О
сень – время новых сезонов многосерийных телешоу на американских телеканалах. Осенью интересно включать ABC, AMC и HBО, а не российские каналы. Оригиналы всегда лучше на годы отстающих и плохо сработанных копий. Сейчас сериалами, которые поставляет наше телевидение, довольствуются только те, кто не умеет пользоваться интернетом или не знает, что где-то лежат сотни очень интересных качественных оригиналов.«Твин Пикс» и «Доктор Хаус» уже давно успели примирить нашего интеллектуального зрителя с телевизионным мылом. Но между западным и российским подходом к созданию и трансляции этого «мыла» – пропасть.
Скромная монохромность буржуазии
Сериал Mad Men выполняет в современной Америке функцию великого романа: потребляется одним процентом населения, являясь при этом неизбежной точкой соприкосновения для элит.
Курт Андерсен, американский новеллист, радиожурналист
Когда летом мой список фильмов, намеченных для просмотра, был исчерпан, а последние сезоны «Белого воротничка», «Теории лжи» и «Доктора Хауса» – досмотрены, я попросила знакомого из Сан-Франциско порекомендовать мне что-нибудь «проверенное». Интеллектуальную и в то же время легкую тянучку «чтобы на месяц-другой хватило». Мне посоветовали Mad Мen, сказав, что год-два назад им засматривались Нью-Йорк, Лос-Анджелес и Сан-Франциско. Более того, меня просветили, что в «продвинутых кругах» этих городов после трансляции сериала публика буквально помешалась на ретро-коктейлях, узких галстуках и мужских ретро-стрижках.
В наших пиринговых сетях сериал назывался «Безумцы». Перевод не совсем удачный, поскольку в оригинале обыгрывается его суть – «парни с Мэдисон-авеню».
О Mad Мen я к тому времени слышала, что вроде бы он получил несколько Золотых глобусов, еще десяток других премий и даже отхватил Эмми. И еще, что это такая сага об американских рекламщиках из 60-х. Поэтому, когда начинала просмотр, ожидала, что организующий момент каждой серии — это оригинальная рекламная кухня, примеры настоящего исторического креатива, вроде того, откуда взялся красный кружок на белой пачке Lucky Strike.
Но уже с первой серии этой интеллигентной и профессиональной картины оказалось, что дело не в рекламе. Нет, в центре повествования, конечно, жизнь – нью-йоркского рекламного агентства «Sterling & Cooper». Кто смотрит не вникая – увидит в сериале лишь будни этого агентства. В сюжете, по большому счету, ничего не происходит: кто-то ссорится с женой, у кого-то новая любовница, кто-то заполучил нового клиента, кого-то увольняют. Описать сюжет Mad Мen — значит просто перечислить героев и назвать место действия.
Ребус сериала гораздо сложнее. Все персонажи здесь (от главного героя до чернокожего уборщика в эпизоде) играют одну роль – роль зеркала глобальных изменений в американском обществе начала 60-х.
Память представителя любого поколения неотрывна от памяти о продуктах и товарах своего времени. Авторы сериала это тонко подметили, и потому сделали центром повествования именно рекламное агентство. А рекламщиков, соответственно, гидами по выбранной эпохе.
***
Но в этом и соль сериала. В Mad Мen в цене стильный и саморазрушительный консерватизм. С самого начала повествования ясно, что консервативное агентство не впишется в новые реалии, и что новое время его добьет. Но герои пока еще наслаждаются этими stuff that white people like. Их уютный мир – без политкорректности, гомосексуалистов, холестерина, нытья по поводу защиты окружающей среды и женской эмансипации. Копирайторы еще рекламируют жир и табак без всяких социальных ограничений.
