Если еще несколько месяцев назад шансы Ромни на президентство были исчезающе малы, то сегодня все поменялось. Согласно рейтингу Gallup, Обама опережает своего соперника примерно на 1% – а это в пределах погрешности соцопроса. Так что есть прямой смысл всерьез рассматривать возможность прихода к власти республиканца и анализировать его возможные последствия. Эта коллективная редакционная колонка Terra America посвящена первым оценкам будущего-при-Ромни. Свое мнение о будущей политике Ромни и его взглядах на Россию высказывают члены редакционной команды нашего портала Алексей Черняев, Дмитрий Дробницкий и Борис Межуев. Разумеется, тема не закрыта. Мы продолжаем пристально следить за республиканским истеблишментом накануне выборов.
Алексей Черняев
Заявления Ромни о России как геополитическом враге №1 и более твердом курсе по отношению к Путину надо оценивать с учетом двух обстоятельств. Во-первых, Ромни имеет реальные шансы на победу, поэтому относиться к нему следует серьезно. Во-вторых, Ромни не является экспертом по внешней политике. Не является таковым и Пол Райан, кандидат в вице-президенты. Они будут стремиться резко усилить глобальное влияние США, но при этом они не обладают знаниями и опытом, чтобы самостоятельно определить международную политику своей страны. И поэтому республиканский претендент вынужден опираться на тех, кто является экспертами во внешнеполитической сфере и одновременно – единомышленниками по идеологии, причем не только по вопросу восстановления американской мощи, но и в вопросах внутренней политики. Такими людьми сегодня оказались неоконсерваторы и прочие ястребы, которые чрезвычайно критично относятся к России и лично к Владимиру Путину. Насколько можно судить по риторике Ромни, именно они формируют внешнеполитическую часть его предвыборной программы, и кандидат от республиканцев озвучивает именно их взгляд на российско-американские отношения.
Если Ромни будет избран президентом, первые месяцы его правления, безусловно, будут отмечены резким похолоданием между США и Россией, вплоть до жесткой конфронтации по всем пунктам международной повестки. Однако у политики обострения отношений есть свои ограничения. В течение года выяснится, что целый ряд проблем за границами США нельзя решить без сотрудничества с Российской Федерацией. В США возникнет запрос на более реалистичную политику, что постепенно станет побуждать администрацию Ромни смягчать свою позицию по отношению к современной российской власти, идти на диалог и различного рода размены.
Дмитрий Дробницкий
Бараку Обаме и всему его штабу придется сильно постараться, чтобы его программа и аргументы в ее защиту выглядели убедительно на фоне тех заявлений, которые были сделаны республиканцами на своей предвыборной конференции в Тампе. Речь номинанта от Республиканской партии Митта Ромни почти на треть была посвящена тем надеждам, которые были связаны с президентством Обамы и которым, по мнению Ромни, не суждено было сбыться.
И республиканский кандидат был предельно жестким в своей риторике. Он заявил, что еще никогда со времен великой депрессии американцы не смотрели в будущее с такой опаской и таким пессимизмом, а президенту еще никогда не приходилось так оправдываться за свои первые четыре года… кроме Джимми Картера – весьма прозрачный намек на то, что и Обама станет президентом одного срока.
Ромни объявил о совместном с Райаном плане в отношении американской экономики, и эта «чайная» повестка не явилась большой неожиданностью. Но что ждать от внешней политики Ромни?
Что же, она типична для республиканцев. Поддержать Израиль, надавить на Иран, продолжать сотрудничество с Восточной Европой, разворачивая там элементы ПРО. Иными словами, активнее поддерживать традиционных союзников и давить на тех, кто объявлен врагами. Россия таким врагом на сей раз прямым текстом не названа, но Обаме не забыли его обещание, переданное Владимиру Путину, быть более «гибким». Вот что сказал Ромни: «Наши друзья за рубежом увидят нашу бóльшую преданность, а мистер Путин увидит несколько меньше гибкости и гораздо больше твердости».
