От редакции: Тема «креативного класса» продолжается на страницах Terra America. Александр Кустарев в своем исследовании предположил, что представители этой страты называют себя подобным образом, чтобы продемонстрировать свое различие с интеллектуалами предшествующих эпох, которые, как правило, были бедны и даже любили бравировать своим нестяжательством. Теперь, в условиях глобального рынка, эти люди превращаются в имущественно и статусно обеспеченных «креативщиков». Подобный взгляд на «креативный класс» нашел отклик и в работе нашего нового автора – профессора социологии Университета штата Мичиган Барбары Андерсон, которая предпочла представить явление «креативного класса» как феномен из области социальной демографии. С точки зрения Андерсон, будущее данной страты не так уж и безоблачно. Социолог отвечает на вопрос, почему «креативный класс» жизнеспособен и почему он увеличивается в своем объеме, хотя при этом его представители не могут быть уверены в завтрашнем дне.
Барбара Андерсон – профессор социологии университета штата Мичиган, специализирующаяся на вопросах социальной демографии. Она является сотрудницей и бывшим директором Центра российских и восточноевропейских исследований Университета штата Мичиган, а также состоит в Центре африканских исследований при Университете штата Мичиган.
* * *
– Уважаемая госпожа Андерсон, поделитесь, пожалуйста, своими соображениями о переменах в социальной структуре и структуре трудоустройства больших городов.
– Рост сектора постиндустриальных услуг и происходящие в больших городах социальные перемены – события не одного порядка. Если задуматься о жизнеспособности «креативного класса», то ясно, что значимость этого класса как сегмента рабочей силы будет возрастать, он, безусловно, жизнеспособен. Но он крайне социально нестабилен по своему качеству. Многие из этих людей работают не по найму или же не имеют никаких гарантий занятости, как это давно уже принято, например, в компьютерной индустрии. Там часто происходят недружественные поглощения предприятий-конкурентов, в них упраздняются целые отделы исследований и разработок, а люди, занятые в этих отделах, теряют работу. В здоровой экономике им не трудно найти новую. Но если экономика «хромает», в кризисе? Тогда они могут надолго остаться без работы.
Все это свидетельствует о превращении профессиональной деятельности в товар. «Новые компании» типологически не предоставляют гарантии занятости. Принятая, например, у компьютерных компаний модель требует ответа на следующий вопрос: каковы будут показатели экономического успеха? Ведь многое в этой сфере, в частности сфера исследований и разработок, начинает приносить экономическую прибыль только в среднесрочной и долгосрочной перспективе. Оценка производительности поквартально идет вразрез с долгосрочными интересами этих компаний, которые состоят в том, чтобы получить производственные преимущества от инновационных замыслов.
Многие профессиональные кадры, в том числе юристы, не только в США, но и в Китае и России, при всей их высокой профессиональной квалификации, все чаще работают по контракту на оговоренный определенный срок, при этом они по сути не получают никаких дополнительных льгот и трудовых гарантий. Фактически, они являются «сезонными» работниками…
– Как вы считаете, эти высококвалифицированные и высокооплачиваемые профессионалы в больших городах, можно ли назвать их «творческим классом»? Некоторые эксперты возражают против такого определения. Имеются ли у этой группы людей какие-либо отличительные социальные признаки?
– Я как раз перечитала работы Ричарда Флориды. Под его определение «креативного класса» попадают не только сотрудники научно-исследовательских лабораторий и мастера искусств, но и медицинские работники, юристы, преподаватели и так далее.
– Считаете ли Вы, что сегодня этот «творческий класс» так или иначе, вытеснил интеллектуалов. Интеллектуалы пропали? Где, например, сегодня французские интеллектуалы?
– Я считаю, что в таких странах как США все еще есть интеллектуалы. Хотя Ричард Флорида преподает в канадском университете, его концепция «креативного класса» не является признанной, и мало кто ею пользуется в США. В России же «креативный класс» скорее ассоциируется с традиционным видением интеллигенции и его особым местом в обществе, а эта позиция не имеет влияния в Америке. Да и русское понятие «интеллигенция» имеет еще более узкий смысл, чем слово «интеллектуалы». Но если говорить об идее «творческого класса» у Ричарда Флориды, то его понимание термина все-таки гораздо шире слоя интеллигенции.
– А как Вы сами растолковываете это понятие? Стоит ли за этим какая-либо идеология?
– Некоторые из городов, которые Флорида относит к центрам творческой активности... Трудно разобраться, различает ли он вообще города как таковые и городскую культуру жизни – стильные кафе, прогулки по городу, жизнь как на Манхэттене – или же он различает город и пригород. Если так, то, извините, но именно в пригородах сегодня располагается все больше инновационных компаний. В США этот феномен не ограничивается мегаполисами. Силиконовая Долина, которая в принципе является центром всех технологических инноваций, более похожа на пригород, чем на мегаполис. Даже офис «Майкрософт» расположен рядом с Сиэтлом, но не в самом Сиэтле.
«Креативный класс» – это, безусловно, важный сегмент трудовой силы, значимость которого, как я и говорила, будет только возрастать. Но работа на современном высокотехнологичном производстве требует гораздо более высокого уровня образования и более глубоких навыков пользования компьютером, чем прежде. Возникает еще один вопрос: насколько можно будет отнести эти «новые рабочие места» к разряду рабочих мест для «творческого класса» уже в недалеком будущем, поскольку характер производства стремительно меняется.
Сегодня же в большинстве случаев представители «креативного» класса, не являясь действительно состоятельными людьми, все же неплохо зарабатывают. Если подойти к этому с точки зрения социологии, то картина меняется в зависимости от того, что мы понимаем под словом «класс». В теории Маркса «класс» – это одно, а определение класса у Вебера скорее говорит о принадлежности к общности людей, о стиле жизни и культурных интересах. Если пользоваться веберовским определением, можно сказать, что члены «творческого класса» вполне преуспевают в терминах занимаемого ими классового положения.
Стоит обсудить также, что такое претерпевшее изменения определение профессионализма. В США государственные служащие, многие из которых являются профессионалами, составляют наиболее быстрорастущий объединенный профсоюзом сектор экономики. Но ведь одновременная принадлежность к профсоюзу и к «творческому классу» в некотором смысле концептуально не состыковываются, не так ли? Задача профсоюза состоит в том, чтобы защищать рабочих от крайних проявлений эксплуатации, а «лидерам инноваций и производства» как-то непросто объединяться в профсоюзы.
– А актуальность идеи «творческого класса» для развивающихся стран?
– «Творческий класс» растет и крепнет в таких странах, как Южная Африка, к примеру. Все больше людей получают хорошее образование. Оказывается, можно преуспевать в своей собственной стране. Но зачастую подъем «креативного класса» способствует и увеличению неравенства. Идут споры о том, является ли возникновение «творческого класса» выгодным лишь для отдельной, пусть и обширной группы людей, и будем ли мы наблюдать в итоге эффект улучшения благосостояния более широких слоев населения.
Беседовала Юлия Нетесова