К несчастью, в идеальном мире все же есть неудобства: такие как советская угроза, Карибский кризис или страх попасть в авиакатастрофу. И, нужно отдать должное создателям сериала, сценаристы не паразитируют на слишком раскрученных исторических событиях. Американская история присутствует здесь едва намеченным фоном. Об убийстве Кеннеди сотрудники узнают из новостей на работе. Карибский кризис отражается боязнью вечером спускаться в метро – ведь почти две недели весь Манхэттен ждал, что Советы вот-вот нанесут ядерный удар. Бесцеремонное убийство Ли Харви Освальда в прямом эфире и публичные выступления Мартина Лютера Кинга там же – на фоне семейных перипетий в доме главных героев. Секретарша – этакая офисная Мэрилин Монро – переживает по поводу самоубийства настоящей Мэрилин, а о становлении Израильского государства можно узнать из обсуждений первого туристического путеводителя по Израилю: «Только идиот поедет отдыхать туда, где взрывают бомбы!».
Сценарий всей этой мозаики написан совершенно без уступок зрителю, что обычно не свойственно политике сериального жанра. Сценаристы как бы воспитывают аудиторию, приучая ее считывать знаки самостоятельно (иногда даже подглядывать в Google).
Однако неприлично качественным сериал делает даже не этот интеллектуальный ребус, а тонкие и до мелочей выверенные ходы в приемах и деталях. То, что уместно в большом искусстве, но никак не замечалось ранее в «телемыле».
Полотно сериала описывает выбранную эпоху жирными мазками. Смотришь, и ловишь себя на мысли: «А ведь этого тогда еще действительно не было!». Вот в офисе появляется первый копировальный аппарат Xerox, и все сотрудники сбегаются поглазеть на невиданное устройство. Еще никто не писал таких песен как Bob Dilan’s Dream. А первый одноразовый подгузник марки «Pampers» стоит целых 10 центов – «как-то дороговато для одного раза помочиться».
С агентством работают известные сегодня монополисты: Clearasil, Lucky Strike, Heinz, American Airline. На момент действия они еще не раскручены, а лишь начинают заботиться о своем имидже. Heineken только делает осторожные шаги в завоевании незнакомого американского рынка. Hilton еще только ищет подходы, как сделать свои отели лучшими в мире. А производители бикини ломают головы, как заставить девушек перестать стесняться этих купальных костюмов (Itsy Bitsy Teenie Weenie Yellow Polka Dot Bikini). Все это создает ощущение вовлеченности зрителя в действие.
Ко всему культурные особенности той эпохи как бы обволакивают все это потребительское разнообразие: то там, то здесь упоминаются выходившие тогда на экраны «Психо» Хичкока, «Спартак» Кубрика, «Сумеречная зона» Джона Брама. А дух сериала очень близок к произведениям Сола Беллоу, Теннесси Уильямса и Скотта Фицджеральда.
И хотя Mad Men настолько привязан к американской любви-ненависти к контркультурной революции 1960-х, что в его тональностях иногда нелегко разобраться, общий тон сериала – это страх и зыбкость. Предчувствие, что главным героям скоро будет плохо. Отчасти это ожидание состоятельного класса того, что все вот-вот рухнет, передается и заставкой сериала – на фоне титров мужской силуэт падает под гипнотический струнный семпл вдоль зеркальных стен манхеттенских небоскребов…
В общем, в этом телепродукте канала НВО есть все: идеальный сюжет, идеальное воплощение, идеальная игра актеров. А для трансляции был подобран идеальный телеканал – American Movie Classics. В Штатах по этому каналу транслируют классическое голливудское кино 40-60-х годов.
Возможно ли такое попадание во все мишени у нас? Невозможно. По ряду причин.
Гонка за качеством
Есть эпохи, к которым редко обращаются в кинофильмах и практически никогда – в сериалах. Сухой закон, право голоса для женщин, появление радио... Но ведь создавать характеры и сюжеты, пользуясь этой неповторимой палитрой исторических перемен в обществе – серьёзное искушение.
