От редакции. Эдвард Люттвак в своем выступлении на нашем портале заявил, что упорно не желающий ввязывать в сирийскую перепалку президент Обама испытывает давление буквально со всех сторон. В том числе, как специально подчеркнул Люттвак, «со стороны государственного секретаря Джона Керри». Надо сказать, наблюдатели не ожидали увидеть во главе нынешней партии войны именно этого человека, принимавшего активное участие в антивоенном движении начала 1970-х годов, да и затем не входившего в число особо ярых сторонников «гуманитарных интервенций». Почему же именно Джон Керри сегодня в США считается главным архитектором проекта масштабного удара по Сирии? Почему именно ему достаются самые агрессивные и жесткие высказывания, хотя глава дипломатического ведомства по идее должен был проявлять более гибкий стиль?
Может быть, выведение Керри на первый план в качестве главного «ястреба» есть хитрая уловка Обамы, позволяющая последнему по-прежнему играть роль агрессора «по необходимости»? Или, может быть, Джон Керри острее других почувствовал, что престиж Америки висит на волоске и спасти его способна только очередная «маленькая победоносная война»?
Итак, на этой и последующей неделях мы обсуждаем в рубрике Люди на нашем сайте дипломатический стиль государственного секретаря Джона Керри. Первым делает попытку разобраться в том, кем на самом деле является бывший сенатор, наш постоянный автор Борис Соколов. Он высказывает любопытную мысль, что Керри, выдвинувшись на первый план в ходе подготовки к войне, фактически становится главным лицом будущей кампании. Теперь именно ему придется принимать лавры или, напротив, прощаться с будущей возможной политической карьерой, в зависимости от итога всей этой затянувшейся истории.
* * *
Начнем с того, что нынешний американский государственный секретарь имеет стойкую репутацию либерала и пацифиста.
Выходец из либеральной элиты, связанный происхождением и второй женитьбой с такими известными семьями, как Форбс и Хейнц, ветеран вьетнамской войны, активно участвовавший в антивоенном движении и являвшийся самым богатым из американских сенаторов, Джон Керри после прихода на пост госсекретаря не только в Америке, но и во всем мире считался гарантией того, что в период второго президентского срока Барака Обамы американской, да и израильской силовой акции против Ирана в связи с его ядерной программой не будет.
В пользу этого свидетельствовала, в частности, его позиция еще в отношении первой иракской войны. В 1991 году Керри был одним из тех немногих сенаторов, кто выступал против немедленного применения силы против Саддама Хусейна, указывая, что введенные ООН экономические санкции могут заставить иракского диктатора уйти из Кувейта. Правда, после терактов 11 сентября он был настроен гораздо более решительно и заявил, что «мы должны поддерживать глобальное давление на терроризм», которое «не закончится после Афганистана», и что «абсолютно необходимо продолжать противостояние, в частности против Саддама Хусейна».
Он голосовал за предоставление президенту Джорджу Бушу-младшему полномочий для использования силы против Ирака, но Керри предупредил администрацию, чтобы она не начинала войны, пока не будут исчерпаны все дипломатические средства:
«Господин президент, не торопитесь с войной, дайте время для образования коалиции. Выиграть войну не сложно, трудно добиться мира».
А уже после свержения Хусейна сенатор оказался крепок задним умом, заявив:
«Саддам Хусейн был жестоким диктатором, и он действительно заслужил свое место в аду. Но все же это не повод начинать войну. Вместо диктатора мы получили хаос, несущий Америке еще большую угрозу».
Казалось бы, после такого, пусть запоздалого признания, можно было ожидать, что, став у руля американской внешней политики, Керри проявит максимальную осторожность и сделает все, чтобы не начинать новой войны.
Но подобные надежды развеялись очень быстро. Керри на сегодня считается главным сторонником войны с Сирией внутри администрации Барака Обамы. Хотя широкую коалицию для войны в Сирии госсекретарю пока что не удалось создать, да и последствия американского вмешательства там сегодня кажутся непредсказуемыми. Сирия стала первым серьезным испытанием для Керри-госсекретаря. И здесь ему очень быстро пришлось отступить от былых пацифистских принципов.
