Кто такая Барбара Такман? Дочь американского финансового аристократа, популярная историческая писательница и обладательница сразу двух Пулитцеровских премий. Чем интересна госпожа Такман русскому читателю? Тем, помимо всего прочего, что, по многочисленным свидетельствам очевидцев, именно ее исторический бестселлер «Пушки августа» помог Джону Кеннеди принять единственно верное решение во время самого черного октября новейшей истории – Карибского кризиса. В определенном смысле можно даже сказать, что именно Такман уберегла мир от ядерного апокалипсиса. Но обо всем по порядку.
Необычная девушка из обычной элиты
Такман родилась 30 января 1912 года в семье Мориса Вертхейма, инвестиционного банкира – выходца из мира «старых денег», унаследовавшего свое состояние от отца. Вертхейм занимался слияниями и поглощениями, оказывал финансовые услуги администрации Франклина Рузвельта, а в свободное время председательствовал в Американском Еврейском Комитете, пожалуй, самой влиятельной организации такого типа. Неудивительно, что с самого детства госпожу Такман окружали представители американской элиты, вроде ее дядюшки, министра финансов США Генри Моргентау.
Получив степень бакалавра истории и литературы в колледже Редклифф[1], юная Такман сопровождал отца на Всемирную экономическую конференцию в Лондоне, а также начала подвизаться в Американском Совете Института тихоокеанских отношений[2]. В возрасте 24 лет Такман пишет свою первую статью для главного геополитического издания США, Foreign Affairs, затем год живет в Токио, навещает Пекин и возвращается домой прямо через сталинский СССР, проехав всю Сибирь в поезде.
Такман посветила немало горьких строк пренебрежительному отношению к женщинам, что окружало ее в тридцатые годы.[3] Видимо, желание доказать свою состоятельность в мужском мире толкнуло Такман на поездку в Испанию в качестве корреспондента The Nation в разгар гражданской войны – она побывала даже в осажденном Мадриде. Результатом поездки стала первая книга Такман, The Lost British Policy: Britain and Spain since 1700, в которой вина за прискорбное состояние Испании возлагалась понятно на кого. Книга прошла незамеченной, а сама Такман впоследствии предпочитала не указывать ее в своей библиографии.
Рождение писательницы и пропагандиста
Вернувшись в Нью-Йорк, Барбара выходит замуж за доктора Лестера Такмана – и, судя по всему, этот брак был в высшей степени комичным. В частности, Барбара, чувствуя приближение тридцатилетия, настаивала на том, чтобы они завели ребенка, – Лестер ей оппонировал, заявляя, что пока неясен исход начавшейся Второй мировой войны, пока есть шанс, что победит Гитлер, супруги не могут позволить себе рожать детей, обрекая их на жизнь в мире слез, страданий и национал-социализма. Но нет таких крепостей, которые бы не взяли дочери американской финансовой аристократии. Через девять месяцев после свадьбы родился первый ребенок, что совсем не помешало Барбаре устроиться в Офис Информации (он же Офис Пропаганды – Барбара готовила передачи о положении дел на Тихом океане для трансляции на оккупированную Европу). После войны супруги завели еще двоих детей, и Барбара, боевая феминистка, угнетенная необходимостью большую часть времени проводить дома в заботе за детьми, от скуки и раздражения берется за перо, быстро превращаясь из скучающей домохозяйки в звезду национального, а затем и международного масштаба.
В 1956-ом выходит «Bible and Sword», пространное исследование взаимоотношений Великобритании и Палестины, начиная со Средних веков и заканчивая декларацией Бальфура 1917 года. В 1958-ом следует «The Zimmermann Telegram», дипломатический триллер, закрученный вокруг знаменитой «телеграммы Циммермана», послужившей поводом для вступления США в 1917 году в Первую мировую войну. Прекрасное, между прочим, пропагандистское чтиво, сконцентрированное вокруг безумных немецких планов по развязыванию американо-мексиканской войны с открытием сухопутного фронта на Североамериканском континенте. Сумрачный тевтонский гений и его маниакальные планы показаны Такман почти со сладострастным удовольствием – тем не менее, книга, собрав ворох положительных рецензий, так и не стала большим хитом.
Эпос о суициде Старой Европы
По-настоящему звезда Такман восходит через четыре года, после публикации «The Guns of August», ради работы над которой Барбара объездила всю Европу, специально побывав на описываемых в книге полях сражений Первой мировой, попытавшись максимально проникнуться атмосферой. Попытка удалась.