Мартин Скорсезе, режиссер
«Безумцев» бесполезно показывать по российскому ТВ – не случайно на «Первом» он шел только в экспериментальном ночном показе. Не нужно ждать такой же ностальгии и интереса от нашего зрителя – у нас другие социальные коды. Когда в Штатах приходили к необходимости называть вещи новыми именами – «права человека», «политкорректность», «толерантность», «феминизм» – у нас работала совсем другая терминология.
Но не случайно захотелось так подробно описать замысел сценаристов, режиссерские ходы и методы воплощения этой телесаги в жизнь. Подобное качество в сериальном жанре для американского и европейского зрителя сегодня становится нормой. А «поколенческие» сериалы, походе, становятся новым американским трендом.
Например, этой осенью у Mad Men появился серьезный конкурент – с 25 сентября канал АВС запустил Pan Am – ретро-сериал о знаменитой авиакомпании «Пан Америкэн», ставшей для США 60-х воплощением гламура. Стюардессы здесь показаны эмансипированной группой женщин, возникшей в дофеминистскую эпоху.
Припоминается и Swingtown («Город свингеров»), где на фоне празднования Америкой своего 200-летия жители чикагского пригорода исследуют габитус 70-х с его свободными отношениями и сексуальными революциями.
В Boardwalk Empire (в нашем прокате – «Подпольная империя»), повествующей о зарождении во времена «сухого закона» крупного игорного центра Атлантик-Сити, режиссером сериала стал мэтр Большого Кино – Мартин Скорсезе. А сериал «Тихий океан» о Второй мировой войне продюссировали Стивен Спилберг и Том Хенкс.
В 2010-м вышел сериал Treme – о Новом Орлеане после урагана «Катрина». О людях (белых и черных), которые ощущают себя брошенными государством и налаживающими свою жизнь самостоятельно, о музыкантах, которые выражают глубокое презрение к президенту США без демонстраций – сочиняя песни с политическим подтекстом.
Конечно, в сериальном жанре, как в любом другом, есть своя градация: и «Тримей», и «Безумцы» – вряд ли соберут десятую долю зрителя даже в своей стране. Но все же появилась закономерность – в американских сериалах после феноменального успеха «Клана Сопрано» начались качественные изменения, которые повлияли даже на традиционные ситкомы вроде «Офиса» или «Как я встретил вашу маму». В них теперь все чаще звучит некий социальный посыл. Даже семейный ситком «Американская семейка», умудрившийся получить несколько «Эмми», замешан на мультикультурализме. Там, в трех представленных типах современной семьи – патриархальной, однополой и «нормальной» – иногда поднимаются очень серьезные темы.
Такого в многосерийных комедиях раньше не осмеливались делать. Считалось, что народ включает телевизор, чтобы посмеяться, а не следить за сюжетом. И что зритель не должен бояться пропустить серию, и ни черта не понять в следующей.
Отчасти, причина таких метаморфоз в… прогрессе. Раньше считалось, что в финале каждой серии все события возвращаются в то положение, с которого начали. Это правило как бы оправдывало изначальную задумку телевизионного мыла – его всегда можно удобно и компактно «порезать» на рекламные отбивки.
Но как только первые теле-блокбастеры вроде «Секса в большом городе» появились на DVD, стало ясно – люди теперь запросто могут купить на дисках целый сезон и смотреть его подряд без всякой рекламы. Затем изобрели торренты, и вскоре скачивание фильмов стало массовым явлением. Еще появилась приставка TiVo (о ней чуть позже). Все это в совокупности поставило точку на старой картине теле-индустрии. Цифровая революция ее изменила.
Производители сериалов поняли, что они больше не зависят от рекламы. А это значит, что даже если сериал провалится в телевизионном прокате, его будут смотреть на DVD, он-лайн или качать в торрентах. Следовательно, чтобы сериал продавался в интернете, нужен был не рядовой телевизионный продукт, а произведение искусства.
Политика многих каналов-производителей сериалов тут же поплыла по этому течению.
