Опубликованная запись беседы специального помощника Государственного секретаря по вопросам Европы и Евразии Виктории Нуланд с послом США в Украине Джеффри Пайетом стала медиа-сенсацией в силу нескольких причин. Впервые было ясно продемонстрировано публике реальное отношение высоких представителей американской администрации к такой институции, как Европейский союз. Дело даже не в использовании ненормативной лексики, речь о явном нежелании допускать официальных представителей ЕС к решению коллизии, которая непосредственным образом затрагивает интересы этого объединения.
Напомню, что конфликт на Украине начался именно по причине неподписания президентом этой страны соглашения об ассоциации с ЕС на саммите «Восточного партнерства» в Вильнюсе. Именно требование евроинтеграции являлось главным лозунгом протестовавших, хотя, кажется, в последнее время про эту евроинтеграцию все несколько позабыли, и я уже стал замечать, что комментаторы перестали прибавлять к слову «Майдан» приставку «Евро».
Евро-забывчивость, кстати, отлично подтверждается комментарием журналиста с «Дождя», который, выступая с места событий, сказал, отчасти по наивности, что протестующие в Киеве приветствовали оскорбительные высказывания Нуланд в адрес той самой организации, к которой они страстно желали хотели примкнуть.
Несложно заметить и довольно сильное изменение состава действующих на сцене Майдана лиц ― поразительным образом на ней теперь отсутствуют фигуры, представляющие те страны, которые были главными инициаторами Восточного партнерства: политики Польши, Литвы и Швеции. В конце прошлого года они буквально дирижировали Майданом. Теперь МИД Польши на встрече с представителями дипломатического ведомства Украины высказался довольно осторожно о событиях на западной Украине, не поддержав насильственный захват административных зданий. По-видимому, Варшава опасается возрождения на Западе Украины бандеровского движения. Но дело не только в этом. Политический процесс вышел из под видимого контроля стран-инициаторов Восточного партнерства.
Конечно, возникает естественный соблазн увидеть в высказывании госпожи Нуланд вульгарное преломление идей ее супруга, политолога Роберта Кейгана, который накануне вторжения в Ирак в своей нашумевшей книге «Сила и слабость» выразил все копившееся в сердцах американцев презрение в адрес мягкотелых европейских союзников, не способных ради военных нужд поступиться материальным благополучием и трепетным отношением к нормам международного права.
Однако в этом соотнесении имеется одна трудность. Дело в том, что отправление ЕС на три буквы сопровождалось в речи дипломата предложением обратиться за помощью в составлении украинского правительства к структурам Организации Объединенных Наций и ее Генеральному секретарю. А мы знаем, что почтенный супруг дипломата относился к ООН еще менее почтительно, чем к ЕС, так что если бы Нуланд руководствовалась исключительно духом и буквой текста «Силы и слабости», равно как и последующих творений политолога, она должна была послать в том же направлении и ООН.
Значит, дело не в неоконсервативной догме, а в неких новых обстоятельствах, которые принуждают выбирать между одинаково неприятными и одинаково, кстати, беспомощными структурами именно ООН, а не Европейский Союз.
Кстати, замечу на полях, что само выражение F*** the EU представляет собой незаковыченную цитату и в какой-то мере ответную реплику на не менее известное высказывание другого прославленного американского дипломата Джеймса Бейкера, который, занимая должность государственного секретаря США в президентство Джорджа Буша-старшего, позволил отнестись столь же критически к избирателям еврейской национальности, недовольных ближневосточной политикой администрации: «F*** the Jews, they didn't vote for us". Типа «ну и x** c ними, с евреями, они все равно за нас не голосуют». Что, кстати, было не совсем справедливо ― примерно четверть еврейских избирателей Америки голосовала за республиканцев, но, конечно, после этого неосторожного высказывания за Бейкером установилась прочная репутация антисемита.
Но если серьезно ― неужели весь сыр-бор разгорелся вокруг презрительного отношения одного американского дипломата к почтенной организации? И неужели эта фигура речи потребовала реакции аж самого канцлера Германии?
