От редакции: Основная внешнеполитическая задача Барака Обамы еще первого его срока состояла в возвращении Соединенным Штатам «мирового лидерства». По мнению многих теоретиков и геостратегов, Америка при консерваторе Буше-младшем это лидерство утратила и теперь требуется много усилий, чтобы попытаться его вернуть.
Что это значит «мировое лидерство»?
Никто не сомневается в том, что США остаются самой мощной державой мира и что без их участия на планете не решается ни один серьезный вопрос. Между тем, в словах «мировое» (или «глобальное») лидерство содержится еще некое дополнительное значение, не удерживаемое таким термином, как «гегемония». Когда Бжезинский предлагал еще при Буше Америке выбрать между «лидерством» и «гегемонией», он имел в виду не только сравнительную мягкость слова «лидерство». «Лидер» – это тот, кто может добиться своего первенства не только за счет своего силового преимущества, но также за счет того, что он выявил правильный вектор общественных изменений и стал его главным выразителем.
Например, в 1970-е годы жители многих стран захотели политической свободы, и США прекрасно использовали это желание, запустив 40 лет назад – 25 апреля 1974 года – так называемую «третью волну демократизации» через «революцию гвоздик» в Португалии. То есть поначалу к этой революции они отнеслись скептически, опасаясь победы коммунистов на Юго-западе Европы, но потом в целом справились с вызовом и поняли, что идея демократии и «прав человека» может быть идеологическим оружием в борьбе с советским блоком. Это и было обретение «мирового лидерства», без которого США, конечно, не удалось бы победить в Холодной войне.
Люди, осуществившие электоральную революцию Обамы в 2008 году, по-видимому, считали, что «мировое лидерство» не сможет вернуть Америке консервативное, ретроградное руководство младшего Буша с его «отсталыми» религиозными убеждениями и полной глухотой к тому, что можно было бы назвать европейской культурной повесткой.
Но к шестому году правления Барака Обамы стало ясно, что лево-либеральная повестка отвечает задаче возвращения «мирового лидерства» еще меньше, чем консервативная в американском духе. Если бы дело ограничилось реформой медицинского страхования, рекламой Эпплов и продвижением «зеленой энергетики», левизна Обамы волновала бы только его оппонентов внутри страны. Но Обама решил пойти дальше и полностью присоединился к требованием левой общественности обеспечить легализацию однополых отношений и употребление легких наркотиков. Америка сопротивлялась этому, но образ самой религиозной страны Запада она почти утратила.
И на других направлениях приложения «мягкой силы» все выглядело не слишком благополучно. Технологическая продвинутость, на которую Обама, кстати, при помощи российского экс-президента, также делал немалую ставку, стала в конечном счете ассоциироваться только со всевластием спецслужб типа зловещей АНБ и смертоносными полетами беспилотников.
Обама начал идеологическую кампанию против России, якобы притесняющую геев и сумел заручиться поддержкой большинства лидеров Европы. Но это привело к усилению отчуждения между либеральной элитой Старого Света и гораздо более консервативно настроенным большинством населения европейских стран, все больше и больше ощущающих жесткие идеократические рамки Евросоюза. А за пределами Евросоюза вообще нельзя найти никого, кому бы либеральная повестка Обамы пришлась бы по душе: Индия настроена еще более консервативно, чем Россия, о Китае и говорить нечего, в Турцию с гей-браками лучше не соваться, даже лояльность Саудовской Аравии Америке поколебалась – ставка на демократизацию и Братьев-мусульман слишком напугала шейхов. В итоге, Америка при Обаме не то, что не вернула лидерство, а оказалась в своего рода прогрессивной (и, кстати прогрессирующей) изоляции.
Любопытно, что при этом прогрессисты круга Обамы продолжают называть «изоляционистами» своих оппонентов справа, чьи воззрения в области социальной морали не слишком отличаются от убеждений, которые разделяет большинство человечества. Налицо странная коллизия, которая пока плохо осмыслена американскими экспертами. Та стратегия, которая была нацелена на преодоление отчуждения от мира, привела к гораздо более значительному отчуждению. Портал Terra America обратился к некоторым известным американским философам и публицистам с просьбой прокомментировать эту ситуацию. Мы хотели понять, насколько правильно мы понимаем весь драматизм ситуации, в которую попали США.
Интересно в связи с этим задаться вопросом, а не может ли возникнуть обратный парадокс – когда «мировое лидерство» сможет помочь обрести Америке политик, который вернет свою страну к традиционным семейным и религиозным ценностям, преодолев сопротивление «просвещенной» элиты.
Сегодня мы представляем вниманию наших читателей статью известного американского политического философа Ли Харриса (очевидно входящего в двадцатку наиболее заметных мыслителей США), автора бестселлера «Следующая американская гражданская война: популистское восстание против либеральной элиты» (2010 год), в котором автор предполагает, что в своем нынешнем состоянии правящая вашингтонская элита представляет угрозу не только для существования Америки, но и для самой себя.