Полагаю, корни этих изменений наметились еще в послевоенной Европе. Сразу, как только стало понятно, что Голливуд захватит мир, там начали создаваться независимые фестивали – альтернативную систему проката, оценки и мышления. Дальновидные американцы тогда в это тоже включились – стали финансировать независимое кино. И какое-то время это касалось именно и только кино.
Но в 65-м появился тот самый НВО (дословно Home Box Office – «домашняя билетная касса»). Создатели кабельной сети на Манхеттене, где высокие здания затрудняли прием обычного сигнала, быстро поняли, что экономическая модель обычных каналов – продать привлеченную аудиторию рекламодателям – в их случае не сработает. Кабельное телевидение зависимо только от денег подписчиков. А значит, нужно искать своего зрителя и привлекать его качеством. И не только качеством прямых трансляций популярного бокса.
На НВО были созданы условия, в которых мог возникнуть сериальный арт-продукт. Молодые профессиональные режиссеры и сценаристы со свежим взглядом на этот рынок стали привлекаться для производства сериалов, рассчитанных на эстетически изощренную публику.
Конечно, на все это ушли годы. Но в итоге поиски каналами «своего» зрителя, так называемый нишевый маркетинг и вызванная им конкуренция благотворно сказались на качестве телевидения в целом.
Если верить американским кинокритикам, большие кинопремьеры сегодня ожидают сегодня с меньшим нетерпением, чем премьеру нового сериала. Сейчас, когда телевидение по затратам времени населения вышло на абсолютно первое место, стало понятно, что это главный инструмент производства национальной культуры, институт объединения живущих на одной территории людей в нечто целое. И сериалы во всем этом выполняют обучающую роль, дают «картину мира».
Едва сравнив ТВ развитых стран с аналогичным продуктом в Азии или Латинской Америке, можно составить мнение о состоянии и развитии того или иного общества.
Например, в Европе и в Америке действует вертикальное программирование (когда программа ставится в сетку раз в неделю, а не предполагает так называемый линейный подход – ежедневно в одно и то же время). А вертикальное программирование – прерогатива постиндустриального общества. Оно рассчитано на некого активного англичанина или американца, который ходит на работу, участвует в общественной жизни, посещает фитнес-клуб несколько раз в неделю, встречается с друзьями в пабе или чтобы сыграть в боулинг, любит путешествовать. Он может выбрать для себя что-то интересное в эфире (например, во вторник), и ничего не смотреть по средам и пятницам. Он планирует то, что хочет делать. А дальше уже вопрос уровня развития: можно смотреть общий телепоток, а можно выбрать другой, «более умный», продукт.
Последнее выбирает более требовательный зритель. А такого зрителя может себе позволить канал, у которого есть мощная имиджевая политика и доверие зрителей. Умные каналы сами растят такого зрителя.
Уже интерны, но еще не доктора
Мне самому было бы приятнее делать русский НВО, но я понимаю, что должен заниматься телевидением, которое смотрят все.
Константин Эрнст, генеральный директор Первого канала
Ныне действующая экономическая модель нашего постсоветского ТВ отстает – у нас все привыкли пользоваться бесплатным телевидением. У нас дециметровые сети и кабельное каналы только-только начали отвоевывать аудиторию у крупных каналов. В Америке маленькие каналы «отжали» публику у больших раньше на поколение, а то и на два: люди теперь там выбирают то, что им интересно.
Считается, что расцвет американского телевидения технически связан с приставкой «TiVo». Это такой аппарат – одновременно и ресивер, ловящий сигнал со спутника, и цифровой видеомагнитофон, записывающий передачи на жесткий диск. Американец покупает совместимый аппарат (будь то хоть Sony, хоть Philips), подключается к платному сервису и за 12 долларов в месяц получает полную свободу выбора. Он может нажать «телек» на паузу и поговорить по телефону, может перемотать рекламу или отметить понравившийся сериал (чтобы умная машина запомнила вкусы хозяина, и впредь записывала передачи и фильмы в таком же ключе). В результате TiVo идеально «воспитывает» своего владельца – он смотрит только те передачи, которые ему действительно интересны, а не «телевизор вообще».
