россия одна из немногих стран, где возникла самобытная философская традиция. Я говорю о религиозной философии соловьевского типа. Америка тоже породила самобытную философию – прагматизм. Сейчас прагматизм вытеснен там аналитической философией, а у нас наша, отечественная – «континентальной».
Серьезная философия сегодня – непростое дело. В ней много черновой исследовательской работы. А у нас влияние континентальной традиции привело к тому, что философы не чувствуют себя исследователями. Многим как будто все заранее ясно. И этот климат надо менять. Если он поменяется – а позитивные изменения уже есть – вот тогда мы действительно сможем сделать что-то важное для мировой философии. Ведь потенциал у нас впечатляющий. Наше философское сообщество – одно из самых больших в мире.
Беседовала Александра Забалуева