* * *
Позвольте мне начать с размышлений о так называемой «Новой холодной войне». Возможно, она действительно имеет место. Но это совершенно другая холодная война.
Во время первой холодной войны СССР не скрывал своих намерений дестабилизировать устоявшийся мировой порядок, в то время как США в той или иной степени стремились сохранить статус-кво. Соответствующие политики двух супердержав, находящихся в жестком противостоянии, с этих точек зрения, были абсолютно логичными.
СССР очевидно выигрывал тогда, когда ему удавалось разжечь революции, которые приводили к власти правительства, следующие «марксистско-ленинской партийной линии», даже если приверженность коммунизму была лишь фасадом.
США же выигрывали, поддерживая проамериканские режимы, при этом не слишком заботясь о том, были ли эти режимы авторитарными или коррупционными – главное, чтобы они были антикоммунистическими.
СССР в своей внешней политике был якобинцем, приветствующим любое революционное движение, заявленной целью которого было свержение существующей системы правления, а Соединенные Штаты следовали линии Меттерниха в своей широкой поддержке режимов, которые стремились подавить подобные революционные движения.
Все это было совершенно логично. Однако, «Новая холодная война» совершенно другая. Во-первых, стороны поменяли свои позиции. Сейчас внешняя политика Америки – якобинская: оба наших лидера и СМИ радостно приветствуют любую революционную борьбу, которая стремится свергнуть существующий режим, и даже те режимы, которые были дружественными и поддерживали наши интересы, например, правительство Мубарака в Египте. Наоборот, путинская Россия опасается, что американская внешняя политика может дестабилизировать мир настолько, что анархия и гражданские войны распространятся и накалят обстановку, как лесные пожары. Иными словами, можно с уверенностью утверждать, что путинская Россия в современном мире – это консервативная сила.
Я использую слово «консервативный» в том смысле, который практически забыли так называемые американские «консерваторы»: консерватор – это тот, кто опасается, что любые попытки радикальных или революционных беспорядков неизбежно приведут к порочному кругу анархистского насилия и экономического коллапса. Американские же «консерваторы», напротив, неизменно воспринимают любые очевидно деструктивные восстания, как новую «зарю свободы»!
Консерватизм Путина вполне понятен. Как и все русские его возраста, он видел революционные перевороты (например, крушение СССР), которые привели к политическому кризису и экономическому коллапсу. Его позиция сегодня действительно аналогична позиции Меттерниха: он не хочет больше никаких революций ни в своей стране, ни в странах по соседству, например, на Украине.
Напротив, внешняя политика США – вопиюще якобинская. Почему мы радостно приветствуем любую группу протестующих, которые желают свергнуть существующий политический порядок во имя «демократии»? Почему мы немедленно признали новое правительство Украины, несмотря на тот факт, что оно пришло к власти путем неконституционного захвата власти, то есть переворота?
Это нельзя объяснить тем, что у американцев рефлекторные антироссийские настроения (хотя у некоторых из нас они действительно есть). Это происходит потому, что мы поощряли радикальных и даже применяющих насилие протестующих во всем мире, даже если они хотели свергнуть строго проамериканских союзников, начиная с шаха Ирана и заканчивая режимом Мубарака.
Но какой интерес может быть у США в том, чтобы поддерживать революционные движения, которые, как кажется, неизменно приводят к власти ожесточенно антиамериканских радикалов? И почему наши СМИ приветствуют каждый новый случай падения старого режима как чей-то «трепетный восход надежды»?
Путин, должно быть, недоуменно почесывает голову, размышляя об этой проблеме. И я нисколько не виню его за это. Это ведь интереснейший вопрос, над которым будут ломать голову историки в будущем, когда они будут описывать падение Pax Americana. Что заставило нацию, которая превыше всего была заинтересована в сохранении статуса-кво, решить делать все, что в ее силах, чтобы подорвать его? США были на вершине после падения Советского Союза, они были единственной сверхдержавой. И все же лидеры США неустанно работали над тем, чтобы подорвать тот самый мировой порядок, при котором у них было несомненное превосходство.
Мое личное мнение по этому поводу заключается в том, что после крушения СССР американское руководство действительно приняло тезис о Конце истории Фукуямы, как единственную реальность и как откровение Божье. Конец истории – это и есть американская идеология. В будущем весь мир должен неминуемо прийти к принятию американских ценностей. Да, есть плохие старые режимы, которые по глупости будут сопротивляться этому очевидному гигантскому прыжку вперед, но мы сможем удалить их, как мы это сделали в Ираке и – вуаля! – либеральная демократия восторжествует. Либеральный демократический капитализм – это и есть естественный порядок; он просто и самопроизвольно приходит в жизнь в тот момент, когда вы удаляете эти злокозненные элементы, которые так неестественно подавляют его. Так думали, например, те, что считали, что постсоветской России «просто» был нужен рыночный капитализм.