Друзья характеризуют Керри как «серьезного и убежденного идеалиста». Но, как представляется, проблема здесь состоит как в амбициях нынешнего госсекретаря, так и в изменении настроения американской политической элиты в президентство Обамы. На протяжении первого президентского срока стремление Обамы покончить с войнами в Ираке и Афганистане и восстановить международный престиж Соединенных Штатов, основательно упавший в президентство Буша-младшего, встречало почти всеобщую поддержку и элиты, и масс.
Однако к началу второго срока все преимущества от правления Обамы оказались исчерпаны, зато нарастали тревожные тенденции. Из Ирака войска были выведены, и там сохранилась ситуация хотя бы «контролируемого хаоса». Процесс вывода американских войск из Афганистана также подходит к концу, хотя предсказать последующее развитие ситуации в этой стране невозможно. Но вот каких-либо иных достижений во внешней политике не видно.
Наоборот, за время президентства Обамы влияние Америки на мировые дела заметным образом упало. Джон Керри как раз и был призван в администрацию для того, чтобы его восстановить и компенсировать слабость действующего президента в международных делах.
Пока что единственным достижением нового госсекретаря стало возобновление израильско-палестинского диалога, однако, без каких-либо ощутимых результатов. И поэтому в отсутствие решительной реакции на кризис в Сирии американцы по-прежнему смотрятся бледно на мировой арене. То что такой реакции нет, ставит под вопрос американские возможности влиять на ход и исход кризисов не только на Ближнем Востоке, но и по всему миру.
В Сирии же появляется очень важный и удобный дополнительный предлог для вмешательства – огромный арсенал химического оружия, находящийся в распоряжении правительства Башара Асада. В долгосрочной перспективе можно было почти не сомневаться, что изнемогающая в борьбе с более многочисленными повстанцами сирийская армия его рано или поздно применит. И вот подходящий случай для американского вмешательства как будто настал.
Строго говоря, для вмешательства в сирийский конфликт американской администрации могло бы хватить самого факта применения химического оружия, безотносительно к тому, какая из сторон конфликта его использовала. Принципиальное отличие нынешней ситуации в Сирии от той, что сложилась в Ираке накануне второй иракской войны, заключается в том, что в Ираке требовалось найти следы разработки оружия массового поражения, причем прежде всего ядерного. В Сирии же наличие химического оружия никогда никем не отрицалось.
И как правительство, так и повстанцы не отрицают сам факт химической атаки в пригороде Дамаска 21 августа, расходясь лишь в определении виновников происшедшего. При этом правительство Сирии, первоначально возложив ответственность за химическую атаку на повстанцев, потом предпочло переложить ее на американские спецслужбы. Чем только усилило убеждение американского общественного мнения в том, что применение химического оружия – дело рук режима Асада.
В условиях, когда администрация Обамы до последнего отказывалась влезать в сирийский конфликт (да и сейчас президент делает это, скрепя сердце), американские спецслужбы, постоянно становящиеся жертвами масштабных утечек, вряд ли бы пошли на подобную провокацию. В отличие от случая со Сноуденом, такое им вряд ли бы простили как общественное мнение, так и политики.
Повторяю, для того, чтобы выставить требование о международном, в первую очередь американском контроле над запасами сирийского химического оружия, хватило бы одного факта его применения. Однако такое требование американской администрации совсем ненужно. И вот почему. Контроль над химическим оружием предполагает фактическую оккупацию Сирии и весьма вероятное длительное американское военное присутствие в этой стране. Но такого развития событий ни в коем случае не хочет администрация Обамы, наученная печальным опытом Ирака и Афганистана, и не примет американское общественное мнение.