Впрочем, России пока такое «воспитание» не грозит. До прошлого года сервис TiVo был вообще недоступен для стран СНГ (как сейчас – не знаю). А еще среднестатистический российский зритель не выберет его, поскольку находится пока в другой экранной плоскости.
Современное российское телевидение – абсолютно коммерческое и зарабатывает на движении вниз. То есть создает больше страхов, больше сенсаций, больше эпатажа. Потому что это дешевле, быстрее, проще и отлично продается.
Если верить многочисленным исследованиям и опросам, основной потребитель телепродукции в России – женщины за сорок, которые готовы каждый день смотреть одно и то же, у них на это есть время. И мужчины, которые приходят домой и уже никуда больше не идут. В кино они, как правило, не ходят, книг не читают, немузыкальное радио не слушают.
Получается, мы имеем средство массовой информации довольно архаичного общества, которое живет как по заводскому гудку: в восемь часов человек пошел на работу, в шесть пришел и сел смотреть телевизор. В отечественных сериалах система ценностей тоже вполне патриархально советская: про то, что мы все такие разные, но при этом такие одинаковые.
Кроме нашей страны подобная линейная система принята в Латинской Америке и на Ближнем Востоке. Как только общество становится чуть более дифференцированным, эта линейная система работать перестает. Телевидение утратит свою актуальность. А нужно ли это государству?
В России сейчас снимается от двух с половиной до трех тысяч часов сериалов в год. Это по времени примерно в 15 раз больше, чем игровых фильмов на русском языке. Но при этом сериальные жанры можно по пальцам пересчитать: детектив, криминальная мелодрама и телероман (в котором тоже, как правило, присутствует криминальная составляющая). И человеку, который привык за ужином смотреть «Ментовские войны», не будет интересен «Доктор Хауса» и, тем более, далекие и непонятные «Безумцы». Еще есть комедия (как правило, ситком с закадровым смехом). В этом «простом» жанре у нас даже есть неплохие оригинальные попытки вроде «Интернов» или «Универа». Но аудитория, для которой они сделаны, уже привыкла искать то, что им интересно в интернете.
Наша массовая аудитория пока не готова к интеллектуальным сериалам типа британского «Шерлока Холмса» или американского Mad Men. Но ее никто и не готовит. Нет зрителей для таких высококачественных произведений, а главное – пока еще нет канала, который бы такую продукцию регулярно приобретал, пусть даже в ущерб рейтингам.
Пока американские каналы прощупывали «умного зрителя», мы пытались подражать «Просто Марии». Нашим сценаристам очень мало платили, потому что наша индустрия считала, что сценарий — это всего лишь «бла-бла», красная цена которому – три копейки. И сценаристам приходилось вертеться, брать по пять «халтур» одновременно. Наши сценаристы сочиняли то, что им заказывали. А заказывали им про то, о чем они не имели представления: про Рублевку, про бандитов, и про сладкую жизнь.
Поэтому сейчас, продолжая «обучать» людей жизни в этой стране, наши сериалы невероятно точно попадают в аудиторию. Производителям выгодно, потому что они получают деньги. Зрителям выгодно, потому что они получают развлечение «по одежке», власти выгодно, потому что именно так формируется тот самый управляемый электорат, которому можно впарить все что угодно.
Иными словами, российские сериалы адекватны российскими новостям на телевидении. Может быть поэтому эти наши 10% «не-зрителей» ищут качественные оригиналы в интернете, не дожидаясь «экспериментальных показов» на «Первом». Кому охота ждать еще несколько десятилетий, пока кто-нибудь не начнет делать на каналах то, что «приятнее».