Думаю, дело в другом. В последнее время в американской печати появилось немало материалов, в которых выражалась явная обеспокоенность внешнеполитической активизацией Германии при новом коалиционном кабинете. Причем эта обеспокоенность вдруг объединила представителей самых разных сил. Так, дружественно настроенные в пользу России авторы палеоконсервативных изданий начали высказывать опасения по поводу неожиданно обнаружившегося у ЕС империалистического рвения, которое не только захватило периферийные центры типа Варшавы или Стокгольма, но в конце концов передалось также и Берлину.
Эксперты по внешней политике отмечают стремление пришедших на ведущие посты в коалиционный кабинет социал-демократов, прежде всего, министра иностранных дел Франка-Вальтера Штайнмайера и министра обороны Урсулы фон дер Ляйен, развивать более тесные отношения с Францией в области реализации внешнеполитических инициатив, в том числе предполагающих гуманитарное вмешательство в дела других государств на основе доктрины Responsibility to Protect.
Если Меркель стремилась продемонстрировать отсутствие у Германии желания проводить активную внешнюю политику, особенно сопряженную с риском участия в военных кампаниях, то ее новым коллегам по кабинету, имеющим все возможности для того, чтобы побороться за звание канцлера на выборах 2017 года, прежняя стеснительность во внешнеполитических делах уже не присуща. На встрече со своим коллегой из Франции, которая состоялась 21 января этого, Франк Вальтер Штайнмайер сказал:
«Когда Франция и Германия работают в полном согласии, они совместно усиливают европейскую внешнюю политику. Когда Германия и Франция идут в одном направлении, Европа движется вперед».
Политическая активизация Германии имеет многовекторный характер. С одной стороны, социал-демократы стремятся восстановить разрушенную с уходом Ширкака и Шредера континентальную связку с Францией, с другой ― они не хотят и ссориться с Россией. В нынешних условиях обе эти задачи кажутся мало совместимыми между собой. Континентальный разворот предполагает гораздо бóльшую жесткость в отношении стран-потенциальных объектов гуманитарных интервенций, среди которых первое место, понятное дело, будет занимать Сирия, главный клиент России на Ближнем Востоке. Возникает впечатление, что повестку дня во внешней политике ЕС тон все-таки задает Париж, а Берлин приспосабливается к более бедному, но при это более опытному в международных делах партнеру. То есть весьма сомнительно, что Берлин в союзе с Парижем развернет внешнюю политику объединенного континента в какую-то другую, менее интвервенционистскую сторону. И нельзя исключать, что именно Украина может стать первым объектом приложения дипломатических усилий новой германо-французской связки в том случае, если кризис в стране затянется надолго и не будет предложена внятная формула политического компромисса.
Во всяком случае, в США боятся именно такого сценария. И, думаю, Нуланд именно по этой причине, судя по записи беседы, делает все возможное для того, чтобы не позволить прямому ставленнику Германии, гражданину этой страны, лидеру партии «Удар» Виталию Кличко занять главный пост в новом правительстве.
Публикация прослушанной беседы была сделана не только для того, чтобы показать саму Нуланд в невыгодном ни для Украины, ни для ЕС свете, но и с целью чуть глубже вбить клин между Германией и США, предварительно нейтрализовав важнейшего союзника Берлина в стане украинской оппозиции. Весь вопрос сейчас в том, какую линию все-таки изберут немцы ― будут ли они в союзе с французами давить на Януковича, вынуждая его к односторонней капитуляции, или же все-таки попытаются в партнерстве с Россией добиться гражданского мира в стране на каких-то компромиссных ― и в геополитическом, и в конституционном смысле ― условиях.
Кстати, и Америка, если бы там возобладал здравый смысл, могла бы внести свою лепту в такого рода компромиссное соглашение, но, кажется, г-жа Нуланд ― не самая подходящая фигура для обеспечения такого прагматического курса. Будем надеяться, что в скором времени мы увидим на ее месте кого-то более вменяемого и менее склонного к боцманской лексике.