Такман не приводит в книге ни одного нового факта. Ни одной новой гипотезы. Теории. Предположения. Такман лишь пересказывает в «Пушках августа» все, что известно исторической науке о начале Первой мировой, – но делает это с таким блеском, стилем и силой, что от книги невозможно оторваться. Несколькими мазками она рисует исчерпывающие портреты ключевых деятелей эпохи (так, русский военный министр Сухомлинов у нее «с мягким кошачьим лицом» – и сразу понятно, что это старый прожженный интриган), легко и изящно описывает стратегические замыслы всех сторон, дипломатические интриги и расчеты, превращает немецкое вторжение в Бельгию (точнее, ожидание реакции Англии на него – стерпят? Не стерпят?) в первоклассный триллер с выстроенным по всем литературным каноном саспенсом.
Но вершина ее слога, вершина книги – описание плана Шлиффена и совершенной немецкой военной машины, Барбара буквально заставляет читателя увидеть этот колоссальный механизм – а затем с улыбкой отсчитывает часы до его запуска в дело. Дипломатические переговоры, топот грузящихся в эшелоны полков, крики паники в британском парламенте – все это сливается в совершенную симфонию войны, ласкающую слух всякого, кому дороги Гранд-Стратегия и геополитика. Барбара написала не просто книгу, Барбара написала оду геополитическую сумасшествию, геополитической катастрофе, геополитическому самоубийству Старой Европы – и эту оду заметили.
«Пушки августа» удерживают мир на грани
Пресса взорвалась восторженными рецензиями, «Пушки» попали в список бестселлеров New York Times и продержались там 42 недели подряд, принеся Такман ее первую Пулитцеровскую премию. Но самый главный успех Такман был впереди – «Пушки» прочел президент Кеннеди. Книга о том, как мир сползает в черную пропасть мировой войны, произвела колоссальное впечатление на Кеннеди, который тогда, в октябре 1962 года, с ужасом смотрел, как мир медленно сползает в еще более ужасную пропасть термоядерной войны. Это невероятно везение – и для автора, и для всего мира – что детальный разбор ошибок европейских элит, приведших к эскалации кризиса, попал в руки Кеннеди именно в те черные дни.
Кеннеди был настолько впечатлен «Пушками», что заявил своего брату Роберту: «Я хотел бы, чтобы мы послали копии этой книги каждому нашему офицеру на каждом нашем корабле. Впрочем, вряд ли они ее станут читать». Известно, что в самый разгар Карибского кризиса Кеннеди сказал: «Я не собираюсь следовать курсом, который бы позволил затем кому-нибудь написать книгу “Ракеты октября”». В эти дни Кеннеди постоянно цитировал обреченно-виноватый диалог бывшего германского канцлера Бетман-Гольвега[4] с одним из офицеров («Как это все случилось? – Эх, если бы кто-нибудь знал...»), многократно повторяя, что он не собирается с тем же придурковатым видом вздыхать на развалинах выженного атомными взрывами мира. Можно уверенно сказать, что в дни самого опасного кризиса новейшей истории, единственного за весь XX век, который мог привести к гибели человеческой цивилизации, лидер одной из двух схлестнувшихся сверхдержав постоянно думал о книге госпожи Такман, и что усвоенные им уроки Первой мировой прямо повлияли на принятие решений во время Карибского кризиса.
Барбара написала еще несколько книг, одна из которых («Stilwell and the American Experience in China, 1911–1945», 1972 год) принесла Такман вторую Пулитцеровскую премию, но столь ошеломляющего успеха, конечно, уже не было. Тем не менее, Барбара Такман умудрилась стать одним из самых любимых и самых читаемых американских историков, сделав ставку не на академизм, не на оригинальность, но на четкое, легкое, ясное, яркое изложение уже известных фактов, мастерски складываемых ею в большую картину. Отдельное удовольствие страдавшей от мужской заносчивости Такман доставил тот факт, что она, женщина, добилась абсолютных вершин в абсолютно неженском жанре войны и геополитики (что многократно отмечали озадаченные рецензенты-мужчины), с мужской холодностью показав движение шестеренок механизма войны. Ну и, возможно, спасла нас всех от ядерного апокалипсиса.
Умерла госпожа Такман в 1989 году, в возрасте 77 лет. По ссылке вы можете посмотреть последнее, предсмертное интервью с Барбарой, записанное в 1988 году и посвященное выходу ее последней книги, «The First Salute».
[1] Впоследствии Такман публично гордилась, что не имеет докторской степени, поскольку докторская степень «помешала бы моим литературным способностям, сковав формализмом мое письмо»
[2] Излишне напоминать, что означали всевозможные «тихоокеанские отношения» для США накануне Второй мировой, перед приближавшейся решающей схваткой с Японией
[3] «Если мужчина занимается историей, он ученый. Если я занимаюсь историей – это “развлечение домохозяйки”»
[4] Был канцлером Германии в 1909-1917 годах, причастен к решению о вступлении страны в Первую мировую войну