Поэтому Керри, который, несомненно, является главным архитектором политики США в сирийском вопросе, избрал другую стратегию. Он разделил с президентом роли по принципу: Обама – добрый следователь, а Керри – злой. И госсекретарь, и президент, впрочем, заодно провозглашают, что они собираются провести против Сирии лишь ограниченную военную операцию, которая продлится не более трех дней и не будет непосредственно направлена на свержение Башара Асада.
В данном случае оба лукавят, но иной сценарий очень трудно преподнести американскому обществу так, чтобы оно его приняло. Американцы в подавляющем большинстве никаких симпатий к Башару Асаду не испытывают и вполне допускают, что он мог применить химическое оружие, но им очень не хочется, чтобы начиналась еще одна война с участием их страны.
При этом Керри берет на себя весь труд по публичному обоснованию американской политики в Сирии и представлению доказательств виновности Асада, тогда как Обама всячески демонстрирует вынужденность своего агрессивного поведения. Президент также решил разделить ответственность за военную операцию в Сирии не только с Керри, но и с Конгрессом.
В обеих палатах существует определенная оппозиция вмешательству в сирийский конфликт, но трудно усомниться в том, что оно будет одобрено большинством, состоящим как из демократов, так и из республиканцев. Против резолюции будут голосовать, по всей видимости, представители крайне левого крыла демократической партии и крайне правого крыла республиканцев-изоляционистов из «партии чаепития».
А сама отсрочка атаки против Сирии в связи с намерением администрации заручиться поддержкой Конгресса дает возможность еще до ее начала обсудить сирийскую проблему на саммите G-20 в Петербурге. Однако время для дипломатического урегулирования сирийского кризиса, как представляется, давно уже упущено.
Единственным реальным посредником здесь могла бы выступить Россия, однако из-за скандала со Сноуденом российско-американские отношения сейчас находятся на низшей точке за весь период президентства Обамы. Идея же направить в Америку российскую парламентскую делегацию, чтобы убедить Конгресс не давать «зеленый свет» атаке против Сирии, представляется мертворожденной, поскольку ранее подобные мероприятия обычно приводили к результатам, прямо противоположным ожидаемым. Россия, к сожалению, оказывается во все большей изоляции, и американская сторона все яснее демонстрирует, что ее даже не интересует мнение Москвы в сирийском вопросе. И это тревожный сигнал.
Между тем, и Керри, и Обама понимают, что трехдневная операция в Сирии, сколь бы интенсивной она ни была, не сможет нанести существенного ущерба правительству Асада и не приведет к его падению. Поэтому на самом деле они планируют длительную операцию, хотя и без участия американских сухопутных войск (в Вашингтоне надеются, что сухопутные войска предоставит Турция), но направленную на смену политического режима в стране.
Не случайно, в запросе, направленном администрацией в Конгресс, никак не ограничиваются ни характер, ни продолжительность будущей операции в Сирии. Вероятно, Керри рассчитывает, что Асад так или иначе отреагирует на нападение, например, ударив по Израилю, и это послужит оправданием продолжения операции. А вот от ее исхода напрямую зависит дальнейшая политическая судьба Керри.
Успешным результатом, с точки зрения американской администрации, было бы свержение президента Асада и установление в Сирии такого правительства, которое не было бы открыто враждебно Соединенным Штатам и не представляло бы непосредственной угрозы Израилю. В этом случае повысится и вероятность силовых действий против Ирана.
И плоды успеха будет пожинать в первую очередь Керри, у которого появятся неплохие шансы на то, чтобы остаться в составе правительства не только до конца второго президентского срока Обамы, но и при следующей администрации, которая, скорее всего, будет республиканской. Неудачей же, с точки зрения Вашингтона, будет такое развитие событий, когда борьба с Асадом и асадистами затянется надолго (что маловероятно) или когда в итоге в Сирии к власти придут исламисты, откровенно враждебные Америке, Западу и Израилю (что гораздо более вероятно).
В этом случае, очевидно, Керри придется взять ответственность за провал на себя и уйти в отставку, чтобы светлый образ Обамы остался незапятнанным.