И снова ирония. СССР пал, потому что не смог избавиться от идеологической фиксации на марксизме-ленинизме. Америка терпит поражение сегодня, потому что не может избавиться от своей собственной идеологической фиксации, то есть от тезиса о Конце истории. Таким образом, Россия восприняла прагматизм, который характеризовал внешнюю политику США до крушения Советского Союза, а США полностью отрекся от здорового неидеологического прагматизма, который когда-то царил в его внешней политике.
Лично я считаю Путина консервативной силой на мировой арене, и я думаю, что это хорошо. Но я могу заверить Вас, что моя точка зрения не выражает мнение американских консерваторов никакого уровня и направления (например, я абсолютно уверен, что ни один американский консервативный журнал или сайт не одобрит те слова, которые я сейчас Вам говорю). Действительно, в США сегодня и консерваторы, и либералы заняты тем, что сравнивают Путина с Гитлером.
Конечно, есть некоторые представители Республиканской «чайной» партии, которые, кажется, дошли наконец-то до мысли о том, должны ли действия Америки продвигать мировую революцию вместо того, чтобы охранять свои собственные государственные интересы. Этих республиканцев, таких как Рэнд Пол и Тед Круз, другой крупный республиканец, Питер Кинг назвал изоляционистами. (Действительно, поскольку сопротивление Путину сравнивается с сопротивлением Гитлеру, любой, кто не следует текущей антипутинской партийной линии, будет естественным образом осужден как изоляционист). Но для Путина было бы ошибкой пытаться использовать их, потому что это, вероятно, разрушило бы их карьеру. Поэтому для Путина будет мудрым не пытаться сблизиться с ними.
Американский традиционалист, по мировым стандартам, все же невероятно либерален в отношении социальных и культурных вопросов. Наши традиционалисты могут выступать против однополых браков, но они, разумеется, не будут поддерживать что-либо, что попахивает законодательством, направленным против гомосексуализма. (Американские консерваторы, например, активно выступали против российского законодательства, направленного против гомосексуализма). Конечно же, это не будет проблемой во взаимодействии с истинно традиционалистскими обществами, где гомосексуализм по-прежнему осуждается.
Проблема для Америки еще и в том, что социальный либерализм и глобализм действительно не идут рука об руку. В настоящее время администрация Обамы проводит политику, которая требует всех гражданских прав (включая однополые браки) для всех геев и лесбиянок на планете. В Америке сейчас это считается не проблемой ограничения сексуальной свободы, как предполагаете вы, русские, а просто проблемой прав человека. И продвигая эту программу – действительно беспокоящую многих на планете – мы, безусловно, ступаем на очень опасную почву. Но Обама знает, что делает. Для того чтобы иметь полную поддержку СМИ в США, политик-демократ должен принять права геев, включая однополые браки, как вопрос прав человека, универсальный в своем применении.
Основная проблема США заключается в том, что мы просто не можем представить, какие они – другие культуры. Мы действительно считаем, что все похожи на нас и будут такими же, как мы, если нам удастся свергнуть их «коррумпированных, безжалостных и зловредных лидеров». Если бы лично Путин не был так настроен против гомосексуализма, мы уверены, что средний россиянин немедленно принял бы американскую программу защиты прав сексуальных меньшинств. С нашей стороны это – потенциально катастрофическое отсутствие воображения.
Нигде наш недостаток воображения не представляет такую опасность, как в наших взаимоотношениях с Россией Путина. Большинство американцев просто не представляют себе, как русские видят мир, что они потеряли и приобрели во Второй мировой войне, что произошло в их жизни с падением СССР, что они пережили. Это самая большая проблема, которая стоит перед Путиным и Россией в их взаимоотношениях с США.
Мне легко понять, почему Путина так волнует то, что Украина скатывается в гражданскую войну. Здесь снова он ведет себя как настоящий консерватор. Вот кто захочет иметь анархию по соседству? Но среди наших общественных деятелей президента России представляют провокатором, человеком, который намеренно подогревает беспорядки на Украине для того, чтобы восстановить гегемонию России. Это граничит с теорией заговора в плохом смысле этого слова, потому что предполагает, что именно Путин был вдохновителем переворота в Киеве, а затем отрицал это! Иногда кажется, что СМИ пытаются раскрутить антироссийские настроения, как будто мы вот-вот собираемся начать войну – чего, очевидно, делать не будем. Вспомните, как Джон Керри осудил поддельную антисемитскую листовку. Он устроил вокруг этого большую шумиху, так же, как и СМИ, но лишь немногие издания честно и ясно написали о том, что листовка была фальсификацией. Никто не связал факты в единое целое, чтобы понять, что эта листовка явно указывала на целенаправленные попытки очернить протестующих в Восточной Украине – которых, кстати говоря, наши СМИ начали называть сначала террористами, а затем активистами. Я думаю, все зависит от того, кто бросает коктейль Молотова…