По сравнению с прежней характеристикой России как геополитического врага №1, это высказывание явно более умеренное, стоит только сравнить речь Ромни с пассажами Маккейна в 2008 году.
Можно быть 33 раза «более жестким с мистером Путиным», форсированными темпами возводить третий позиционный район ПРО, развязать войну против Ирана, но все это ничего принципиально не изменит. У США пока нет инструментов для политической изоляции России. По гамбургскому счету, они Ромни и не нужны. Если он собирается осуществить внутри США эдакий анти-change, глупо разбрасываться ресурсами, «стращая» мистера Путина. И даже неоконы уже склоняются к этому мнению.
Так что можно сделать осторожное предположение, что команда Ромни-Райана, осознав, что может победить в этом ноябре, за фасадом традиционной для республиканцев ястребиной риторики, ищет основания для нового внешнеполитического реализма.
Борис Межуев
Понятно, что главная задача Ромни в течение всей избирательной кампании – продемонстрировать свое идеологическое отличие от Обамы. Сделать это не так просто – в области экономики их взгляды различаются не столь уж сильно: находясь на посту губернатора штата Массачусетс, Ромни осуществлял примерно те же самые реформы в области медицинского страхования, что и Обама. Однако Ромни выбрал в качестве партнера на выборах бюджетного идеолога чайной партии Пола Райана и одним этим шагом показал, насколько далеко он готов зайти в своем экономическом консерватизме.
Выразить свое отличие от Обамы в области внешней политики Ромни было проще: стоило только во всех случаях показывать свою жесткость и ругать Обаму за излишнюю мягкость в отношении противников Америки и неуступчивость по отношению к тем, кого следует назвать ее друзьями – к Израилю, Польше, Восточной Европе в целом.
Вся проблема в том, что сегодня выражение «не быть Обамой» фактически равнозначно выражению «быть младшим Бушем». Между условным «Обамой» и условным «Бушем» трудно занять какую-то среднюю позицию. Как правильно заметил Лесли Гельб в недавней статьей в журнале «National Interest», Обама прочно обосновался в центре внешнеполитического спектра, и любой его оппонент в этих вопросах вынужден быть немного экстремистом.
Но понятно, что Ромни в случае победы придется хотя бы частично отрабатывать не только свои обещания, но и свои угрозы, которые он щедро раздает сегодня явным и мнимым врагам Америки. Едва ли он станет нажимать на все педали сразу, но на какую-то обязательно нажмет. Увы, я думаю, что нажмет он как раз на ту педаль, которая блокирует действие механизма под названием «перезагрузка».
Ромни, мне кажется, рассуждает так. Начинать полномасштабную войну с Ираном не удобно ни с финансовой, ни с политической точек зрения. Вопрос о Китае слишком сложен для быстрого решения. Однако Россия – слабое звено в цепи внешнеполитических оппонентов США. Она явно будет уязвлена неизбежной сменой режима в Сирии, и ее экономическая элита, очевидным образом, сегодня не готова к жесткому нажиму из-за океана.
И если США начнут массированный прессинг на Россию и ее элитные группы, то в итоге, по мнению Ромни, они смогут получить в нашей стране гораздо более проамериканский режим, чем тот, что существует сейчас. Это, согласно реконструируемой нами гипотетической доктрине республиканского кандидата, создаст гораздо более благоприятный фон для давления на Иран в близкой перспективе и на Китай в перспективе отдаленной.
Поэтому то обстоятельство, что Ромни уделяет так много внимания нашей стране в своих речах, я полагаю, связано не только с электоральной риторикой, но и, увы, с подлинными представлениями бывшего губернатора – пока очень туманными – о том, что он будет делать, придя в Белый дом. Конечно, в Белом доме эти представления могут измениться, но пока кандидат в президенты не видит причины их пересматривать.